Яков Кротов

АЗБУКА НЕНАВИСТИ

К оглавлению

2007 ГОД: "ЛЕНИН - СВЯТЫНЯ, А ХРИСТОС - МОДА"

1 марта 2007 года в московском Музее и Общественном центре имени Андрея Сахарова открылась выставка «Запретное искусство – 2006». На ней были собраны картины, запрещённые к показу в российских музеях как кощунственные по отношению к России («СССР») и Церкви.

16 марта вдова Сахарова Елена Боннер написала директору центра Юрию Самодурову письмо, в котором возмутилась кощунственным отношением одного из художников к ордену Ленина. Она подчеркнула, что Сахаров был награждён тремя орденами Ленина. Кощунство она усмотрела в том, что орден Ленина был соединён с изображением распятия.

В 1982 году, когда Сахаров и Боннер были в ссылке, Василий Аксёнов, бывший в эмиграции, изобразил в романе "Бумажный пейзаж" российского художника Гвоздева, который "для души" рисовал портреты Ленина и поучал девочку, которую растлевал: "У каждого человека должно быть что-то святое, так поучал он меня, а у тебя, Фенька, нет ничего святого… Ленин был его святыней… А Христос? — спрашивала я. Христос — это мода, отвечал он. Видишь, Велосипедов, какое вымирает поколение. Христос — это мода. Ленин — святыня!"

Боннер потом своё мнение переменила, но несколько людей с репутацией демократов высказали мнение такое же. Об этом подробнее ниже.

Суть претензий к выставке «Запретное искусство» можно сформулировать так: «Сахаров был деликатным человеком с хорошим вкусом, выставка кощунственных работ, не имеющих отношения к искусству, оскорбляет его память и неуместна в центре его имени».

Конкретные имена и обстоятельства в этой формуле можно переменить, а сама-то формула банальна. Когда отец говорит 13-летней дочери, что её причёска или юбка позорят честь семьи, - это всё та же формула. Когда приговаривают на сожжение протопопа Аввакума за богохульство, - это та самая формула. «Ты меня уважаешь?!» - и это она.

Формула недлинная, но она возможна лишь потому, что стоит на множестве предпосылок, аксиом, не всегда понятных для самого говорящего. Вот главные из них:

Существует нормальное и ненормальное.

Нормальное и ненормальное абсолютны, одинаковы и однозначны для всех.

Ненормальнее обладает свойством оскорблять и осквернять.

Всякий человек может отличить нормальное от ненормального.

Ненормально создавать ненормальное.

Ненормальное оскверняет людей.

Имя человека так же может быть осквернено ненормальным.

Человек обязан защищать себя от ненормального.

Человек обязан защищать других от ненормального.

Защищаться от ненормального следует, запрещая ненормальное, призывая к запрету ненормального, изгоняя ненормальное из всех или некоторых мест.

Допустимо уничтожать ненормальные вещи, запрещать ненормальные знаки, поступки.

Допустимо уничтожать тех, кто совершает и производит ненормальное.

Все эти элементы могут встречаться в разных комбинациях. Например, желание уничтожить «кощунника» кажется неотъемлемым свойством фанатизма. Но ведь это вопрос языка – какое значение вложить в понятие «фанатизм». На практике, есть множество людей не агрессивных, никак не проявляющих своё недовольство ненормальным, тем не менее, вполне фанатичных. Если обстоятельства изменятся, они могут стать инквизиторами, а в демократическом обществе будут просто выделяться недовольным выражением лица. Фанатик может быть трусом, может быть лодырем, может быть, в конце концов, просто миролюбивым человеком, - тогда его фанатизм превращается в подобие хобби, родимого пятна, интеллектуальной или эмоциональной экземы, от которой плохо только несчастному носителю фанатизма.

Большинство претензий к Самодурову были похожи на притчу ребе Салмана из Шмоцина: жил-был царь, и однажды утром он сидел на лавочке и читал газету, но тут пришли воины и его арестовали за то, что в газете был прогноз погоды. А прогноз погоды, как объяснил царю первосвященник, есть кощунство, ибо погода во власти Всевышнего. И царя приговорили к штрафу в десять тысяч талантов, которые заплатил вместо царя Союз левого бессилия.

КРЕСТ И КОЩУНСТВО

Человек, в отличие от обезьяны, берёт две палки и делает из них деревяшек крест - орудие смерти.

Человек поклоняется кресту не потому, что он поклоняется смерти, а прямо наоборот - потому что он верует в победу над смертью.

Крест как орудие казни - язык палача. Крест как святыня для верующих в Казнённого - мета-язык, сверх-язык, описывающий реальность, которая выше палача.

Так в любви есть язык тела, язык страсти, когда любимый обозначает наслаждение, а есть сверх-язык, когда любишь самого любимого, хотя наслаждение не актуально.

Так религиозный язык описывает Бога как всемогущее существо, наказывающее зло и защищающее меня от врагов, но есть и "сверх-религия", верующего в Бога, распятого злом, прощающего врагов и призывающего меня простить.

Человек может изобразить распятого на кресте осла, чтобы поиздеваться над верой и радостью ближнего.

Верующий, если вера его мала, может распять того, кто издевался над его верой - сам или руками палача.

Если вера глубока, верующий только улыбнётся, увидев издевательство над символом своей веры.

Человек способен именно из-за своей веры обесценить то, во что верует - если вера несовершенна. Например, в Средние века перед казнью священник подносил крест к губам осуждённого в знак любви к нему. Тут изображение креста становилось неосознанным издевательством над крестом, подделкой, симуляцией, фальшивкой.

По сути это было издевательство над крестом. Улыбка тут была бы неуместна не потому, что издевались над крестом, а потому, что казнили человека.

Бывают и случаи, когда заранее нельзя сказать, каков крест - кощунство, подделка или подлинная святыня. Золотой крест с бриллиантами на обнажённой женской груди может быть и святыней, и симуляцией. Это зависит от того, какая мода в этом обществе, сколько в нём стоят золото и бриллианты.

В спорах об изображениях креста тоже действует принцип презумпции невиновности. Мы обязаны предполагать, что правы не те, кто говорит об оскорблении, а те, кто считает оскорбление фиктивным.

Чтобы защитить крест и веру от инквизиторов и фальсификаторов, человек - и именно христианин - имеет право, а иногда и морально обязан нарисовать осла верхом на кресте. Для защиты истинного поклонения Кресту.

СОВРЕМЕННЫЕ ОПРЕДЕЛЕНИЯ КОЩУНСТВА

Словарь Вебстера дает три оттенка понятия "кощунство": проявление недостаточного уважения или неуважения к Богу, притязание быть Богом или обладать Его свойствами, неуважение к тому, что считается священным или неприкосновенным.

"Поминать Имя Божие всуе" - единица кощунства. Причём, кощунство не измеряется количественно. Один раз помянуть Имя Божие не для молитвы, а просто так - такое же кощунство, как помянуть это Имя сто раз, сопровождая матерной бранью. Мистически это понятно, а вот с точки зрения уголовного права тут обнаруживается странность, ведь уголовное право оперирует другими мерками, земными. Если архиерей вздохнул и сказал механически "Боже мой!" - это кощунство ровно такое же (с точки зрения верующего), как и обматерить Бога или нарисовать богохульную картину, где лик Спасителя будет перечёркнут матерным словом. В этом отношении всякая борьба с кощунством всегда идёт на грани невозможного, и как раз религиозные лидеры, "жрецы", это хорошо понимают. Поэтому они редко возглавляют борьбу с кощунствами, обычно держатся в стороне, хотя при случае не прочь послать кого-нибудь на костёр или, что предпочтительнее, обложить кого-нибудь штрафом.

Кощунство – точнее, «право на кощунство» – это описание совершенно обычных прав на свободу слова, свободу творчества, демонстраций и многих других прав, только описание сделано с точки зрения человека архаичного. Иван Грозный именно так описал бы демократию, и Аттила, и Навуходоносор. Питекантроп описал бы технику как право на магию, - может, осудил бы, а может, напротив, похвалил бы. «Кощунство» - пустое слово, фикция. Оно может описывать лишь фиктивный мир – например, внутренние психические проблемы человека, который считает себя верующим, но либо совершает кощунства (на что верующий по определению не способен ни по отношению к своей религии, ни по отношению к чужой), либо проблемы человека, который оценивает поведение окружающих как «кощунственное» либо «благочестивое». Это серьёзное душевное расстройство – как если бы мы стали делить людей на «господ» и «рабов», «сверхчеловеков» и «нелюдей».

Формально в современном демократическом законодательстве термин «кощунство» отсутствует. Оно кажется слишком «религиозным» для секулярного мира. Однако в законодательстве даже самых демократических стран есть секулярный аналог «кощунства» - «угроза национальной безопасности», «нарушение общественного порядка», «оскорбление религиозных чувств», «оскорбление национальных чувств», «пропаганда войны», «разжигание розни». Эти выражения – аналоги слову «кощунство» не потому, что речь идёт о святынях секулярного общества, которые поставлены на место религиозных святынь, а потому что речь идёт о столь же пустых и шизоидных терминах, которые не выражают ничего, кроме предрассудков и попыток манипулировать людьми при помощи государственной власти.

Международное право знает лишь запрет на разжигание розни и на пропаганду войны (Международный пакт 1966 г., ст. 20). Однако этим понятиям не даётся чёткого определения, которое необходимо, когда речь идёт о юридических терминах. В результате только культурные традиции мешают развернуть настоящую цензуру под предлогом борьбы с «разжиганием» и «пропагандой войны». Опыт безумного российского законодательства по борьбе с экстремизмом показывает, что эти формулировки – отличная основа для борьбы с любым, кто неугоден власти. Махатму Ганди в России быстро бы сгноили в тюрьме как разжигателя, экстремиста и пропагандиста войны.

