 |
 |
Возможно ли совмещение науки и религии, или же они противоречат друг другу? По поводу отношений между наукой и религией существуют различные подходы.
Есть множество представлений о вечной вражде, являющееся аллюзией работ научных атеистов XX века и позитивистской школы философии науки, одним из наиболее ярких трудов которой на западе была работа Эндрю Диксона Уайта «История войны науки с теологией в христианстве».
Популярным стереотипом в отношении веры в протестантском богословии было представление о том, что она является прыжком в темноту независимо от доказательств (Кьеркегор и др.), следовательно, иррациональна.
Но существует и большая традиция иного видения взаимоотношения между верой и разумом, суть которого в том, что вера и разум являются не только совместимыми, но и взаимодополняющими. Такие ученые как Галилей, которые вступили в конфликт с церковью, были на самом деле воспитаны в церковных университетах, которые влили в них уверенность в разуме и стремление к научному поиску.
В течение длительного времени в рамках христианства существовала традиция, идущая от Отцов Церкви, начиная с Климента Александрийского и Оригена, которая предполагала наличие «двух книг» откровения Бога. Согласно этой концепции, Бог открывает Себя двумя способами, посредством двух разных, но одинаково достоверных книг: «Книги Писания» и «Книги Природы». Этот подход согласуется с новозаветными словами апостола Павла о том, что «невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы».
В католичестве наиболее популярным и даже фактически официально принятым является учение Фомы Аквинского о «естественном» (посредством «естественного света разума») и «сверхъестественном» (через веру) откровении.
Однако концепция «двух книг» подводит верующего учёного к идее двух методов познания, каждый из которых хорош лишь для своей сферы, но не должен вторгаться в сферу другого.
Тут можно вспомнить слова выдающегося русского учёного М.В.Ломоносова: «Природа и вера суть две сестры родные, и никогда не могут прийти в распрю между собою. Создатель дал роду человеческому две книги: в одной показал свое величество, в другой свою волю. Первая книга – видимый сей мир. В этой книге сложения видимого мира физики, математики, астрономы и прочие изъяснители Божественных в натуру влиянных действий суть то же, что в книге Священного Писания пророки, апостолы и церковные учители. Не здраво рассудителен математик, ежели он хочет Божественную волю вымерять циркулем. Также не здраво рассудителен и учитель богословия, если он думает, что по псалтыри можно научиться астрономии или химии».
Многие современные верующие, в соответствие с такой концепцией «двух книг», считают, что авторитет веры не должен вторгаться в сферу научной деятельности и навязывать ей своё суждение, поскольку наука находится вне сферы его компетенции. К примеру, осуждение Галилея было связано с тем, что церковь вышла за границы своей компетенции и вторглась в сферу коппетенции науки.
Приведём примеры типологий отношений между наукой и религией, которые были предложены Иеном Барбуром и Джоном Хотом. Эти типологии параллельны друг другу.
Барбур обозначает 4 пути отношения науки и религии: конфликт, независимость, диалог и интеграция.
Модель конфликта разделяется, главным образом, сторонниками материализма или научного натурализма, а также сторонниками библейского буквализма. Защитники этого подхода отвергают либо современную науку (по крайней мере, выборочно), если наука противоречит буквальному прочтению Библии, либо в попытке найти научное доказательство в пользу такого буквализма, как можно видеть среди сторонников так называемого «научного креационизма.
Вторая модель в типологии Барбура - модель независимости. Согласно этому взгляду, наука и религия, хотя и являются одинаково истинными, используют различные методы, говорят на разных языках и имеют дело с различными реальностями. Этой позиции придерживается большинство консервативных христиан, которые принимают современную науку. Этой позиции придерживаются и многие богословы, относящиеся к течению либерального протестантизма.
Третья модель в типологии Барбура - модель диалога. Хотя наука и религия являются отличными как по своим целям, так и в области научных дисциплин, тем не менее, они нуждаются в том, чтобы вступить во взаимный плодотворный диалог о «предельных вопросах» и о методологических подходах. Предельные вопросы, такие как смысл жизни, радости, беспокойства и смерти, предполагают контекст, в рамках которого возникают религиозные вопросы, которые не исключаются даже наиболее строгими учеными.
Четвертая модель - интеграция. Один из примеров этого подхода представляют современные формы «естественной теологии», которая начинает с научной аргументации, а затем высказывается в пользу свидетельства о некотором виде цели или замысла, которые предполагают Творца. Другие пытаются построить богословие природы с особым акцентом на экологическом кризисе, давая новую интерпретацию доктрин в свете науки. Наконец, существуют те, кто ищет систематического синтеза науки и религии.
Типология отношений между наукой и религией, предложенная Джоном Хотом, является очень похожей на типологию Барбура. Его модели следующие: конфликт, контраст, контакт и подтверждение.
Модель конфликта утверждает представление о непримиримом различии между наукой и религией. Модель конфликта Хота идентична модели конфликта Барбура.
Подобным образом модель контраста соответствует модели независимости Барбура.
Третья модель - модель контакта, которая соответствует модели диалога Барбура.
Четвертая модель Хота - подтверждение, похожа на модель интеграции Барбура. Хот говорит, что он называет эту модель «подтверждение», термином, эквивалентным словам «усиление» или «поддержка», поскольку считает, что религия, «когда она чиста от идолопоклонства, полностью поддерживает и стимулирует усилия науки в открытии смысла вселенной». Даже при различии науки и религии существует единство истины. Более того, если религия имеет дело с фундаментальным доверием, верой, что жизнь является осмысленной и ценной, существует элемент этого основного доверия в науке в предположении понятности и рациональности вселенной, в видении ей поиска истины как ценности. |
Существуют различные философские доказательства бытия Бога, одно из которых рассматривает Бога как Первопричину мира. Может ли наука пользоваться этим (и другими) доказательствами? Философские доказательства бытия Бога являются некоторой аргументацией веры, но, ни в коем случае, не являются доказательством в научном смысле слова. Все эти доказательства апеллируют к культурным представлениям той эпохи, в которую они возникали.
Рассуждение о первопричине стоит ближе всего к научной логике. Его суть в следующем: у всего есть причина, мир не существовал вечно, поэтому должна быть самая первая причина, вот она-то и есть Бог.
Такая логика обладает двумя недостатками.
Во-первых, она не связывает Бога Библии с первой причинной, а просто называет первую причину словом «Бог». Но наука может назвать первую причину словами «Большой взрыв», не прибегая к понятию Бога, и с успехом делает это.
