Я часто думаю – за что его казнили?
За что он жертвовал своею головой?
За то ль, что враг "суббот", он против всякой гнили
Отважно поднял голос свой?

За то ли, что в стране проконсула Пилата,
Где культом кесаря полны и свет, и тень,
Он, с кучкой рыбарей из бедных деревень
За кесарем признал лишь силу злата?

За то ли, что себя на части разделя,
Он к горю каждого был милосерд и чуток
И всех благословлял, мучительно любя –
И маленьких детей, и грязных проституток?

Не знаю я, Демьян, в "евангельи" твоём
Я не нашел правдивого ответа.
В нём много громких слов, о, как их много в нём, –
Но слова нет, достойного поэта.

Я не из тех, кто признаёт попов,
Кто безотчётно верит в Бога,
Кто расшибить свой лоб готов,
Молясь у каждого церковного порога.

Я не люблю религии раба,
Покорного от века и до века,
И вера у меня в чудесное слаба –
Я верю в знание и разум человека.

Я знаю, что, стремясь по трудному пути,
Здесь, на земле, не расставаясь с телом,
Не мы, так кто-нибудь ведь должен же дойти
Воистину к божественным пределам.

И всё-таки, когда я в "Правде" прочитал
Неправду о Христе блудливого Демьяна,
Мне стыдно стало так, как будто я попал
В блевотину, извергнутую спьяна.

Пусть Будда, Моисей, Конфуций и Христос —
Далёкий миф. Мы это понимаем.
Но всё-таки нельзя, как годовалый пёс,
На всё и вся захлебываться лаем.

Христос — сын плотника — когда-то был казнён.
Пусть это миф. Но всё ж, когда прохожий
"Кто ты?" — его спросил – ему ответил он:
"Сын человеческий", а не сказал: "Сын Божий".

Пусть миф Христос, как мифом был Сократ,
Пусть не была Христа, как не было Сократа,
Так что ж, поэтому и надобно подряд
Плевать на всё, что в человеке свято?

Ты испытал, Демьян, всего один арест,
И ты скулишь: "Ах, крест мне выпал лютый"!
А если бы тебе Голгофский дали крест
Иль чашу с горькою цикутой?

Хватило б у тебя величья до конца
В последний час, по их примеру тоже,
Благословлять весь мир под тернием венца
И о бессмертии учить на смертном ложе?

Нет! Ты, Демьян, Христа не оскорбил,
Ты не задел его своим пером нимало.
Разбойник был, Иуда был –
Демьяна только не хватало.

Ты сгустки крови у Креста
Копнул ноздрёй, как жирный боров.
Ты только хрюкнул на Христа,
Ефим Лакеевич Придворов!

Но ты свершил двойной великий грех.
Своим дешёвым балаганным вздором
Ты оскорбил поэтов вольный цех
И малый свой талант покрыл большим позором.

Ведь там, за рубежом, прочтя твои "стихи",
Небось злорадствуют российские кликуши:
"Ещё тарелочку демьяновой ухи,
Соседушка, пожалуйста, покушай!"

А русский мужичок, читая "Бедноту",
Где этот стих печатался дуплетом,
Еще сильней потянется к Христу,
А коммунизму мат пошлет при этом.