В западных демократиях эти статьи применяются обычно «по делу» - но не потому, что сами статьи хороши, а потому что общая культура общества такова, что опасные формулы оказываются под фактическим запретом. Однако возможны и срывы – под благовидными предлогами. Таковы статьи законодательства некоторых европейских стран, предусматривающее уголовное наказание за публичное отрицание фактов геноцида евреев немцами (Германия) или армян турками (Франция).

Сорвались и США, когда приняли в 2000-е гг. законы, в которых расплывчатые понятия «террор», «апология терроризма», «подстрекательство к терроризму» носят абсолютно антиправовой, инквизиционный характер, открывая простор произволу властей. В России тогда же приняли подобные законы, но для России они – норма, а для США – именно срыв.

Исполнительный директор ассоциация «Статья 19» (эта статья Всеобщей декларации прав человека защищает свободу мнений и информации; сайт ассоциации www.article19.org) Аньес Калламар писала: «Опыт показывает, что ограничения свободы слова редко спасают от экстремизма и расизма. Ограничения обычно весьма эффективно используются для того, чтобы заставить замолчать оппозицию» (Калламар А. Вправе ли мы говорить всё? // Приложение к «Новой газете» «Le Monde Diplomatique», апрель 2007. С. 19). В 2002 г. Всемирный симпозиум судей попробовал улучшить дело, постановив, что ограничивать свободу можно лишь для предотвращения «непосредственной угрозы» - не слишком удачная формулировка, поскольку «непосредственность» есть понятие такое же размытое как «подстрекательство». Впрочем, пенять на судей и правоведов не стоит – не они должны учить общество, а общество должно учить их и влиять на них, чтобы постепенно понятие «кощунства» даже в своих модернизированных масках («угроза обществу», «экстремизм», «терроризм» и т.п.) исчезло из права вообще.

В некоторых европейских странах кощунство остаётся уголовным преступлением.

В немецком УК статья 166 так и называется "Преступление кощунства" (Gotteslasterungsklausel). Она предусматривает наказание от штрафа до трёх лет тюрьмы для человека, который публично или через распространение письменных текстов оскорбляет сущность мировоззренческих или религиозных убеждений других людей, признанных немецким правительством церквей, других религиозных организаций или мировоззренческих ассоциаций. 23 февраля 2006 года по этой статье был осуждён Манфред ван Х. к пяти годам условно. Осуждённый родился в 1944 году, работал моряком, бывал почти во всех арабских странах, затем осел в Германии, работал электриком и уборщиком. После взрывов в Лондоне в 2005 г. он изготовил туалетную бумагу с надписью "Святой Коран" и стал рассылать её по мечетям, в редакции газет, на телестудии, предлагать к продаже. В интернете он писал, что делал это, чтобы найти единомышленников, считающих Коран - "поваренной книгой террористов". Правительство Ирана направило Германии официальную ноту протеста, а тут ещё разгорелся "карикатурный скандал". Манфред отделался бы штрафом, но у него уже за плечами было 6 лет тюрьмы (по совершенно другим поводам).

В связи с "делом Манфреда" и с "карикатурным скандалом" Парламентская Ассамблея приняла Рекомендацию, в которой говорится:

"Ассамблея считает, что кощунство как оскорбление религии не должно считаться уголовным преступлением. ... Религиозные сообщества, как и другие сообщества, должны с терпением относиться к публичным критическим выступлениям против них, к дебатам относительно их деятельности, учения и верований, при условии, что такая критика не доходит до намеренного и добровольного оскорбления, до использования языка ненависти, не ставит своей задачей нарушить мир в обществе, использовать насилие и дискриминацию против приверженцев той или иной религии" (Рекомендация, 2007, п.п. 4-5).

Главное, впрочем, не этот текст, вполне бессмысленный - ведь любой борец с кощунством заявит, что его оскорбили намеренно, что выставка картин Дали, Бэкона или Тер-Оганьяна ставит своей задачей "нарушить мир в обществе" и т.п. Главное - что Ассамблея подчёркивает: где должна проходить граница между свободой и ограничением свободы компетентен решать Европейский суд по правам (Рекомендация, 2007, п. 3). Вот это - нестерпимо для любых насильников. Решать должен их суд, а не какой-то там Страсбургский! И не о правах человека надо радеть, а о правах Православия и России!!! Человеков много, а Православие одно! Русских много, а Россия одна!

В США сохраняются вполне средневековые законы против кощунства в самых старых штатах - Мэриленд и Массачусетс. Правда, эти статьи никто не решается пустить в ход. Когда в 1952 году в Нью-Йорке возбудили обвинение в кощунстве, Верховный Суд быстро положил этому конец, напомнив о 14 поправке к Конституции, которая оговаривает верховенство федеральных законов - в том числе, закона о свободе слова: "Не дело правительства нашей нации подавлять реальные или воображаемые нападки на то или иное вероучение, хоть в печати, хоть в речах, хоть в кино".

Об исламских странах говорить не приходится - там господствует вполне средневековое отношение к кощунству. А вот о чём нужно сказать: что христиане, оказывается, не прочь этим попользоваться. В Пакистане 3 июня 2006 года был запрещён фильм "Код да Винчи" по ходатайству именно христиан - как кощунственный. Министр пакистанской культуры (в Пакистане, как и в России, есть министр культуры! чай, не Америка, где без этого обходятся) Гулаб Джамал заявил: "Кто оскорбляет одного пророка, оскорбляет всех пророков". И тем самым, разумеется, совершил кощунство - ведь для христианина Иисус не какой-то "пророк", вроде Мухаммеда. Да и Мухаммед для большинства христиан - не пророк. Только в Пакистане фанатики христианства об этом предпочитают помалкивать, - убьют. Компенсируют свою трусость, нападая на голливудские безделки.

В Англии последний раз отправили в тюрьму за богохульство в 1921 году - Джона Готта, на девять месяцев, за стихотворение, в котором Иисус сравнивался с клоуном. Последний штраф за богохульство - 500 фунтов - был наложен в 1977 году на Дениса Лемона, издателя журнала для геев, за публикацию поэмы, которую сочли порочащей Иисуса (мёртвое тело Иисуса становится объектом сексуального домогательства мужчины). В 2002 году поэму превратили в спектакль, который после шумной рекламной кампании поставили прямо перед церковью св. Мартина-в-Садах на Трафальгарской площади. На этот раз Уайтхолл стерпел. Английский (и австралийский) закон карает лишь за богохульство по отношению к святыням, признаваемым Англиканской Церковью.

Рекомендация, 2007. - Английский текст: http://assembly.coe.int/ Main.asp?link= /Documents/AdoptedText/ta07/ EREC1805.htm#P17_143.

В Испании за кощунство карает 525 статья УК, в Швейцарии 261, Австрии 188 и 189, в Нидерландах 147, в Норвегии 142, в Дании 140 (пытались отменить в ходе карикатурной истории, но не набрали достаточно количества голосов). В Финляндии это 10 часть 17 главы УК. По-фински кощунство - "юмаланпилка". Эту статью безуспешно пытались отменить в 1914, 1917, 1965, 1970 и в 1998 годах. В Новой Зеландии дают не более года.

*

Митр. Антоний Храповицкий, один из ультра-фундаменталистов начала ХХ века, тоже чувствовал связь между эротизмом и верой, и видел причины неверия и кощунств в том, что в "созревшем мужском организме - пробужденное самодовольное чувство молодого самца; оно поддерживается и переменой общественного положения юноши: в обществе он становится лицом самостоятельным - студентом, или в качестве старшего гимназиста готовится вступить в эту, совершенно ничем не стесняемую, среду; в этой среде он чувствует себя женихом, выходит из-под постоянной опеки родителей; сам себе что-нибудь зарабатывает, и вообще получает условия, благоприятные для самодовольного настроения". Впрочем, Храповицкий не был последователен и предпочитал - в духе конспирофобии - переваливать на интеллектуалов основную вину: "Чтобы успешнее зажимать уста своей совести, молодежь прибегает к помощи вина, иногда грубой ругани и даже богохульства, дерзких ответов старшим, дабы оградить себя со всех сторон от пробуждения совести. Но самую ценную услугу для греха оказывают книжки, отрицающие истины святой веры и высмеивающие их".

Храповицкий по-схоластически различал "хулу" и "кощунство": "Не грешил ли ты хулою и ропотом на Бога? Знай, что бесноватые и значительное число помешанных именно за этот грех подвергнуты своему недугу. А кощунством ты не погрешал? Не отзывался насмешливо о разных верованиях Церкви и ее священных обычаях, в коих ты, вероятно, ничего не разумеешь?".

В брошюрке для кающихся, регулярно издаваемой Даниловым монастырём в 2000-е годы, эта формулировка знаменательно изменилась: "Кощунство. Этот грех мы совершаем, когда отзываемся насмешливо о разных верованиях Церкви и ее священных обычаях, в которых ничего не разумеем; также когда не заступаемся за веру, слыша заведомо ложные и бессовестные против нее укоризны" (Беседа о грехах и покаянии. Составлена по книге митрополита Антония (Храповицкого) "Исповедь"). Там, где у Храповицкого стояло "вероятно, ничего не разумеешь", осталось категоричное "ничего не разумеем". Но главное - появилась характерная для милитаристского, большевистского православия агрессия, призыв "заступаться за веру". До революции это "заступничество" было делом государственного аппарата. После революции самое большее, на что дерзали энтузиасты - крестный ход. В эмиграции, конечно, никому в голову не приходило "заступаться за веру", хотя уж на "безбожном Западе" тому была и остаётся масса поводов.

II ВЕК: ОСЁЛ НА КРЕСТЕ

Самый древний образец кощунственного отношения к Распятию - самый загадочный. На первый взгляд, всё ясно. В начале 1857 года при раскопках на Палатинском холме Рима были найдены остатки дворца Калигулы - того самого, который сделал сенатором своего коня. Калигула лет на пятнадцать был моложе Иисуса, а прожил меньше - его убил глава собственной службы безопасности (претория) в 41 году. Конь Калигулы вошёл не столько в сенат, сколько в историю. Как и осёл Иисуса.