Во-вторых, сама «первопричина» совершенно не вписывается в эту логику, поскольку не имеет причины своего существования. Тут можно вспомнить наиболее каверзный вопрос атеистов: а кто сотворил Бога, или, говоря иначе, что явилось причиной Бога? На подобные вопросы у верующих нет и быть не может логичных объяснений, поскольку природа Бога в традиционном понимании находится за рамками материальных законов природы, и причины не имеет.
Однако, поскольку природа Бога такова, то, очевидно, её существование недоказуемо научными методами, ибо наука изучает лишь материальные явления. Следовательно, бытие Бога не может быть доказано научными методами.
Остаётся глобальная философская проблема: является ли материя беспричинной или, иначе говоря, является ли она причиной самой себя, или же она имеет некую запредельную причину своего бытия?
В одном случае на место Бога встаёт сама материя, которая существует вечно и не имеет начала, во втором же случае безначальной причиной материи является Бог.
Эта проблема неразрешима научными методами и является предметом философских размышлений, которые в любом случае имеют в себе предпосылку веры: в одном случае – веры в безначальное бытие самой материи, в другом случае – в безначальное бытие Бога.
Первый вариант имеет некоторые преимущества: бытие материи для нас очевидно, и она-то как раз (её различные формы) является предметом научных исследований, в то время как бытие Бога далеко не очевидно (или, по крайней мере, не для всех очевидно).
Однако существует и третий вариант – Бог, имманентный материи. Это вариант пантеизма, для которого нет надобности искать разрешение неразрешимой дилеммы: что первично – материя или дух, поскольку они едины. С моей точки зрения, данный вариант философского подхода стоит ближе всего к современной науке, особенно в связи с развитием синергетики. |
Свидетельствует ли факт возникновения современной цивилизации на христианской основе и в христианском мире об истинности христианства? Будет правильнее сказать не о христианской основе современной цивилизации, а о цивилизационной основе современного христианства.
В основе современной цивилизации лежат достижения цивилизации античности (с религиозной точки зрения, языческой!!!). Естественные и точные науки возникали в древней Греции, учёные не меняют ни предмет, ни названия этих наук. Представления о философии, логике, этике и эстетике созданы там же. В юридической сфере мы пользуемся принципами, заложенными античным римским правом. В политике мы до сих пор пользуемся модернизированной древнегреческой полисной демократией и древнеримским принципом разделения властей.
В эпоху Ренессанса, когда Европа открыла для себя наследие античности, произошло известное переосмысление христианства. Образованные европейцы начали отказываться от строгих догматов средневековой церкви и приводить свои религиозные представления в соответствие с наукой нового времени. Представление о Боге у современного верующего-универсалиста ближе к «духу природы» или к «форме форм» новоантичной философии Ренессанса, чем к суровому библейскому Яхве, диктующему свои догматы через непререкаемые мнения святых отцов церкви.
Однако нельзя рассматривать религию только лишь в качестве производной от социально-культурных отношений. Можно сказать, что в ходе исторического развития происходит взаимное влияние развивающейся цивилизации на религию (точнее, на религиозное сознание людей) и одновременно – влияние религиозных идей на развитие самой цивилизации. К примеру, известный социолог Макс Вебер показывает влияние протестантизма на развитие капиталистического общества. |
Не очевидно ли, что именно религия несёт нравственные основы, и поэтому только она может обеспечить духовное возрождение людей?
Вне всяких сомнений, разумно понятая религия может мотивировать человека на нравственную жизнь и помочь ему жить такой жизнью. Но это не означает, что подобную жизнь неспособны вести неверующие.
Исторические факты опровергают утверждение, будто бы религия является обязательным основанием нравственной жизни.
Сейчас непопулярно говорить на эту тему, но религия несёт в себе мощный потенциал нетерпимости и насилия. Необязательно это насилие физическое, но, прежде всего, моральное. Хотя в ряде ситуаций и физическое, каковыми являются, к примеру, религиозные войны или преследования еретиков с сжиганием их на кострах.
Поскольку времена политической власти церкви в обществе остались в далёком прошлом, в современном мире более преобладает моральное насилие со стороны верующих - в виде ненависти к инакомыслию, нежели физическое. Напротив, неверующие нередко показывают терпимости, толерантность и гуманизм.
Более того, принципы свободы совести и прав человека были отвоёваны неверующими (или, по крайней мере, антиклерикалами), а церковь сопротивлялась и продолжает сопротивляться этим принципам.
Ошибочным является убеждение, что «если Бога нет, тогда всё дозволено», несмотря на то, что это утверждал великий гений Достоевский. Атеисты могут быть достаточно нравственны, а верующие сколь угодно часто бывают безнравственны. Атеисты отстаивают принципы нерелигиозного гуманизма. Так, известный писатель-экзистенциалист Альбер Камю в своём творчестве показал, что человек остаётся человеком, когда творит добро даже вопреки идее отсутствия смысла жизни в мире, лишённом Бога.
Таким образом, ошибочно связывать нравственность исключительно с религиозным мотивом. Более того, если человек совершает добро и не делает зла исключительно для того, чтобы заслужить у Бога награду и не оказаться в аду, нравственная ценность этого значительно меньше, чем те же поступки неверующего человека, совершаемые по мотивам сострадания, независимо от каких-либо наград или наказаний.
«Этическое поведение человека должно основываться на сочувствии, образовании и общественных связях, - писал в связи с этим Альберт Эйнштейн, - Никакой религиозной основы для этого не требуется. Было бы очень скверно для людей, если бы их можно было удерживать лишь силой страха и кары и надеждой на воздаяние по заслугам после смерти».
Для многих более-менее образованных и думающих верующих людей так же очевидно, что добро и зло живут в каждом, что человек стремится к добру, являясь образом Божьим, и что совесть есть голос Божий в человеке. Поэтому, опираясь на совесть и «естественный свет разума», человек может руководствоваться моральными принципами, независимо от веры. |
Верующие говорят, что есть некие абсолютные нормы добра и зла, данные Богом. Может ли это согласоваться с утверждением учёных, что мораль есть результат эволюции общества?
С традиционно-религиозной точки зрения понятия о добре и зле ниспосланы человеку от Бога в форме заповедей. Однако внимательное чтение той же Библии приводит к заключению, что этот вопрос не так уж прост.