В тяжёлые сталинские времена ходил анекдот про Сталина, к которому в кабинет заходит Господь Иисус Христос и говорит: "Иосиф, мне нужно с тобой поговорить, только у меня времени мало, у меня там голодный осёл, на котором я приехал". - "Слушай, - отвечает Сталин, - не нервничай, хорошо? У меня там двести миллионов голодных ослов, и ничего...". Коммунист скажет, что этот анекдот - кощунство по отношению к героическому советскому народу и лично товарищу Сталину. Христианин - если он из тех, которые смотрят на мир по-коммунистически - скажет, что этот анекдот - кощунство по отношению ко Христу. Умный христианин поступит как осёл. Калигула отреагировал бы как Сталин. Интересно, что сказал бы конь Калигулы?

После смерти Калигулы в этом дворце устроили "Педагогий" - школу для императорских пажей. Напрашивается простая мысль: один из учеников решил высмеять приятеля-христианина, вот и нарисовал распятого на кресте человека с ослиной головой, рядом человека в (традиционной позе молитвы - поднятой рукой он посылает поцелуй распятому - и подписью на греческом: "Алексамен молится богу".

Тертуллиан (ум. 200 г.) писал:

"Тацит повествует, что иудеи во время путешествия по пустыне, изнемогая от жажды, спаслись благодаря диким ослам, шедшим, как они догадались, с пастбища на водопой и таким образом указавшим им источник. За это благодеяние иудеи почитают голову этого животного. Отсюда, полагаю я, произошло то мнение, что и мы, как близкие к иудеям по религии, поклоняемся тому же самому изображению".

Тертуллиан даже описывает некоего ненавистника христиан, который нарисовал Иисус с ослиными ушами и подписью: "Onocoetes" - слово не вполне понятное, тут корень "осёл" соединён с каким-то другим.

Тертуллиан описывает этот инцидент дважды: в одном сочинении говорит об ушах "ослиных", а в другом - об ушах "мерина". Опять путаются ослы и - не конь, правда, но всё же нечто лошадиное.

Нет никаких других свидетельств - письменных или материальных - почитания креста христианами в эту эпоху. Даже и в третьем столетии почитание креста не зафиксировано. Разумеется, что Иисус был распят, секретом не являлось. Оскорбительна, безусловно, была ослиная голова. Но вполне возможно, что и напоминание о распятии было оскорбительным, что само изображение креста коробило тогдашних верующих.

Есть, однако, и другая версия: что это вовсе не карикатура, а серьёзное изображение своей веры. Дело в том, что справа от ослиной головы видна буква "гамма". В Риме был распространён культ божества Сета, которое изображалось с ослиной головой, причём известны таблички, где справа от этой головы стоит та же самая буква. Не вполне понятно (если изображён Иисус), почему распятый - в рубахе, ведь позор казни на кресте усугублялся тем, что распинали всегда обнажённых.

Так что, по предположению одного немецкого учёного, Алексамен мог запечатлеть самого себя - чтобы его поцелуй божеству длился вечно. Поцелуй, поцелуй... Каково было бы, если бы и в наши дни не осеняли себя христиане крестным знамением, а посылали Распятию поцелуй?

Впрочем, точно ли был культ божества с ослиной головой, ещё нуждается в доказательствах. Ведь учёные имеют в своём распоряжении лишь отрывочные тексты, несколько табличек, и всякий текст можно понять по-разному. Прежде всего, часто трудно определить, идёт ли речь об ироническом описании со стороны или о серьёзном описании изнутри. Нет такого животного, которое бы имело однозначно скверную репутацию, почему Иисус советовал быть мудрыми как змеи.

Хотелось бы верить, что автор рисунка не пострадал. Конечно, не исключено, что Алексамен рассердился и врезал... Теоретически - по Евангелию - это исключено. Но позднейшая история Церкви полна примеров "врезания".

БАРАНКА БОЖЬЯ

Кощунство существует как дыра в баранке. Бублик - это любая норма, кощунство - нарушение нормы. Беда, если баранки вообще нет (на польском, кстати, "Агнец Божий" - "баранек Божи"). Одним воздухом сыт не будешь: хорошо бы ещё слово, и по возможности исходящее из уст Божиих. Способность отличать нормальное от ненормального досталась человеку, видимо, от животных; без неё просто невозможно жить - если не родители не будут отличать нормальную температуру от ненормальной, младенец долго не протянет.

Однако не меньшая беда, если человек забывает, что кроме дыры внутри баранки существует ещё огромный Божий мир, внутри которого находится баранка. Не знать нормы или знать и не принимать - цинизм. Принимать норму за Абсолют - фанатизм. Норма есть ответ Абсолюту - неважно, религиозному, семейному, социальному. Норма, превращённая в абсолют, есть обычнейший идол, ненормальная норма.

Не может быть общества, семьи, личности без норм (отрицание норм - одна из самых распространённых норм). Не может быть нормы одной для всех обществ, семей, личностей. Это всё равно, что одна баранка на всех. Кощунство - нарушать свою норму, но ещё большее кощунство - считать свою норму Абсолютом. Такое происходит, когда дрожжевой хлеб объявляется единственно допустимым при богослужении не только своём, но - всяком.

Кощунство есть одно из названий нарушений нормы. Открытие нормы - величайшее событие в духовной жизни человека. Только человек и может именно "открыть" норму, только у него и есть выбор. В любой ситуации словно некий невидимый отвес сразу подсказывает ему, где нормальное, где ненормальное. Это подсказка носит обычно физиологический характер: "нормален" ли запах еды, воздуха, питья, их цвет и консистенция; "нормальна" ли высота и тембр голоса, "нормальны" ли его интонации. Единство человеческой физиологии приводит к тому, что едина и физиологическая основа оценок "нормального", в огромной степени едины и оценки.

Есть несколько примечательных исключений, которые указывают на то, что не только человечество отличается от всех остальных представителей жизни на Земле, но и каждый человек наособицу. О качестве воздуха и воды никто не спорит, но для полноценной жизни человеку необходимо нечто иное - "еда", и вот здесь на физиологическом уровне заложен главный принцип толерантности: "О вкусах не спорят". Парадоксальным образом, "о вкусах не спорят" тем справедливее, чем ближе вкусы. Представители культур, где основное блюдо - рис, не будут спорить с любителями картошки или бифштексов, вкусы слишком разные. Война же между теми, кто кладёт в салат "Оливье" морковь, и теми, кто видит в этом кощунство, может быть бесконечной. Индивидуальные вкусы намного разнообразнее и индивидуальнее, чем даже отпечатки пальцев. "Природа" словно подсказывает людям, что норма иногда обязана быть глубоко индивидуальной.

Есть ещё одна очень сфера человеческой жизни, которая не столько утверждает множественность норм, сколько требует нарушения нормы. Любовь, начиная с самого "низкого" секса и до самого высокого "положить жизнь за других". Любовь требует от человека "оставить отца и мать". Любовь требует от человека вечной верности другому. Любовь побуждает иногда хранить целомудрие, воздерживаясь от секса ради чего-то совершенно не физиологического, а иногда требует "овладевать" любимым существом, преодолевая "стыд", совершать то, что противоречит декларируемым внешним нормам.

Понятие нормы и ненормального, добра и зла оказывается не универсальным. Собственно, именно об этом и предупреждает рассказ Библии о грехопадении: повелевать добром и злом - не самое главное. Об этом и все романы: "нормальный", "идеальный" человек - не самый лучший в любви. Любовь должна взламывать нормы. Отличник, тихоня, "правильный", "ботаник", - проигрывает в качестве любовника иному хулигану или даже мерзавцу. "Норма" ведь лишь задаёт координаты, а если на это установление координат затрачиваются все силы, то на само движение их уже не останется. Да и координаты имеют к любви очень малое отношение - об этом всё богословие закона и любви (свободы) у апостола Павла.

Нарушение нормы - нормально там, где речь идёт о любви и о её важном, хотя и побочном продукте - творчестве. Творчество эротично. Поэтому дерзость, кураж в той же живописи важнее "норм". Поэтому "великий инквизитор" - существо не просто бесполое, но и безлюбовное, и нетворческое. Поэтому "салонная", "академическая" живопись с её евнухоидным эротизмом или даже безо всякого эротизма, есть издевательство над живописью, а иной бессмысленный, казалось бы, холст с редкими линиями, - творчество и настоящая живопись.

Примечательно, что критики "кощунственной" живописи, призывающие к её запрету, часто сопоставляют её с порнографией (иногда, для убедительности и для пробуждения уголовных ассоциаций, добавляя "детская"). История искусства и, шире, культуры начинается именно с того, что с точки зрения таких блюстителей нравственных норм является "порнографией": изображения "неолитических мадонн", всевозможные фаллосы, многочисленные религиозные обряды, основанные на сексуальных отношениях. Страх перед эротизмом - явление хорошо изученное, однако отнюдь не исчезнувшее. Между прочим, те, кто сравнивают, скажем, "Крестный ход в Курской губернии" Репина (или другие картины) с детской порнографией и требует запрета несчастной картины, демонстрируют непонимание причин, по которым запрещена детская порнография. Дело не в "нехороших" чувствах, которые она пробуждает, и не в том, что эта порнография "провоцирует" нападение на детей, а в том, что создатели этой порнографии совершают преступление по отношению к реальным, живым детям.

Жизнь исключительно в координатах "нормальное/ненормальное" завершится с первым же поколением. Человечество вполне нормальное (как и вполне ненормальное) просто прекратит плодиться и размножаться (и писать, и сочинять, и петь, но это для многих людей неважно). Именно поэтому в отношении к ненормальному невозможно исповедовать принцип "не навреди", столь уместный в медицине или политике. Запрет ненормального, чтобы не соблазнить никого из малых, приводил и всегда будет приводить к тому, что малых просто не останется. Сохранятся лишь старики, некоторые - очень молодые физически.