Во-первых, в Библии нет как таковых понятий добра и зла, а есть лишь понятия об исполнении или нарушении воли Бога. При этом ряд вещей, которые Библия называет волей Бога, вызывает у нас чувство негодования или отвращения, потому что совершенно не совпадают с нашими представлениями о добре и зле.
Так, например, по «воле Бога» нужно было убивать нарушителей закона, причём не только в случаях тяжёлых преступлений, но и в случае поклонения чужим богам (то есть, по сути, в случае инаковерия, что является даже и сейчас опорой религиозного фундаментализма). Закон Ветхого Завета повелевает побивать камнями до смерти всего-навсего за то, что человек работал в субботний день. По «воле Бога» израильтяне должны были убивать во время войн не только вражеских солдат, но и женщин с грудными детьми. По «воле Бога» Ездра заставляет иудеев прогнать от себя иноземных жён вместе с рождёнными ими детьми. Нарушение этой «воли Бога» считается тяжёлым грехом. О каких абсолютных понятиях добра и зла может идти речь?
Конечно, со временем нравственные представления развиваются, и уже в книгах пророков мы находим идеи, близкие и вполне созвучные нашим. Тем не менее, возникает вопрос: как же быть с жестокими предписаниями Ветхого Завета? Разве представления Бога о добре и зле меняются? Не гораздо ли логичнее подумать, что меняется сознание людей, а Библия лишь отражает эти изменения? Но тогда очевидно, что не Бог «свыше» даёт людям нравственные представления, а сами люди созревают до их понимания, или, по крайней мере, Бог не даёт постоянных моральных принципов на все случаи жизни и на все времена. Последнее утверждение даже вполне ортодоксально, поскольку церковь признаёт, что Бог вначале дал суровый Ветхий Завет, а затем, по мере духовной готовности людей, послал Христа и открыл Новый Завет.
С эволюционной точки зрения существуют два подхода к пониманию возникновения морали – биологический и социальный. Сторонники биологического подхода рассматривают возникновение морали через изучение их аналогов у животных. Сторонники социального подхода рассматривают развитие морали через изучение изменений в обществе на протяжении истории. Оба эти подхода вполне совместимы друг с другом.
Рассматривая развитие морали в свете теории эволюции, важно отметить, что альтруизм и другие аналоги морали, как показывают современные исследования, свойственны не только человеку, но и животным.
Отсюда следует два существенных вывода:
1. Человек ничем не отличается радикально от животных.
2. Мораль не является «бесполезной» в процессе эволюции, как можно было бы заключить из примитивного её понимания. Напротив, если основания морали заложены и у животных, они являются проявлением некоторых природных законов.
Иными словами, моральное поведение является целесообразным, а не бесполезным или бессмысленным. Новый Завет же говорит об этом простыми известными всем словами: «что посеет человек, то он и пожнёт», то есть: «делай добро, и оно к тебе вернётся».
Для мыслящего верующего человека вполне приемлемо понимать, что эволюция духовности – результат развития того потенциала, который заложен в природе людей (и, оказывается, животных в некоторой мере!) от Бога. |
Теория эволюции говорит, что человек произошел от животного. Она является пропагандой жесткой конкуренции, безжалостной борьбы за выживание. Если учить, что люди – это животные, и что безжалостный естественный отбор – это норма, откуда у людей возьмутся гуманитарные ценности и нормы морали? Современная наука не утверждает, что основной закон живой природы – лишь конкуренция за выживание. Среди животных бывают проявления самопожертвования и альтруизма. Этология показывает наличие у животных аналогов морали.
Всё в природе взаимосвязано, и индивиды являются частью единой живой системы. Следовательно, если рассуждать философски, никто и ничто в природе не существует для самого себя, но все вовлечены в единый процесс космического бытия.
По мнению лауреата Нобелевской премии этолога Конранда Лоренца, процесс эволюции состоит в том, что некоторое число ранее функционировавших независимо друг от друга систем интегрируется в целое высшего порядка, и в процессе такой интеграции в них происходят изменения, делающие их более подходящими для сотрудничества со вновь возникающей целой системой.
Иначе говоря, не конкуренция, а сотрудничество играет ведущую роль. Борьба за выживание – частное проявление законов жизни, но не единственное. Здесь, возможно, имеет смысл вспомнить диалектический принцип: все явления сотканы из противоположностей, борющихся друг с другом. Существует как тёмная, так и светлая сторона бытия.
Однако очевидно, что если аналоги морали присутствуют у животных, тем более (в более развитой форме) они присутствуют у людей, являясь частью их естественной природы. |
Почему наука пользуется теорией эволюции, несмотря на то, что она имеет пробелы и множество нерешённых проблем, а не «теорией импорта» или библейской историей сотворения? Никаких научных альтернатив теории эволюции не существует.
Археология показывает, что известные нам биологические виды существовали не всегда: следовательно, идея вечности и неизменности видов опровергается фактами.
Мы знаем, что разные биологические виды появились и существовали в разное время (некоторые виды могли существовать только в климатических условиях, имевшихся лишь в течение определенного геологического периода – не раньше и не позже). Таким образом, утверждения религиозных фундаменталистов о сотворении в определенный момент времени, фактам не соответствуют.
Можно рассматривать разные механизмы эволюции, и в этом существуют различные научные направления. Поэтому правильнее говорить не о об одной теории эволюции, а о множестве концепций. Однако сам принцип происхождения биологических видов в результате эволюционного развития лежит в основе всех их.
Существует гипотеза «импорта» жизни, которая предполагает, что все или некоторые виды занесены из других частей космоса. Можно было бы достаточно серьезно рассматривать с этой точки зрения появление на Земле первых простейших. К примеру, известный биолог и химик Сванте Аррениус допускал, что споры микроорганизмов миллиард лет назад попали на нашу планету с космической пылью. Но дальнейшая биологическая история этим не объясняется. Кроме того, нам потребуется искать объяснение происхождения микроорганизмов на той гипотетической планете, откуда занесены споры.
Биологические виды возникали и исчезали в разные геологические эпохи. Можно предположить, что все это – результаты селекционной деятельности неких инопланетян, посещающих Землю регулярно, на протяжении уже миллиарда лет, и проводящих масштабную работу на значительной части ее территории. Однако наука не располагает достаточно достоверными сведениями о таких посещениях. Кроме того, проблема возникновения жизни во Вселенной и в этом случае остаётся открытой, поскольку требуется объяснить и происхождение инопланетян.