326 ГОД: КАК НЕ НАШЛИ КРЕСТ ХРИСТОВ

Христиане первых трёх столетий относились ко кресту, конечно, не как к обычному орудию казни. Слишком часто Иисус говорил о несении креста. Слишком ярко говорил о кресте как инструменте спасения апостол Павел. Однако никто не изображал креста. Самый яркий пример: в римских катакомбах нет ни одного древнего изображения креста.

Что двигало людьми IV века, которые начинали с пустого лица почитание креста? Искали подлинный крест, «воздвизали» его, стали изображать крест и сцену распятия, совершать крестное знамение? Прямых свидетельств нет, можно указать на аналогии. Например, во Франции XIV-XV столетия существовал обычай публичного покаяния судей, вынесших неверный приговор (см. превосходный очерк: Тогоева О.И. Право на ошибку: ритуал снятия с виселицы во Франции в эпоху позднего средневековья // Право в средневековом мире. СПб.: Алетейа, 2001. С. 219-230. Отсюда и цитаты в дальнейшем тексте).

В какой-нибудь большой праздник, обязательно днём, при большом скоплении народа, судебный чиновник, окружённый стражей, шел к месту своего преступления. Стражники следили за тем, чтобы кающийся вслух объявлял о своём проступке. Местом преступления судьи считалось место, где казнили человека – виселица.

«Судья, приносящий покаяние, должен был проделать всю операцию лично, без чьей-либо помощи. Он собственноручно снимал с виселицы тело несправедливо осуждённого им человека и сам переносил его в церковь или в дом родственников. Особого внимания во всей этой процедуре заслуживает не просто физический контакт судьи и его жертвы (их объятия в буквальном смысле слова), но обязательный поцелуй в губы, которым чиновник обязан был наградить умершего. Поцелуй этот символизировал союз мёртвого и живого тела, попытку вдохнуть несправедливо отнятую жизнь и установление мира. Ритуал поцелуя, восстанавливая поруганную честь умершего и, одновременно, умаляя достоинство преступник, - комментировала Тогоева, - исполнял функцию отведения агрессии: предотвращал возможность мести со стороны родственников потерпевшего».

Современная смертная казнь не публична. Казнят тайком и тело повешенного сразу снимают с виселицы. Уже научились стыдиться казни, ещё не научились воздерживаться от казни. В древности специально оставляли тело казнённого висеть в петле – как же, торжество справедливости. Если торжество справедливости отменялось, когда тело уже разложилось, разрешалось изготовить фигуру («репрезентацию») повешенного в натуральную величину. Судья-преступник снимал эту фигуру, её обнимал, её целовал.

Продолжалось покаяние в храме (следовало поставить свечу весом в 1-2 килограмма), заканчивалось похоронами несправедливо казнённого. Иногда судью приговаривали к сооружению часовни, где служились мессы об упокоении несправедливого казнённого.

Это магия – так называемая «симпатическая магия», основанная на вере в то, что сходство действий или предметов отражает их «симпатию», внутреннюю связь друг с другом. Сделай куклу, похожую на человека, воткни в неё иголку, и человеку станет больно. На логике симпатической магии основано большинство примет. Лавровый листок в супе, значит, придёт конверт с листком бумаги, письмом. Бывают «православные» приметы: «Кто не постит Воздвиженью — Кресту Христову, на того семь грехов воздвигнутся».

Можно было бы предположить, что императрица Елена, мать императора Константина, вдохновлялась именно таким отношением к миру, когда предпринимала поиск креста, на котором был распят Иисус. Проблема в том, однако, что Елена креста не искала и не находила. В реальности император Константин в 326 году приказал на месте иерусалимского храма Венеры построить христианский храм. Это было последовательное продолжение его политики: по его указу в Гелиополе разрушили храм Венеры и построили на этом месте церковь. В египетской Александрии уничтожать храмы не стали, просто по приказу Константина отдали христианам под богослужение знаменитые Цезареон и Изеум.

Позже во многих странах в самое разное время христианские церкви сооружались на месте уничтожаемых языческих святынь. Понятно, что язычники относились к этому как к кощунству и издевательству. Когда сегодня многие люди трепещут, представляя мечеть на месте той или иной церкви, им следовало бы поинтересоваться, что чувствовали язычники, когда христиане ставили эти церкви на месте их древних святилищ.

Кстати, Храмовая гора была при христианах превращена в свалку. Мусульмане, завоевавшие Иерусалим в 638 году, очень возмущались таким кощунственным отношением к святому месту.  

При строительстве храма была найдена древняя гробница, которую сочли гробницей Иисуса. Её и до сих пор показывают в таком качестве. В последующие несколько десятилетий и родилась легенда, в которой многое напутано: не император Константин, а его мать Елена, не строит храм, а ищет крест Христов и находит – причём именно в пещере, где Иисус был похоронен. С какой стати эти кресты положили бы в пещеру, распространители легенды не задумывались. Зато они восторженно рассказывали о том, как из трёх крестов (в пещере якобы нашли все три, хотя зачем туда затащили кресты разбойников, вовсе уже неясно) выбрали настоящий: возложили на больную, и один из трёх её исцелил.

К концу IV века поклонение изображениям креста расцвело, как и почитание «подлинного» Креста и его частиц. Император Юлиан Отступник, сообщал Кирилл Александрийский, в своё недолгое правление запретил изображать крест над дверьми, запретил совершать крестное знамение (тогда крестили только лоб).

В V веке императоры Феодосий и Валентиниан III запрещают под страхом тяжёлого наказания изображать крест на дорогах или полах: наступить ногой на крест с их точки зрения – кощунство (Кодекс Юстиниана,  I, тит. VII). Этот запрет подтвёрждён был Трулльским собором 691 года (канон 72). Крест не трогали иконоборцы.

Григорий Турский в VI веке добавил к легенде о Елене деталь: якобы некий иудей Иуда Кириак указал место, где лежит крест. В следующем веке сочиняются разнообразные сказания об этом Кириаке. Теперь в православных святцах есть святой Иуда Кириак, якобы епископ Иерусалима. Появляется завершающая деталь: якобы кресты возлагали на мёртвого, который воскрес. Появляется праздник в честь находки («Воздвижения») креста, причём первоначально было два праздника: один в мае, другой в сентябре (древние предания относили раскопки Елены именно к маю). Постепенно остался только сентябрьский.

Фальшивыми являются абсолютно все частицы, выдаваемые за часть Креста, от крохотных щепочек до толстых брёвен. Фальшивы любые "терновые венцы" (перед одним из них служил в 2007 г. молебен патр. Алексий в соборе Парижской Богоматери). Фальшивы любые гвозди, которыми якобы приколачивали Спасителя.

Сама мысль о том, что это фальшивки, кажется многим верующим кощунством, хотя кощунство, разумеется, изготавливать фальшивки. Поклонение фальшивкам, во всяком случае, неосознанное, к счастью, не есть кощунство или лукавство.

Впрочем, если не Елена, то распространители легенды об открытии Креста, видимо, глядели на мир схоже с французами XIV века. Когда в России в XVII  веке царь Алексей Михайлович торжественно переносил в Москву останки митрополита Филиппа, замученного Иваном Грозным, когда в России в XX веке вчерашние коммунисты торжественно кланялись останкам Николая Романова, и это была попытка использовать «симпатию». Правда, события, выстроенные таким образом, показывают, насколько с течением веков глубокая языческая вера обмельчала и превратилась в бюрократическую игру, но не христианам об этом жалеть. Ещё бы бюрократия не порождала кое-что похуже язычества…

Любопытно, что один из самых громких французских процессов против неправедного судьи, закончился своеобразным - и, к счастью, вполне реальным - воздвижением креста:

"Господин Гийом де Диньонвиль, прево Парижа, приказал казнить двух университетских клириков ... Они подозревались в многочисленных кражах и по этой причине, несмотря на их статус..., были приговорены к смерти и повешены [в 1406 г. - прим. Я.Кротова]. А затем по иску, поданному университетом, упомянутый прево был лишён права занимать королевские должности и был обязан сделать каменный крест, большой и высокий, около виселицы. И на этом кресте были изображения тех двух клириков. Кроме того он приказал снять их с виселицы и положить их на повозку, покрытую чёрной тканью. И в сопровождении сержантов и прочих людей, державших в руках зажжённые свечи, были перевезены [тела] в церковь Сан-Матурен, где прево передал их ректору университета, который приказал похоронить их с достоинством в этой церкви" (Тогоева, с. 219).

408 ГОД: КРЕСТ - МОНОПОЛИЯ ХРИСТА

Хорошим примером того, к чему приводит столкновение двух одинаково закрытых в себе знаковых систем, является конфликт иудеев и христиан вокруг изображения креста. В 408 году императры Гонорий и Феодосий II издали эдикт, который называл осквернением христианской веры ("in contemptu Christianae fidei sacrilegumente") еврейский обычай: на праздник Пурим изготавливать изображение Амана, вешать его, а затем сжигать. В современном иудаизме Амана "вешают" на виселице, однако в древности слова книги Эсфирь о том, что Аман был "повешен на древе" понимали так, что он был распят. Чучело Амана привязывали ко кресту. Это и было расценено христианами как издевательство над крестом. Эдикт запретил подобный обычай.

"Judaeos quodam festivitatis suae solleni Aman ad poenae quondam recordationem incendere, et sanctae crucis adsimulatam speciem in contemptu Christianae fidei sacrilegumente exurere provinciarum rectores prohibeant: ne locis suis fidei nostrae signum immisceant, sed ritus suos infra contemptum Christianae legis retineant: amissuri sine dubio permissa hacenus, nisi ab inlicitis temperaverint" (Codex Theodosianus, Lib. XVI. Tit. VIII).

Эдикт был издан в Константинополе и, соответственно, был актуален прежде всего для восточной части Римской империи, где более всего было и евреев, а антисемитизма. Феодосий II, император этой части, был в 408 году всего 6 лет от роду, так что реально эдикт был инициирован кем-то из его окружения, возможно, сестрой Пульхерией.