Что касается библейской истории сотворения, авторами Библии были люди, жившие много сотен лет до нашей эры. Они описывают миф творения, характерный для племен древнего Ближнего Востока примерно III тысячелетия до н.э. Эти мифы рассказывают о создании могущественными существами - богами (или одним богом) плоской Земли, окруженной водой и накрытой куполообразным небесным сводом, а также о создании животных и людей путем лепки из глины, наподобие керамических изделий. Подобное невозможно рассматривать как научную теорию.
Если же понимать идею Бога безотносительно той или иной мифологии, то у науки нет никаких доказательств Его существования. Бытие Бога, как нематериального и непостижимого по определению существа, в принципе не может быть доказано научными методами, ибо наука изучает лишь явления материального мира. Убеждение в бытии Бога всегда было и остаётся предметом веры.
Наука не может опираться на веру: она может опираться лишь на фактические данные. По этой причине учёные, изучающие один и тот же предмет (в том числе и эволюционные процессы), могут быть как верующими, так и неверующими: их религиозные убеждения являются их личным выбором, наука не принуждает их к этому.
Существует немало верующих, придерживающихся теистического варианта эволюции: они убеждены, что механизмы эволюции были запрограммированы или инициированы Богом. Однако в основании такой концепции лежит всё та же вера, которая не может быть научно обоснована. Наука изучает механизмы эволюции, но вопрос о её метафизических причинах находится вне сферы её компетенции. Метафизические причины могут быть лишь предметом философских и религиозных размышлений, но не научных исследований.
Среди верующих, признающих эволюцию, можно назвать имена священников Александра Меня, дьякона Андрея Кураева, множество католиков-эволюционистов, включая Папу Иоанна-Павла II и ныне здравствующего понтифика Бенедикта XVI.
Среди учёных, совмещающих теорию эволюции с идеей бытия Бога, можно назвать всемирно известного православного генетика Добжанского (именно он сказал "Ничто в биологии не имеет смысла, кроме как в свете эволюции") и лютеранина Мейена.
Существует так же концепция творческой эволюции палеонтолога и католического монаха Пьера Тейяра де Шардена. Она не во всём удовлетворяет догматические требования ортодоксии, и, тем не менее, имеет немало сторонников и симпатизирующих ей лиц как среди верующих, так и среди учёных. В частности, к ней с большим уважением относился упомянутый выше Феодосий Добжанский. |
Является ли учение так называемого «научного креационизма» научной альтернативой теории эволюции? Так называемый «научный креационизм» представляет собой реакцию религиозных (изначально - протестантских) фундаменталистов на развитие эволюционной науки.
Сущность религиозного фундаментализма состоит в буквалистской интерпретации священных книг, в вере в любую «букву» этих книг как непогрешимый и непререкаемый авторитет. Поскольку эволюционная теория (как и наука вообще, в том числе и историческая) опровергает подобное буквальное прочтение священных книг и непогрешимость любой их «буквы», религиозный фундаментализм относится к эволюционизму с особой неприязнью и прилагает всевозможные попытки его «опровержения», в том числе и путём пропаганды «научного креационизма».
Ключевые пункты фундаменталистского взгляда на мироздание таковы. История сотворения мира, описанная в книге Бытия, полностью соответствует действительности: мир сотворен в идеальном и законченном виде за 6 буквальных дней (т.е. 12 или 24 часа каждый) 6 тысяч или, самое большее, 10 тысяч лет назад. Библия имеет приоритет перед результатами научных исследований. Решительно отвергаются любые сомнения в дословной истинности Библии.
Для «научных креационистов» Библия – бесспорный научный авторитет. Однако с этим оказываются не согласны как ученые-материалисты, деисты, агностики, верующие не иудео-христианских конфессий, так и (внимание!) многочисленные либеральные христиане и иудеи, толкующие Библию небуквально.
Почему боговдохновенна именно Библия, а не Авеста или Ригведа? Не довольствуясь честным ответом: «мы верим в боговдохновенность Библии, потому что такова догма христианства», «научные креационисты» обосновывают боговдохновенность Библии современными научными данными, якобы, в ней содержащимися. Например, утверждают, что в Библии сказано о шарообразности Земли. По их идее, "дела Галилея" не было бы, "если бы богословы не слушали ученого Птолемея", а внимали бы лишь Библии.
Неужели правда язычник Птолемей обманул богословов, а те Библию совершенно не знали? (Один из постулатов протестантского фундаментализма заключается в том, что до Лютера все католики и православные Библию совершенно не читали и не знали).
Однако на самом деле разные библейские авторы, жившие в разное время и в разных культурных условиях, представляли мироздание по-разному. Это естественно, поскольку Библия - памятник культуры, создававшийся на протяжение более тысячи лет.
Цитируя книгу Иова: "Он [Бог] распростер север над пустотою, повесил землю ни на чем" (26: 7-8), «научные креационисты» утверждают, что Библия повествует о планете Земля в космическом пространстве, но замалчивают прямо противоположные по смыслу высказывания: "Он основал ее [землю] на морях и на реках утвердил ее" (Псалом 23: 2). А указания о тверди (твердом куполе), под которой находятся земля и "воды" (моря и реки), и над которой находятся другие воды, проливающиеся дождем через "хляби" или "окна небесные" (Бытие 1: 1-19), бездоказательно толкуют как сообщение об атмосфере и космическом пространстве.
Нигде в Библии не сказано о Земле-планете, а подвесить "ни на чем" можно и плоскую Землю! Апеллирование к словам пророка Исайи о том, что Бог «восседает над кругом земли», и что слово "хуг" («круг») в Исаия 40: 22 означает не "круг земли", а "Земной шар" опровергается контекстом: "Он есть Тот, Который восседает над кругом земли, и живущие на ней - как саранча пред Ним; Он распростер небеса, как тонкую ткань, и раскинул их, как шатер для жилья".
То есть автор книги Исаии, как и автор книги Бытие, считает небо шатром над землей, очевидно, что плоской, как пол в шатре. Еще одно "доказательство" Земли-шара: "Когда Он проводил круговую черту по лицу бездны" (Притчи 8: 27) свидетельствует, что у «научных креационистов» и черта (т.е., линия) бывает шарообразной.
Указаний на гелиоцентризм и на то, что Солнце - рядовая звезда, не смогли в Библии найти даже «научные креационисты». Напротив, в библейских текстах недвусмысленно утверждается неподвижность Земли: "Ты поставил землю на твердых основах: не поколеблется она во веки и веки" (Псалмы 103: 5).
Современные креационисты объясняют это высказывание тем, что "Псалтирь, в отличие от Бытия, - книга не историческая, а поэтическая. Следовательно, стихи из нее не были предназначены для того, чтобы быть основой для космологической модели" и должны трактоваться аллегорически. Несмотря на это, свою версию Всемирного Потопа «научные креационисты» строят на буквальной трактовке того же Псалма 103. Не случайно инициатор «научного креационизма» Генри Моррис утверждает, что и теперь трудно "доказать, что гелиоцентрическая система верна", ссылаясь на "компетентных астрономов", призывающих "вернуться к геоцентрической теории".
Так не будем же винить гонителей Бруно и Галилея в плохом знании Библии, а Птолемея - в обмане богословов, поднявших его на щит за научное обоснование библейского геоцентризма! Авторы библейских книг – люди, жившие задолго до нашей эры, естественно, не могли обладать современными научными знаниями. Находясь в своей культуре, они мыслили и говорили её языком.
В сочинениях «научных креационистов» представлено крайнее высокомерие, агрессивный тон, воинствующая нетерпимость и полная убежденность во владении абсолютной истиной. Оппоненты (не только "безбожные дарвинисты", но и верующие, признающие реальность эволюции!) обвиняются в подтасовке научных данных, пропаганде расизма, других грехах и стращаются Божьими карами.
Научное содержание таких работ поверхностно и тривиально. В них нет или почти нет результатов собственных научных исследований, но фигурируют данные, заимствованные из работ эволюционистов. Эта информация тщательно отфильтрована: используются только данные, соответствующие фундаменталистской интерпретации Библии. Прочие замалчиваются или голословно отрицаются.
Учёные всего мира обеспокоены внедрением идей «научного креационизма» в системы образования. 27 Академий Наук государств-членов Совета Европы в июне 2006 года подписали декларацию о преподавании эволюционизма. 4 октября 2007 г. Парламентская Ассамблея Совета Европы одобрила резолюцию, рекомендующую правительствам государств – членов СЕ не допускать преподавание креационизма как науки.
"Научный креационизм" плох прежде всего тем, что креационисты не ищут истину, а заранее знают ответ и подгоняют под него всю задачу. Их задача сугубо пропагандистская - создание респектабельного научного имиджа для фидеизма.
"Научный креационизм" с его уверенностью во владении абсолютной истиной, саморекламой и навязыванием учёным своего мнения - это иллюстрация сущности религиозного фундаментализма в любых (не только научных) сферах жизни. В конечном итоге, это путь к религиозному тоталитаризму. Неслучайно в упомянутой декларации Совета Европы говорится:
«Наш современный мир имеет долгую историю, важной частью которой является развитие науки и технологий. Однако научный подход до сих пор не осмыслен до конца, и это способствует развитию всевозможных видов фундаментализма и экстремизма. Тотальное отрицание науки – определенно одна из самых серьезных угроз правам человека и гражданским правам.
Война против теории эволюции и ее сторонников чаще всего принимает формы религиозного экстремизма, который связан с экстремистскими праворадикальными движениями. Креационистские движения заключают в себе реальную политическую силу. Фактом является то, что некоторые защитники креационизма готовы заменить демократию теократией. … Исследование роста влияния креационизма показывает, что спор между креационизмом и эволюционизмом выходит далеко за рамки интеллектуальной полемики…»
Религиозный фундаментализм, проявлением которого является так называемый «научный креационизм», – действительно противник и угроза не только эволюционной теории, но и либерализму, демократии, принципам свобод и прав человека.
|
Существуют весьма весомые аргументы, что теория Дарвина давно устарела. Свидетельствует ли несостоятельность дарвинизма в пользу «научного креационизма» и библейского учения о сотворении? Дарвин жил в 19 веке. Мы живём уже в 21. Наука с тех пор далеко ушла вперёд, и Дарвин, разумеется, многого знать не мог. Тем не менее, критика его теории не может сводиться к спору между эволюцией и креационизмом.
Во-первых, эволюционизм не тождественен дарвинизму. Существует понятие глобальной эволюции, касающееся не только развития биологических видов на земле, но и эволюции Вселенной в целом. Мы знаем, что в мире нет ничего постоянного и неизменного: мир динамичен, а не статичен. Так, во Вселенной постоянно умирают и рождаются звёзды, галактики. Мир уже невозможно представлять сотворённым Богом в законченной и неизменной форме.
Во-вторых, никакая критика дарвинизма не может опровергнуть эволюционное развитие как факт. Эволюция – факт неопровержимый. Критика дарвинизма – это всего-навсего критика некоторых предложенных Дарвином эволюционных механизмов.
Однако, помимо Дарвина, в науке существуют и другие концепции эволюции. К примеру, Ю.И.Попов в статье «Концепции направленной эволюции» показывает 20 вариантов путей эволюции различных авторов. «Основная идея дарвинизма, - пишет он, - состоит в том, что эволюция происходит за счёт отбора из очень обширного, практически неисчерпаемого материала изменчивости. Противоположная точка зрения означает, что материал изменчивости ограничен, у организмов есть предрасположенность варьировать в определённом направлении, которая и определяет направления эволюции в первую очередь. Как кристаллы растут, принимая определённую форму, так и филогенетические линии растут, следуя каким-то внутренним закономерностям.
Корни этого представления уходят в далёкое прошлое, но в качестве более или менее определённой эволюционной концепции оно было представлено во второй половине XIX в. Затем, в первой трети ХХ в. идея направленной эволюции интенсивно развивалась. С появлением современного дарвинизма в середине ХХ в. она оказалась в "тени" теории естественного отбора, но не исчезла, а продолжала находить новых авторов и новых сторонников…»
Другой современный эволюционист Ю.В.Чайковский пишет, что движущим механизмом эволюции является активность генов. В статье «Что движет эволюцию?» он отмечает:
«Попробуем очертить рамки этого таинственного механизма активности генов. Назовем его условно механизмом Тонегавы.