Впрочем, реальная жизнь шла сама по себе, и ещё в Х веке от иудея, принимавшего христианство, требовали произнести следующую формулу:

"Я проклинаю и тех, кто отмечает праздник так называемого Мордухая в первую субботу христианского поста и пригвождает Амана к дереву, которое определённо делается символом креста, и сжигает изображение с этим деревом, произнося проклятия и поношения на христиан" (Fr. Cumont. Une Formule grecque de renonciation au judaisme // Wiener Studien/ XXIV. 1902. P. 468).

Авторы формулы, несомненно, видели, как сжигают крест с изображением Амана, но так же несомненно, что они не знали еврейского и не понимали, что при этом говорится, напрасно обвиняя евреев в произнесении проклятия на христиан. Очевидно, эта формула отражает случайное наблюдение, сделанное в год, когда Пурим совпал с первой субботой Великого поста, что бывает достаточно редко. Механизм образования таких напрасных обвинений был наглядно продемонстрирован спустя тысячу лет, когда сотрудник Московской Патриархии Кураев заявил, что 8 марта установлено большевиками в качестве праздника, потому что 8 марта совпало некогда с Пуримом. Это заявление привело к серьёзным последствиям - кого-то заявление Кураева так убедило, что дошло до взрыва бомбы около синагоги именно на 8 марта.

Встаёт вопрос: что именно казалось "кощунственным" в использовании распятия в данном случае? То, что крест сжигали? То, что на крест помещали изображение недостойного человека? То, что крест трогали недостойные люди? Источники не дают возможности точно на этот вопрос ответить.

Микаэль Дорфман в статье о деле Бейлиса описывал "еврейский ответ" антисемитизму:

"В ответ на конкурс карикатуры про Холокост, объявленной в Иране, несколько тель-авивских художников под руководством Амитая Санди объявили свой конкурс «Антисемитская еврейская карикатура». «Нас не будут учить, как надо смеяться над евреями! – заявил Санди. – Даже это мы умеем лучше их. Вот над собой посмеяться, над исламом, над арабами,  – им слабо будет». И дальше Санди, автор многих острых комиксов, добавил: «Главным призом будет машинка, пекущая мацу из крови христианских младенцев»".

XIV-XV ВЕКА: С КИНЖАЛОМ НА РАСПЯТИЕ

В 1502 году в Пистойе некий игрок в кости с досады на то, что ему не помог Христос, которому он молился, ударил стилетом распятие. Его схватили и приволокли к капитану, представлявшему флорентийские власти, но тот отказался судить бедолагу. Тогда толпа сама повесила богохульника.

Годом спустя во Флоренции уже официально повесили Симме ди Даниэлло дель Пиэ за то, что он сжёг изображение Распятия Христова.

Смертная казнь за богохульство вовсе не была обычным делом, и не случайно капитан отказался участвовать в казни.

Папа Григорий Великий в "Диалогах" - первой подлинно средневековой книге считал, что за кощунство наказывает Бог, отправляя в ад.

Император Юстиниан предпочитал опередить Бога: по его указу кощунники подлежали пыткам и казни. В его кодексе (III, 43.I) кощунство рассматривалось именно как следствие неудачи в игре. Так и позднее: игроки, бросая кости, взывали к Богу, а проиграв, ругали Богородицу, которая оказывалась кем-то вроде богини Счастья, Фортуной.

Это вполне гармонировало с библейской традицией:

"И сказал Господь Моисею, говоря: выведи злословившего вон из стана, и все слышавшие пусть положат руки свои на голову его, и все общество побьет его камнями; Кто будет злословить Бога своего, тот понесет грех свой; и хулитель имени Господня должен умереть, камнями побьет его все общество: пришлец ли, туземец ли станет хулить имя [Господне], предан будет смерти" (Лев 24, 13-16).

Схоласты, однако, предлагали возбуждать дела лишь тогда, когда кощунство повторялось трижды и было несколько свидетелей. "Если бы всех кощунников казнили смертью, - писал итальянский канонист Доменико Тоски (ум. 1620), - немного бы осталось людей в живых". В России это трудно понять, но в Западной Европе большинство ругательств были связаны не с сексуальной сферой, а с религиозной.

В Италии XV в. кощунство (как и азартные игры) предпочитали наказывать штрафами. Городской статус Флоренции 1415 гласил:

"Всякий, кто похулит имя нашего Господа Иисуса Христа или любого святого или любой святой, должен уплатить сто лир обычной чеканки [25 флоринов - прим. Я.К.], а если он не может уплатить, его следует раздеть донага и при свете дня бить палками, ведя по городу".

В 1542 г. штраф увеличили: двести лир на первый раз, триста за второй, пятьсот за третий, причём в третий раз, кроме того, протыкали язык и изгогняли из города на полгода или год. Могли и прокатить на осле, а потом отправить на галеры гребцом.

В 1543 г. герцог Козимо I Медичи приговорил было своего придворного Пьеро дель Квадро за богохульную брань к штрафу в 30 флоринов. Герцог прощал ругань, если не был помянут никакой конкретный святой, но тут несчастный сказал: "potta di Cristo" (по-русски это в высшей степени непристойно, и читателю предоставляется самому решать, разыскивать ли итальянский перевод и тем самым соучаствовать в богохульстве, или пребыть в блаженном неведении и чистоте - ведь непонятное не может быть оскорбительно). Герцогиня упросила помиловать бедолагу, поскольку он "стар, беден и обременён семьей", да и оскорбил только Христа, и никого - из святых.

Фома Аквинат считал кощунство смертным грехом, самым тяжёлым из всех (Сумма богословия, 2.2, Qu. 13, art. 2 и 3).

Католические юристы XVI-XVII веков дискутировали о том, является ли кощунство церковным или светским преступлением, каким судом оно, соответственно, должно судиться. Что наказание за богохульство - смерть, дискуссии не подлежало.

Законодательство стран к северу от Альп рассматривало кощунство как преступление, которое нельзя искупить, но всё же устанавливало ряд наказаний - от штрафов до телесных увечий. Смягчающими обстоятельствами считалось опьянение и гнев.

Таково было светское законодательство. Церковное было мягче - или, как отмечают Коннел и Констебл, "реалистичнее". Второй Равеннский собор 1311 г. для людей, впервые уличённых в богохульстве, предусматривал отлучение на месяц, для рецидивистов - отказ в церковном погребении. Пятый Латеранский собор 1514 г. установил целую шкалу наказаний, вплоть до тюремного заключения и галер, но всё-таки основным было - для закоренелых кощунников (включая, подчёркивалось, дворян, духовенство, чиновников) - стоять в течение дня перед городским собором в "митре бесславия" - видимо, имеется в виду шутовской колпак. Но примеров наказания за кощунство очень мало, и они достаточно мягкие: пост, чтение "Отче наш", посещение месс в определённых церквах, самое большее - покаянное паломничество.

Однако начиная с XV века всё чаще стали серьёзно карать за богохульство. Одновременно началась массовая охота на ведьм, евреев, да и про сожжение Яна Гуса и Савонаролы тоже не стоит забывать. Прежние способы мириться с кощунством были забыты, новые ещё не появились.

Доминиканский агиограф Варфоломей Триентский (ок. 1200-1251) в "Книге чудес Пресвятой Девы Марии" описал чудо с неким жителем этого южно-тирольского города, который, досадуя на проигрыш в азартной игре, несколько раз ударил ножом распятие. Через восемь дней несчастный тем же ножом зарезал самого себя (Конелл, 109).

Сто лет спустя Винченцо Финески опишет чудо: некий проигравшийся игрок метнул кинжал в икону Богороматери во флорентийской церкви Санта Мария Новелла. Из образа потекла кровь. Кощунник был повешен на площади перед церковью. В 1413 году приговорили к сожжению в деревянной клетке пизанца, который после проигрыша дважды ткнул образ Богоматери ножом со словами: "Жаль, я ничего хуже не могу тебе сделать!" Впрочем, потом сжалились и просто отрубили голову.

Еще через 90 лет во Флоренции был повешен Антонио Ринальдески, бросивший (после проигрыша) в икону Богоматери куском навоза.

В 1512 г. во Флоренции богохульника сперва публично провели по улицам, причём его язык был проткнут палкой, а потом на три года посадили в тюрьму.

В 1517 году - в том самому году, когда Лютер выступил против индульгенций - Флорентийский собор принял отдельное постановление против кощунников, согласно которому "каждый, кто, побуждаемый дьявольской злобой, ударит или иным образом причинит вред изображению распятия" приговаривался: дворяне к уплате 200 флоринов, из которых четверть шла совету Безопасности, четверть доносчику, четверть судье, четверть раздавалась нищим. Простолюдина заковывали в цепи, три года он должен был носить дурацкий колпак. Священника следовало бы лишить бенефиций, отстранить от служения, а если бенефициев нет, оштрафовать по усмотрению епископа.

Канон внушителен, но он потому и принят, что скрывал слабость в борьбе с кощунством: единственный закон, который предусматривал за него казнь, находился в корпусе римского права, который во Флоренции Советом Безопасности не использовался. Более того, по римскому и по каноническому праву требовалось двое свидетелей, а Ринальдески казнили, хотя на него показал лишь один, к тому же ребёнок. Суд решил, что попытка самоубийства равносильна признанию, а признание считалось лучшим доказательством (почему людей пытали, чтобы те признались).