Он обрабатывает не нуклеотиды, а составленные из них блоки. Образно говоря - не буквы, а длинные слова и даже фразы. Если перебор букв в коротких словах вполне реален, хотя и дает осмысленные слова редко (можно поочередно заменять в данном слове каждую букву и смотреть, осмысленно ли получившееся слово), то перебор букв в длинных словах просто невозможен, поскольку в любом разговорном языке менее миллиона осмысленных слов (даже если считать все словоформы), тогда как комбинаций букв той же длины, что и слов, - в квинтильон (1018) раз больше. Далее, слова обретают смысл только в контексте, но даже словопар, не говоря уж о тройках слов, в языке - многие миллиарды. Поэтому никто не мыслит путем перебора слов.
И вот мы видим, что механизм Тонегавы тоже проводит не перебор, а какую-то более сложную процедуру. Пусть смысл ее нам пока непонятен, но уже видно, почему ее иногда называют внутриклеточным мышлением: в ее ходе рождается новизна - ген, какого никогда прежде не было (вспомним хотя бы об антителах к искусственным антигенам).»
И далее следует интересный пример:
«Вопрос стал вновь актуален в связи с открытием иммуноглобулинов у морских ежей [Rast J. P. и др., 2006]. Поразительно: ведь иммуноглобулины понадобятся лишь их далеким потомкам, появившимся через 200 млн лет! Кое-кто вновь, как 150 лет назад, заговорил про общего предка всех многоклеточных, не замечая, что данная идея вовсе не продвигает нас в понимании эволюции. В самом деле, зачем иммуноглобулины животному, не имеющему соответствующей системы иммунитета? И вообще: как понимать предка, имевшего множество генов, нужных не ему, а далеким потомкам? Поскольку таких работ появилось сразу несколько, некоторые американские дарвинисты начали, как когда-то старый Гексли, склоняться к идее предусмотрительного Творца.
Не будем следовать дарвинистам в этой их непоследовательности. Лучше давайте осознаем тот факт, что наличие хотя бы одного-единственного примера изготовления нового гена, кодирующего новое качество, дает уверенность в возможности эволюции как таковой. И что иммуногенез такой пример нам дал. …
Притом речь идет об эволюции, которую не смогут отрицать даже нынешние креационисты. Ведь вряд ли креационист, даже самый дремучий, станет утверждать, что Бог сам, лично, руководит процессами, ежеминутно текущими, и притом одинаково, внутри всех особей всех видов организмов. Такая вечная рабская работа противоречила бы его величию, поэтому даже креационисты согласны, что эти процессы текут по единым законам природы, в ход которых Бог не вмешивается.
Но если в таком процессе рождается новый ген, значит, и эволюция, понимаемая как преобразование генетических систем, происходить может. Ее и надо исследовать, а не спорить о том, кто прав - Моисей или Дарвин. Вполне достаточно той активности, которая действует на всех уровнях мироздания - независимо от того, считать ее божественной или нет».
Таким образом, во-первых, дарвинизм является далеко не единственным объяснением механизмов эволюционного процесса. И, во-вторых, концепции направленной эволюции позволяют интерпретировать эволюционный процесс как независимо от проблемы бытия Бога, так и принимая Его бытие в качестве источника эволюции.
|
Если теория эволюции опровергает библейскую мифологию сотворения, означает ли признание теории эволюции обязательный отказ от веры в Бога? Теория эволюции, как и наука вообще, не может опровергнуть существования Бога, поскольку Бог не является и не может являться предметом её исследований. Наука изучает лишь феномены материального мира. Однако наука, в том числе и теория эволюции, действительно опровергает примитивные представления о мире, свойственные людям давних времён.
Поскольку авторы Библии жили до нашей эры они, естественно, не обладали современными научными знаниями и обращались к своим современникам на языке своего времени и своей культуры.
Если человек, читающий Библию, пытается сопоставить миропонимание её авторов с современным, он может потерять веру, как это случилось с самим Дарвином и многими учёными, отказавшимися от веры прежних поколений с их примитивными представлениями. Но такой человек может стать как атеистом или агностиком, так и обрести новое понимание веры, как это произошло с верующими-эволюционистами.
Многие верующие-эволюционисты убеждены, что рассказ о творении в книге Бытия имеет много общего с теорией эволюции, если под «днями творения» понимать не земные сутки, а длительные периоды, ибо «у Господа один день как тысяча лет, и тысяча лет как один день». В книге же Бытия говорится «да произведёт вода душу живую» и «да произведёт земля», что для верующих-эволюционистов означает происхождение живых существ из неживой материи (при участии Духа Божия, который, как повествует книга Бытия, «носился над водою»: можно понимать, что участвовал в создании жизни).
Существует так же концепция творческой эволюции Пьера Тейяра де Шардена. Она опирается не столько на какие-либо библейские тексты, сколько является религиозно-философской. Она не во всём удовлетворяет догматические требования ортодоксии, но, тем не менее, имеет немало сторонников и симпатизирующих ей лиц как среди верующих, так и среди учёных.
Среди верующих, признающих эволюцию, можно назвать имена священников Александра Меня, дьякона Андрея Кураева, множество католиков-эволюционистов, включая Папу Иоанна-Павла II и ныне здравствующего понтифика Бенедикта XVI.
Среди учёных, совмещающих теорию эволюции с идеей бытия Бога, можно назвать, помимо упомянутого Тейяра де Шардена, который был католическим монахом, так же и всемирно известного православного генетика Добжанского (именно он сказал "Ничто в биологии не имеет смысла, кроме как в свете эволюции") и лютеранина Мейена.
|
Если наука (эволюционная, в частности) опровергает библейскую картину мира, не означает ли это, что Библия не может быть боговдохновенной книгой? Боговдохновенность Библии (как и любой другой священной книги) не может быть ни доказана, ни опровергнута, точно так же, как и само существование Бога. Опровергнута может быть лишь та или иная её интерпретация.
К примеру, теория эволюции опровергает буквальное творение мира за 6 суток или творение человека из земли наподобие лепки керамической фигуры из глины. Однако многих современных верующих ничуть это не смущает: они считают, что Библия является авторитетом в вопросах, которые касаются спасения, а не науки. Поскольку Бог судит людей по их поступкам, а не по научным убеждениям, то вопрос о том, какое миропонимание было у авторов Библии (к примеру, у автора рассказа о сотворении), не имеет существенного значения. Для спасения важны вопросы веры и нравственности, а не то, каким образом произошёл мир с точки зрения науки.
Кроме того, ряд верующих-эволюционистов убеждены, что рассказ о творении в книге Бытия имеет много общего с теорией эволюции, если под «днями творения» понимать не земные сутки, а длительные периоды, ибо «у Господа один день как тысяча лет, и тысяча лет как один день».