РЕФОРМЫ И ФОРМЫ: КАТОЛИЧЕСТВО И ПРОТЕСТАНТИЗМ КАК СОПЕРНИЧЕСТВО КОЩУНСТВ

Уже предтечи Реформации были показали новое понимание кощунства: для них кощунством стало иконопочитание. Реформация оказалась и отказом от формы - формы как предмета идолопоклонства. Одним из ранних памятников столкновения двух разных пониманий кощунств в христианстве стала Ченстоховская икона, которая далеко не такая древняя, как думают многие её почитатели. Она написана в 1434 году. Правда, написана на той же доске, на которой было изображение раньше. Икону повредили ударом меча иконоборцы-табориты в 1430 году. Историки искусства предполагают, что первоначальная икона была создана в XII веке и копировала константинопольский образ Одигитрии. Парадокс в том, что икону особенно усердно стали почитать после того, как её изуродовали, но при этом, воссоздав изображение, художник изобразил и след от меча. Таким образом кощунство превращено было в свою противоположность. Своеобразное живописное цитирование. Точно то же делают многие современные художники, которых обвиняют в кощунстве. Теоретически, даже самый нечуткий православный мог бы понять, что речь идёт именно о цитате. Практически, настроенный агрессивно человек не желает вдумываться. Агрессия его питается вовсе не тем, что он видит. Это агрессия луддита. Человек ненавидит "модерн", "гуманизм", "ренессанс", а срывает зло на совершенно не богохульном живописном произведении. Ведь нельзя опрыскать краской "модерн".

*

Примечателен казус, когда католики совершили кощунство над крестом в знак протеста против государственной власти, которая превращала их в протестантов. В 1541 г. в приходе шведского города Аделунд крестьяне на Пасху опрокинули крест (они ещё осквернили святую воду и подвели к причастию совершенно пьяного мужика, которого затем вырвало). Крест опрокинули, когда священник стоял спиной к пастве, и крестьяне наотрез отказывались указать кого-то одного виновного. Королевский суд приговор приход к выплате 3000 марок. Историк А.Щеглов отмечал, что в таком кощунстве было несколько мотивов: протест против навязываемой сверху Реформации, против усиления эксплуатации крестьян короной. В начале 1540-х годов в Швеции разгорелась крестьянская война Нильса Даке, подавленная в 1543 г. Опрокинутый крест – это ещё полбеды; один из крестьян призывал толпу разделаться с пастором «за то, что тот упразднил их старые обычаи» (Щеглов А.Д. Реформация и шведский суд в 20-е – 40-е гг. XVI в. // Право в средневековом мире.СПб.: Алетейя, 2001. С. 159). Что в «старые обычаи» не входило опрокидывание креста, пусть даже еретического, о том речи не было.

1555 ГОД. РАСПЯТИЕ И СЕЛЁДКИ: НОВОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О КОЩУНСТВЕ

В "Дорожной книжице" Йорга Викрама, опубликованной в 1555 г. среди прочих анекдотов ("шванков") один выделяется мягкой, очень мягкой, но всё же насмешкой над распятием. Торговец селёдками, который понёс большие убытки, видит на дороге "худо сработанное, неуклюжее распятие".

"Купец остановился, постоял молча, всмотрелся в Господа Бога, узрел его нищету и увечья и, наконец, то ли по простоте душевной, то ли с горя, молвил: "Господи, если бы ты торговал селедками, ты не мог бы выглядеть хуже" (Немецкие шванки и народные книги XVI века. М., 1990. С. 104).

Это - новое представление о норме и, соответственно, о кощунстве. Не всякое изображение сакрально. Не предмет изображения делает его сакральным, а то, как сделано изображение. Христианское средневековье абсолютно спокойно воспринимало примитивные, скверные изображения Христа (шедевров было мало). Современное христианство широко использует китч, но сознаёт, что это именно китч, имеющий локальное применение и значение.

Претензия к качеству художественной работы - революция в сознании, когда человеческое творчество становится столь же важным, как Божественная святость, когда не внешний, внехудожественный акт освящения, а внутренний, творческий акт становится на первое место. Творчество освящается - увы, в основном за пределами Церкви как организации, где нормой остаётся по-прежнему безличное, трафаретное, а к творчеству господствует настороженное отношение как к слишком личному и, соответственно, эгоистическому, противоречащему представлению (не высказываемому, но глубокому) о Боге как о Том, в ком всякая индивидуальность растоворяется. Конечно, тут не столько Бог защищается, сколько церковная организация как нечто высшее, чем личность, и с личным несовместимая. Спор идёт не столько о Боге, сколько о человеке. Это отдалённое - во всяком случае, с нашей точки зрения - эхо Евангелия, которое ведь освободило человека и от такого греха, от такого небытия как грех безликости, небытие коллективизма. Именно коллективистское сознание выискивает "кощунства" и борется с ними - прежде всего, интуитивно видя кощунство во всём, где видна личность, не желающая подчиняться распоряжениям извне.

ДУРНОЙ ВКУС КАК КОЩУНСТВО ПРОТИВ КАНОНА РЕНЕССАНСА

Кощунства там нет, где нет святого, канона. У современной культуры канон есть, он сложился вполне к XVII веку - и художественный, и литературный. Поэтому, к примеру, Френсис Бэкон писал в трактате "О значении и успехе знания" (1605) о "кощунственном отношении к знанию".

Канон средневековой живописи сменяется – как общеобязательный – каноном Ренессанса. Становление этого канона происходит на протяжении нескольких поколений и заканчивается к концу XVI века. Маньеристы ещё принадлежат эпоху становления канона, они не бунтуют против канона, потому что канона ещё нет. Парадокс в том, что для Средних веков канон – норма, пусть и бессознательная, и тем более норма, что бессознательная. Искусство с Ренессанса начиная утверждает себя как свободу от канона, однако, канон в нём есть, и даже очень жёсткий, и часто очень ясно сформулированный. Первым, кажется, примером такого бунта был «караваджизм», возникший около 1600 года в Риме, Генуе, особенно в Неаполе, тогда бывшего под властью Испании: простые бытовые сюжеты (а не библейские, политические или мифологические сюжеты Ренессанса), использование тени для передачи движения – великие мастера Ренессанса использовали тень для придачи объёма предмету, но это тень «внутренняя», а караваджизм ввёл в картину тень, падающую от предмета, динамика изображения. Караваджо, Фети и Рибейра в Италии, Сурбаран, Веласкес и Мурильо в Испании, Ла Тур во Франции. А в следующем поколении – бунт Пуссена против Караваджо. А ведь Пуссен был под влиянием Караваджо, не бранил его «разрушителем живописи». Караваджо не отвечал, потому что был уже мёртв, но понятно, что с точки зрения караваджистов новая живопись была не лучшим образцом. А пройдёт ещё несколько поколений – и классицизм, созданный Пуссеном, станет предметом «кощунств» и бунта романтиков, прерафаэлитов, передвижников. А потом бунт импрессионизма, бунт футуризма, и так, можно надеяться, без конца.

Парадоксальное сочетание двух идеалов – творческой свободы и верности идеалам Ренессанса – ведёт к тому, что история живописи с XVII века (и не только живописи) есть история бунтов, «кощунств», отрицания «отцов». При этом отрицание это никогда не доходит до низвержения отцов.

В науке точно тот же процесс: средневековая книжность декларирует верность традиции, современная наука декларирует необходимость бунта против окостенелых авторитетов, ждёт от «молодых» бунта и дерзновения. Бунт, доходящий до кощунства,  оказывается лучшим средством омоложения канона, структуры в целом – структуры живописи, литературы, науки.  

В начале ХХ века Казимир Малевич выбрал из А.Бенуа те отзывы о футуризме, где сильнее всего религиозная нота: «Футуризм - не простая шутка, не простой вызов, а это один из актов самоутверждения того начала, которое имеет своим именем мерзость и запустение» («мерзость и запустение» - отсылка к Мф. 24, 15). «Футуризм скучен, потому что кощунствует на святыню, а мы терпим его кощунство». Малевич отвечал: «Всякое появление новой идеи есть кощунство. … Христианство считалось кощунством над язычеством. Мое творчество - кощунство над его искусством».

Малевич ещё оправдывался от обвинений в хамстве: «Мережковский и Бенуа не могут отличить хамство от движения новых идей. Нельзя же считать того хамом, кто не верит в прочность фундамента вчерашнего дня. Он учит: любите лошадей, Венеру, Психею. Любите каждую вещь, тыкву, подсолнух».

Бердяев в своей лекции «Кризис искусства», прочитанной 1 января 1917 года, так же осуждал футуризм как Бенуа и Брюсов. Однако Малевич-то возмущался не критикой, а тем, что Бенуа и Брюсов в 1918-м году возглавили большевистскую комиссию, руководившую живописью, - что во время голода и гражданской войны означало раздачу заказов художникам. Бердяев, между прочим, писал о Чюрлёнисе: «Красочно безпомощен, живописно недостаточно одарен и историю живописи не обогащает новыми формами. Живопись Чурляниса— очень характерный пример того, какъ синтетические стремления могут действовать разрушительно на искусство». Малевич же, как и футуризм в целом, тоже – причём принципиально – мечтал о власти, и не случайно другой футурист, поэт В.Маяковский, сдал верным рабом ЧК, и хотел бы сам порулить штурвалом, который оказался в руках у более  искусного Брюсова.

XVII ВЕК: СТАРООБРЯДЦЫ "ЗА КРЕСТ ХРИСТОВ"

Протестанты увечили распятия каменные, сжигали распятия деревянные, потому что для них это были идолы, оскорбляющие подлинный, единственный Крест Христов. В России совершенно аналогичная логика вдохновляла старообрядцев. Троеперстие было неверным изображением креста на себе самом, исполнением пророчеств о том, что "в последняя времена ... внесут ереси погибелныя и Христа Бога истиннаго креста отметатися будут" (Аввакум, Памятники, 1998, с. 280). Аввакум лукавил, утверждая, что только патриарх Никон ввёл в храмах изображение "латинского", четырёхконечного креста. Достаточно поглядеть на знаменитые "крещатые ризы", запечатленные на множестве древних икон - их узор весь составлен именно из равноконечных крестов. Аввакум это знал и не возражал, вопреки всякой логике ("Держим же и четвероконечный ... на ризах и на стихирарях, и на патрахилях, и пеленах, и на поручнях"). С патриарха Никона четырёхконечный крест стал ещё изображаться на просфорах - что было логично, потому что в круг естественно вписать именно равноконечный крест. (Старообрядцы протестовали и против изменения количества просфор). Аввакум так обличал "латинский крест" на просфорах:

"Кобель борзой святый антимис с престола сорвал, на нем же животворящий и спасительный крест Христов трисоставный ... Почто новыи учители изменили и истощики крест Христов? О них же Павел апостол, плача, глаголет: "враги их быти креста Христова", яко испразднили и истощили крест Христов, еже истинныей совершенный образ его изменили ... А иже учинив его на просвирах .. таковый мерзок есть, изринути его подобает. Явно убо обманул диявол русских бедных людей, явно идут в пагубу. ... Римскую блудницу возлюбивше: четвероконечный и широкоперый крыж латинский паче истиннаго креста почитают ... Мы же, вернии, сие блядское мудрование римскаго костела и выблядков его поляков, еще же и наших руских никониян, за вся их нововводныя коби и еретическая мудрования по святых отец отлучаем и анафеме предаем" (там же, 302-303).

Менее известно, что идеей защиты креста был одержим и старообрядец Игнатий Соловецкий, организатор самых ранних и самых крупных гарей XVII века (в одной из них - в Палеостровском монастыре 4 марта 1687 года - он и сам погиб). В 1666 году Игнатий был диаконом в Соловецком монастыре, был одним из руководителей сопротивления реформе. Однако он поссорился с о. Геронтием, автором знаменитой Пятой Соловецкой челобитной из-за вопрос о том, можно ли изображать на кресте надпись IНЦИ - "Иисус Назорей Царь Иудейский". Именно такая надпись была на кресте, но, - рассуждал Игнатий, - после Воскресения повторять её неуместно и кощунственно, ведь Иисус не "царь иудейский", а Царь Вселенной. На кресте такая надпись была уместна, потому что Христос "еще небесною славою славитися не начатся. И тою титлою нам, верным христианом, подписовати непристойно" (Памятники, 1998, 47). Игнатий требовал писать "IЧЦС" - "Исус Христос Царь Славы". Здесь та же логика, что у тех теоретиков иконописи, которые подчёркивают, что икона пишется особым стилем, ибо на ней изображается не Христос реальный, каким Он был при жизни, а Христос воскресший, прославленный. Игнатий тоже достаточно эмоционально выразил своё отношение к кощунству, в стиле, который в барочной литературе XVII веке получил название "грубиянского":

"Сию титлу воздвигоша новыя отступницы, злыя болгохулныя еретическия уста, адские преисподяя огорелыя главни, содомскаго пламени останки, разореннаго вавилонского столпотворения семя, египетскаго лакомства ласкосердство".

Сам Игнатий покинул монастырь; во время странствий он однажды увидел у входа вв дом "распятие с титлою еретическою" и - "и не поклоняся кресту пошол и: недостоить, рекл, с сими человеки молитися и ясти". Яркий образец того, что "кощунство" понятие условное и договорное. С точки зрения даже большинства старообрядцев, кощунственно поведение Игнатия и его сторонников (те из них, кто остался на Соловках, во главе с кожевником Фаддеем Петровичем Бородиным стали уничтожать в обители кресты с оскорбляющей их религиозные чувства надписью). С точки зрения Игнатия - кощунство совершает большинство христиан. Нетрудно обвинить Игнатия в невежестве, но надо понимать, что это фиктивное обвинение. Прими государственная власть другое решение - и именно позиция Игнатия стала бы общепринятой. А если бы в IV веке император Константин решил бы, что изображение креста является идолопоклонством, сегодня бы российские православные фанатики уничтожали бы кресты, которые, возможно, изготавливали бы в какой-нибудь небольшой "еретической", "раскольнической" группе.

*

Кощунство возможно лишь внутри строго очерченной системы (очерчивается система прежде всего языком). Это способны сознавать даже те, кто внутри системы находятся. Собственно, в Средние века это прекрасно сознавали, почему и поддерживалось определённое сосуществование между разными культурами. Существуют разные языки (в русском Средневековье "язык" означал и "народ"). Кощунство возможно лишь внутри языка. Если в другом языке есть слово, которое на русском языке звучит кощунственно, русские на это не обращают внимание. Налицо некоторый баланс. Баланс нарушается, когда личность выходит на первый план, принимая на себя те функции, которые до этого осуществлялись безличными организациями вверху.

Например, в фольклоре разных народов бытовал сюжет о гордом царе, который теряет свой престол. Но только внутри христианской культуры этот сюжет был осмыслен как сюжет о кощунстве, причём кощунство совершает именно царь-христианин. Царь-язычник не может быть «гордым», ибо он не знает Бога, перед которым гордиться. Вот царь-христианин, заявляя о своём равенстве Богу, совершает кощунство. Анализируя сюжет о гордом и верующем царе, Я.Висковатая писала в 1935 г.: «Мотив оскорбления святыни (кощунство) был создан христианской фантазией» (Висковатая Я. К вопросу о европейских сказаниях о «гордом царе» и их обработках. // Slavia. Praha, 1935. Т. 13.  С. 349). Е.Ромодановская соглашалась: «Действительно, здесь совершенно иначе представлен сам «гордый царь» - несомненно верящий в «единого бога», посещающий церковные службы и слушающий писание. Благодаря этому образ гордого царя существенно меняется: это уже не царь-язычник, как было до сих пор, находящийся в любом случае вне сферы христианских добродетелей, «не обязанный», условно говоря, соблюдать эти добродетели, следовать им в своём поведении» (Ромодановская, 1885, 33).

1907 ГОД: МУЗЕЙ КАК КОЩУНСТВО

Проблема кощунства по новому стала в ХХ веке, когда количество святынь резко превысило количество верующих. У Церкви начались финансовые проблемы. Их стали решать, помимо прочего, не уничтожая, как встарь, а продавая обветшавшие иконы и утварь из церковных ризниц.

Один из первых конфликтов, с этим связанный, произошёл в России в 1907 г.

Военный юрист Александр Жиркевич обвинил через суд в кощунстве княгиню Марию Тенишеву. Тенишева собрала огромную коллекцию и древних, и новых шедевров, в числе которых были и купленные у Церкви вещи.

Мария Тенишева. Настоящего отца звали Георгий, но отчество у Тенишевой было Клавдиевна. Предполагали даже, что настоящим отцом был император Александр II. Вероятнее, речь идёт о некоем князе Вадбольском. Во всяком случае, она вспоминала, что в раннем детстве её звали Мария Георгиевна, в подростковом возрасте была Мария Морицовна фон Дезен, а замуж выходила как Мария Клавдиевна Пятковская (у матери было двое официальных мужей). Род. ок. 1864 г., первый брак был неудачный, вторым мужем в 1892 г. стал богач князь Тенишев. Тенишев был на 18 лет старше, богачом был не потому что князь, а потому что характер: начал техником на железной дороге с окладом 50 рублей в месяц, в 1873 г. уже имел капитал в несколько сотен тысяч рублей, составленный на строительстве железных дорог. Благодаря её деньгам начал выходить «Мир искусства», но Дягилев ориентировался на символизм и возрождение христианства, а Тенишева – на русскую «народность». У Тенишевой в петербургском доме любил бывать и разговаривать с нею Победоносцев.

Дело возбудил Жиркевич в Вильно, закончилось оно мировой, но скандал вышел на всю Россию. Ведь обвинение бросало тень вообще на возникший в те годы светский интерес к церковному искусству. Тенишева указывала, что покупала вещи у церковных властей для сохранения, тогда как многие предметы были проданы на слом и переплав. Она писала в октябре 1907 г.: «Покупка православной старины ради её сохранения – кощунство. Но хотела бы я знать, откуда, из чего составлены коллекции московского Исторического музея, музея Александра III (христианский отдел), Третьяковской галереи (отдел икон), Строгановского, Щукинского в Москве?» (Журавлева Л. Княгиня Мария Тенишева. Смоленск, 1994. С. 252).

Конфликт с церковной властью вышел и из-за храма Святого Духа в Талашкине. Расписывали храм Рерих и Билибин, роспись вышла абсолютно «неканоническая», хотя не по сюжетам, а по стилю – стиль был характерный рериховский. Так освящение храма и не состоялось (возможно, помешала и начавшаяся Первая мировая). После революции комсомольцы изувечили храм, стащив крест (изготовленный в мастерских Фаберже), забелив рериховскую роспись, устроил в храме склад. Было вытащено из гроба и выкинуто тело Тенишева, которое кто-то из местных жителей позднее перезахоронил на деревенском кладбище. В Западной Европе тоже до Первой мировой войны подобные фрески не были бы приняты церковной администрацией, а вот после неё цензурные ограничения ослабели: так появилась знаменитая часовня, расписанная Матиссом, и другие работы. Впрочем, уступки были сделаны слишком поздно. Большинство людей сочли, что причина нововведений не искренний интерес к искусству, а желание подделаться под дух эпохи, в надежде ограничить реформу Церкви этикеткой с новой картинкой.

Cвоеобразным итог - фельетон Власа Дорошевича "Демон": "Союз русского народа" добивается снятия с репертуара оперы "Демон" (по Лермонтову): "Через это большой поворот в религии может выйти. ... Князь только что угоднику помолился, а его татары и зарезали. ... Бесполезность молитвы святым угодникам доказывается?" (Антология сатиры и юмора России ХХ века. Том 48 / Влас Дорошевич. М.: Эксмо, 2006. С. 276).

Примечательно, что Дорошевич закончил фельетон шуткой: оперу "Аскольдова могила" следует запретить за оскорбление армии, поскольку там есть слова: "Люди ратные не смели Брать всё даром на торгу".

1920-Е ГОДЫ: КОЩУНСТВО У СТАНКА

Обе карикатуры на Христа Дмитрия Моора выделяются среди антирелигиозных поделок своей многозначностью. Крестьянин "прозрел" - снял с глаз повязку религии ("Безбожник у станка", 1925, №1). Карикатура воспроизводит традиционную композицию картин, на которых Иисус держит в руках платок с отпечатком своего лица, чтобы отдать его Веронике. Крестьянин выступает в роли не того, кто принимает платок, а в роли Христа. Лицу крестьянино придано сходство с лицом Иисуса на платке. Лицо крестьянина отнюдь не выражает восторга от прозрения. Скорее, он скорбит о расставании с Ликом.