Помимо этого, многие либеральные верующие сейчас понимают Библию не как просто боговдохновенную, но как имеющую богочеловеческую природу: Бог в ней не внушает авторам каждую букву Библии, а вдохновляет на творчество, авторы же пишут языком своей эпохи и культуры, вследствие чего искать в Библии современное научное знание бессмысленно.
Вера или неверие в боговдохновенность Библии, как и любого другого великого произведения – это свободный выбор человека, не связанный ни с какими науками. Священник Александр Мень считал, что любое возвышенное произведение рождается не без вдохновения свыше:
"Вдохновение великого художника или поэта всегда заключает в себе нечто таинственное, почти мистическое. Человек-творец как бы устремляется в запредельные сферы, в которых как живые созерцает открывшиеся ему образы. Нередко эти образы как бы преследуют художника, приходя извне, и настойчиво требуют своего воплощения. Часто художественные произведения превосходят по своей глубине и значительности даже мышление своего создателя! Именно поэтому для художников их творения — живые существа, которые им могут казаться реальней и дороже настоящих людей. Здесь исток легенды о скульпторе Пигмалионе, влюбившемся в высеченную им статую. Здесь объяснение того, как мог Пушкин восхищаться благородством Татьяны, а Тургенев плакать над своим нигилистом... Именно поэтому Алексей Толстой мог написать свои знаменитые строки о вдохновении поэта:
Тщетно, художник, ты мнишь, что творений твоих ты создатель.
Вечно носились они над землею, незримые оку.
Нет, то не Фидий воздвиг олимпийского славного Зевса;
Фидий ли выдумал это чело, эту львиную гриву,
Ласковый царственный взор из-под мрака бровей громоносных?
Нет, то не Гете великого Фауста создал, который
В древнегерманской одежде, но в правде великой вселенской
С образом сходен предвечным своим от слова до слова.
Или Бетховен, когда находил он свой марш похоронный,
Брал на себя этот ряд раздирающих душу аккордов,
Плач неутешной души над погибшей великого мыслью,
Рушенье светлых миров в безнадежную бездну хаоса.
Нет, эти звуки рыдали всегда в беспредельном пространстве,
Он же, глухой для земли, неземные подслушал рыданья.
В этом смысле каждое великое человеческое творение, будь то «Реквием»
Моцарта или «Божественная комедия» Данте, можно назвать вдохновенным свыше. Но есть среди земных творений книга боговдохновенная по преимуществу, в которой человечеству открылись самые высокие истины, книга, на которой более всего лежит печать ее неземного происхождения. Эта книга — Библия, по справедливости признанная большинством человечества за Священное Писание.
Для христиан и верующих иудеев Библия есть документ Откровения, скрижаль веры. Но, разумеется, само Откровение и сама вера предшествуют Библии. Многие пророки проповедовали устно; Христос никогда ничего не писал и только после того, как люди приняли Его устное благовестие, после рождения веры, понадобилось Писание.
В Библии Церковь Ветхого и Нового Заветов опознает свою веру и поэтому канонизирует ее. Сейчас голос Христа и пророков доходит до нас через это Писание. Немыслимо было бы предположить, что, когда библейские авторы создавали его, они не получали особой помощи свыше, особого божественного вдохновения. Именно поэтому можно говорить о Библии, что она есть «Слово Божие».
К этому можно ещё добавить то, что, поскольку само понятие Бога с разных философских позиций может трактоваться различно, то и боговдохновенность Библии тоже может трактоваться различным образом.
К примеру, Бенедикт Спиноза боговдохновенность Библии сводил к выражению в Библии "истинной религии", которая заключена не в догмах, а в совершенной этике. «Откровенное Слово Божье не есть некоторое известное число книг, но простое понятие божественной мысли, открытой пророкам, именно: понятие о почитании Бога всем сердцем путем соблюдения справедливости и любви», - утверждал он.
Именно откровение о жизни согласно вере и любви есть ядро Библии, сохранившееся неповрежденным. Высшие истины, провозглашенные Писанием, не могут быть затемнены ни ошибками переписчиков, ни другими человеческими несовершенствами Библии как книги. «Всеобщий Божественный закон, которому учит Писание, дошел до наших рук абсолютно неискаженным», - считал философ, которому некоторые из-за его идей пантеизма приписывают атеизм.
Предание в глазах Спинозы — это не что иное, как естественный "свет разума", с помощью которого соборы, иудейские и христианские, отобрали корпус канона. В соответствии со своим пантеистическим монизмом Спиноза делает Откровение исключительно имманентным фактом. По существу то, что открывается в Библии, для Спинозы есть лишь обнаружение истин, присущих человеческому духу от природы. |
Теория эволюции утверждает саморазвитие материи.
Разве признание саморазвития материи не является признанием правоты атеизма? Развитие материи может быть объяснено с разных философских позиций.
Можно предполагать, что во время эволюции на каких-то этапах в естественные материальные процессы вмешивался Божественный Дух или Разум. Это будет современный вариант теизма.
Можно предполагать, что Божественный Разум изначально «запрограммировал» и «запустил» процесс эволюции и больше в него не вмешивался. Это будет современный вариант деизма.
Можно, наконец, предположить, что материя и Божественный Разум в принципе неотделимы друг от друга. Это будет современный вариант пантеизма.
Атеизм всегда был достаточно близок к пантеизму. Неслучайно, например, Спинозу обвиняли в атеизме, в то время как сам он свой атеизм отрицал и был убеждён, что его идеи не противоречат Библии.
«Вместе с Павлом, — говорил он, — и, быть может, вместе со всеми древними философами, хотя и иным образом, я утверждаю, что всё находится в Боге и в Боге движется».
Эйнштейна записали в атеисты за его отрицание личностного (антропоморфного) божества, в то время как сам он сказал о себе: «Я верю в Бога Спинозы, который проявляется в законах природы…»
Известный атеист, лауреат Нобелевской премии, Виталий Гинзбург в некоторых своих статьях откровенно признаёт, что не видит большой разницы между атеизмом и пантеизмом.
А для современных синергетиков идея Бога как Разума столь же приемлема, как и атеизм. «Бог не творец, а разум Вселенной», - такими словами завершил свою книгу об универсальном процессе самоорганизации друг и сотрудник Пригожина, австрийский философ Эрих Янч. |
Если для науки вера в Бога не является необходимой, не означает ли это, что атеистическое мировоззрение является научным, а религиозное – антинаучным, как нас учили в советские времена? И совместимо ли научное мышление с верой в чудеса? Атеизм не может претендовать на научность, поскольку наука не может ни доказать существование Бога, ни опровергнуть. Научным, безусловно, является материализм, который утверждает, что все явления в природе имеют причинно-следственную природу. Наука изучает мир в соответствии с причинно-следственными связями. Если вместо поиска этих связей мы будем апеллировать к гипотезе нематериальных причин, то наука исчезнет. Поэтому для науки материалистическое мировоззрение необходимо, в то время как атеизм не является необходимым для неё.
Что касается совместимости науки с верой в чудеса, то это зависит от того, как понимать понятие «чуда». Если «чудо» - это явление, которое принципиально невозможно объяснить, то оно несовместимо с научным мышлением. Учёный всегда стремится найти объяснение явлениям. Более того, если явление кажется необъяснимым, то оно особенно сильно привлекает учёных к поиску его причин, возбуждая в них интерес и любопытство. Если же под «чудом» понимать нечто замечательное и великое, то в этом значении даже атеисты признают «чудеса природы».
Если под «чудесами» понимать вторжение в естественный ход событий некоторых разумных сущностей (Бога, ангелов, святых, а, может, инопланетян), то огульно отрицать возможность подобного нельзя. Если эти сущности реальны, то реальным может быть и вмешательство их в естественный ход событий. Однако пока существование таких сущностей не подтверждено научно (а существование Бога принципиально не может быть доказано), учёные не рассматривают подобные объяснения необычных явлений в качестве научных версий.
Тем не менее, в обыденной жизни, люди имеют полное право искать объяснения необычных событий подобным образом. Такие убеждения будут содержать элемент веры, которая не обоснована научно, но теоретически может оказаться истиной.
К примеру, если человек молится об исцелении, и это исцеление совершается, человек имеет полное право поверить, что Бог ему помог: наука это не может доказать, но не может полностью и опровергнуть. Для веры всегда есть место.
Учёный, конечно, будет старательно искать естественные причины исцеления. Однако само противопоставление «естественных» и «сверхъестественных» причин – это пережиток древнего и средневекового мышления. Современный человек может принять, что Бог не является «потусторонней» силой: Он присутствует в материи, в так называемых «естественных» явлениях, или, по крайней мере, (для ортодокса) использует таковые.
Но по моим наблюдениям, религиозное сознание современного человека претерпело эволюцию. К примеру, объясняя механизм «сверхъестественных» исцелений, люди представляют некие потоки энергии либо «из Космоса» (равнозначно «от Бога»), либо от существа, обладающего способностью исцелять (экстрасекса или ангела или святого и т.п.). Объясняя механизм явновидения или пророчества, прибегают к понятию энерго-информационных полей. Души людей или ангелы мыслятся как некая «тонкая энергия». Святая вода понимается как вода, «заряженная энергией».
Подобные примеры убедительно показывают, что современные люди, говоря о «сверхъестественном» и чудесах, нередко пользуются научным мышлением (ведь понятие «энергии» совершенно научно: энергия не является ни «нематериальной», ни «сверхъестественной»), применяя его к тем областям, которые наукой мало изучены. |
Каково ваше личное отношение к вере в Бога? Я считаю себя верующим человеком. Однако моя вера не основана на традиционных догматах, она более философского плана. Начиная с традиционно-христианских представлений, по мере приобретения знаний и жизненного опыта, я пришла к убеждению абсурдности некоторых религиозных стереотипов мышления (отношение к которым, впрочем, претерпело свою эволюцию и в сознании многих богословов).
Мне близко понимание религии не как системы догматов, ритуалов и традиций, а как некоторое внутреннее состояние, интуитивное чувство.
Я соглашусь с Вернадским, который писал: «Чувство религиозное и религиозное переживание, когда оно достигнет известной высоты, несовместимо ни с каким выражением образного и рационалистического характера, которое заключает в своей основе представления или понятия, зависящие от преходящих представлений времени и места. С этой точки зрения должны быть оставлены в стороне все построения теологов, философские, религиозные концепции или создания догмы и культа любой конкретной религии. Они все могут иметь значение только иллюстрации или далекого подхода к действительному святая святых всякой религии, не выразимого в своей основе ни в словах, ни в образах, может быть глубже всего сказывающихся – во внешнем выражении – в музыке, и то только отраженно... Откровение – всякой религии – есть неизбежное ограничение, иногда чрезвычайное сужение того, что может и должно давать религиозное переживание человеческой личности».
Мне близок пантеизм – учение, рассматривающее Бога не вне мира и не над ним, а внутри него, в самой природе, в материи. Подобно сожжённому еретику Джордано Бруно, я могу сказать, что Бог находится во всем и повсюду, не «вне» и не «над». Как поэтично писал Дмитрий Мережковский:
… Везде я чувствую, везде
Тебя, Господь, — в ночной тиши,
И в отдаленнейшей звезде,
И в глубине моей души.
…
И Ты открылся мне: Ты — мир.
Ты — всё. Ты — небо и вода,
Ты — голос бури. Ты — эфир,
Ты — мысль поэта, Ты — звезда...
Материя, как говорил Циолковский, не мёртвая, но живая: «всё живо».
Или, словами Тютчева:
Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик –
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык...
Я могу дать ответ, который в своё время дал Альберт Эйнштейн на вопрос о вере: «Я верю в Бога Спинозы, который проявляет себя в законах природы». Эйнштейн добавляет к этому отрицание Бога как личности. Полагаю, что ответ на вопрос, является ли Бог личностью или нет, навсегда останется лишь предметом веры.
Примитивный уровень мышления приписывает Богу антропоморфные черты, делая Его подобным человеку. Библейский образ Бога, несомненно, является антропоморфным. Но только такой образ Бога может быть близок и понятен широким массам людей. Пантеистический же подход, сближающий Бога с природой, вполне соответствует современной науке, которая мыслит Вселенную не в виде бессмысленного хаоса, а в виде разумно устроенной системы, которая обладает Разумом. Об этом хорошо сказал австрийский философ Эрих Янч: «Бог не творец, а разум Вселенной».
Познавая природу, мы приближаемся к познанию Бога.
|
|
|
| Меню сайта |
|
 |
| Форма входа |
|
|
|
| Поиск |
|
|
| Избранные статьи |
|
|
| Я в Интернете |
|
|
| Статистика |
|
|
|
|