На карикатуре 1927 г. папа римский целуется с полицейским европейского вида, Николай Романов (давно убитый) целуется с социал-демократом (других врагов у бывших социал-демократов ленинцев к 1927 году не осталось), Иисус целуется с Чемберленом. Подпись утверждает, что Иисус возлюбил Чемберлена, но изображение-то воспроизводит композицию сюжета "Поцелуй Иуды". Чемберлен изображён именно Иудой. Он вытягивает губы, но Иисус не отвечает на поцелуй. Руки Иисуса подчёркнуто отстранены от тела Чемберлена. Наконец, Чемберлен изображён карликом рядом с Христом.

1945 ГОД: АТОМНОЕ КОЩУНСТВО

В Нагасаки во время атомной бомбардировки 1945 г. была уничтожена католическая церковь, в которой находилось двое священников и 30 прихожан. При этом уцелела обугленная голова статуи Богоматери, которую с 1975 г. выставили в соборе, не отреставрировав. Если судить эту ситуацию в понятиях "кощунство/благоговение", что здесь является кощунством? Использование несоразмерного (с точки зрения католической концепции справедливой войны) вооружения, нанесшего ущерб святыне? Но не является ли выставление изуродованной святыни таким же кощунством, и даже худшим, ибо сознательным? Вряд ли американцы сознавали, что в Нагасаки - древнейший в Японии центр христианства. Каков бы ни был ответ, истинный вопрос и истинный ответ лежат в совершенно другой плоскости: кощунственным было человекоубийство, причём не потому, что оно было совершенно посредством атомной бомбы, не потому, что погибло много людей, не потому, что погибло много невинных людей, а потому, что оно было совершено. В 2007 г. существовал сайт www.madonnagasaki.org, так объяснявший свою задачу: "Добиться включения Девы Марии в Список мирового культурного наследия ЮНЕСКО в качестве символа призыва к миру и милосердию, имеющего неполитический характер. Статуя Девы Марии в данном случае не выступает символом Римско-католической веры. В противоположность этому, она характеризует глубину страданий жертв войны".

1979 ГОД: ПОЮЩИЕ НА КРЕСТАХ

Фильм "Житие Брайана" - один из немногих фильмов на евангельскую тему, вошедший в историю кинематографического искусства. Фильм создавался в 1979 году труппой из шести комических актёров "Монти Пайтон", с 1969 г. гремевшей на весь англоязычный мир (режиссёром выступил один из них, Терри Джонс). Труппа подумывала сперва о том, чтобы создать пародию на Евангелие, но затем, как заявили актёры, поняла, что Иисуса "с ног не собьёшь". Главным героем фильма стал еврей с ирландским именем, родившийся одновременно с Иисусом и по соседству, так что волхвы сперва по ошибке приходят именно к нему и его сварливой матери.

Кроме религиозного ханжества, актёры высмеяли террористов, прикрывающихся лозунгами о национальной независимости. Деньги на съёмки дал один из "Битлз" Джордж Харрисон.

Фильм вызвал протесты со стороны заик, потому что некоторые персонажи изображены заикающимися, но основная критика исходила от христиан. В Великобритании муниципалитеты некоторых городов запрещали показывать фильм, хотя в этих городках вообще не было кинотеатров. В католической Ирландии фильм запрещён в течение 8 лет, в Италии 11, на острове Джерси 22 года, в лютеранской Норвегии в течение года. В Швеции фильм показывали под лозунгом: "Такое смешное кино, что его запретили в Норвегии!" (полемика вокруг фильма описана в кн.: Hewison, Robert. Monty Python: The Case Against. New York: Grove, 1981).

В Англии кампанию против фильма возглавляла Мэри Уайтхауз (1910-2001), в 1963 создавшая ассоциацию по борьбе с безнравственностью и кощунствами ("Медиавотч"). Ассоциация когда-то объединяла 150 тысяч человек, к 2005 г. менее 40 тысяч.

В одной из ключевых сцен Брайан, которого фанатики, нуждающиеся в идоле, провозглашают мессией, кричит толпе: "Сами думайте! Вы же личности! Вы все разные!" Толпа отвечает: "Ура! Мы все личности! Мы все разные!" Вдруг раздаётся одинокий голос (считается, что эта реплика была произнесена Харрисоном): "А я нет!" Толпа шикает на диссидента.

Особенный шок вызвала заключительная сцена, в которой несколько десятков распятых поют оптимистическую песню "Умей увидеть в жизни светлую сторону" (и заканчивающуюся словами "умей увидеть светлую сторону в смерти"). Задумана песня была как пародия на сладкие песенки из мультфильмов Диснея, но быстро стала "вторым государственным гимном Англии", выражая традиционный английский идеал стоического спокойствия в час гибели.

ФРЕНСИС БЭКОН: 10 МИЛЛИОНОВ ЗА КОЩУНСТВО. ПОСМЕРТНО.

Френсис Бэкон яркий пример художника, чьё творчество можно считать кощунственным, а жизнь – греховной. Открытый гомосексуал, он в своих картинах постоянно обыгрывал картины на христианские сюжеты. Интересовали его, видимо, не сюжеты, а именно картины. Картина «Двое на поле» напоминает о словах Иисуса, описывающих конец света и непредсказуемость людских судеб: «Двое будут на поле: один возьмется, а другой оставится» (Лк. 17, 36). В русском языке не вполне ясно, идёт ли речь о мужчинах или женщинах, и на картине Бэкона пол персонажей неясен (в английской Библии чётко: речь о двух мужчинах). Картина эта странная лишь до сравнения её с картиной Рафаэля, изображающей ловлю рыбы апостолами вместе с воскресшим Иисусом. Становится ясно, что двое человек забрасывают сети, а загадочные полосы на переднем плане – отголосок шей павлинов, которых зачем-то изобразил Рафаэль. В июне 2007 г. картина была продана за 10 миллионов долларов. Если игнорировать евангельскую аллюзию (а в искусствоведческих материалах она отсутствовала напрочь), картина абсолютно бессмысленна. Если рассматривать её как иллюстрацию к Евангелию, смысл появляется. Искажение картины Рафаэля сближает ловлю с возделыванием земли: «двое» пашут, но их сходство с героями рассказа о том, что происходит после Воскресения, намекает на то, что вовсе не обязательно спасётся лишь один. Возможна и дополнительная отсылка к классике: согнутые фигуры напоминают ангелов с трубами, возвещающими Второе Пришествие. Искажение, подобное этому, всегда можно истолковать и как «кощунственное» ухудшение первоначального образа, и как создание образа, который выступает как исходный по отношению к «возвышенному», Является ли кощунственным существование людей, какими мы их видим – бесконечно далёкими от идеальных, преображённых фигур Рафаэля и иконописцев?

1987 ГОД: ХРИСТОС, ЗАМОЧЕННЫЙ В СОРТИРЕ

В 1987 году фотограф Андрес Серано (р. 1950, andresserrano.org) из Нью-Йорка предложил публике фотографию: банка, наполненная мочей автора, и в банке - дешёвое пластмассовое распятие. Очень красивый золотистый колор. Называлось "Piss Christ", что можно перевести как "Христос в моче", хотя для России можно предложить "Христос, замоченный в сортире". В декабре 1999 г. работа была продана в Лондоне за 162 тысячи долларов (при стартовой цене в 30 тысяч).

Серано вообще часто фотографировал композиции с различными выделениями человеческого организма - кровью, мужским семенем, материнским молоком. Одни критики называют его искусство "шоковым", другие - "дегенеративным". Сенаторы Аль д'Амато и Джесси Хелмс заявили, что Серано получил грант от фонда, который отчасти финансировался правительством, так что государство заплатило за кощунство. Защитники Серано заявили, что налицо свобода художественного творчества. Би-би-си сняло документальный фильм о спорах вокруг этого произведения. Католическая монахиня Венди Бекет, художественный критик, заявила, что художник показывает, что сделало с Христом современное общество.

В 1997 г. работа выставлялась в художестенной галерее в Мельбурне, и католический архиепископ города Пелл пытался (безуспешно) через суд запретить показ картины. Через несколько дней двое подростков пытались разбить фотографию молотками, после чего директор галереи распорядился фотографию убрать. Правда, он объяснил, что беспокоился о судьбе работ Рембрандта, выставка которого происходила в галерее в это же время.

А в октябре 2009 г. в США в сериале "Уйми свой пыл" Ларри Дэвид, которого журналист Владимир Абаринов охарактеризовал как "Вуди Аллена для бедных", снял юмореску. "Ларри справляет нужду в доме своих знакомых. Струя мощная, будто из брандспойта, и брызги попадают на висящее на стене изображение Иисуса. Набожные хозяева дома видят влагу на лике Иисуса и решают, что лик начал мироточить. Когда выясняется, чем именно Ларри оросил картину, хозяйка едва не кончает жизнь самоубийством" (Абаринов).

Нашлись католики, которые потребовали от Дэвида извинений, подчеркнув, что он еврей. Телекомпания им ответила: "Ларри Дэвид высмеивает всех, особенно самого себя. Юмор всегда игрив и никогда не злобен".

1992 ГОД: СВЯТАЯ З...ЦА

В газете "Гуманитарный фонд", которую издавал Всесоюзный гуманитарный фонд им. А.С.Пушкина, в №15 (118) за март 1992 г. на первой полосе было напечатано стихотворение В.Несова "Святая задница": "Любите Попу, господа! В ней совершенства простота. Вглядитесь в суть двух половин: Вот Бог-Отец, а вот - Бог-Сын. А где - вы спросите - Бог-Дух? - Витает между этих Двух". Текст поступил в редакцию "самотёком".

Против газеты было возбуждено уголовное дело, прекращённое после благожелательной экспертизы Никиты Толстого (МГУ). Редакция была обвинена в напечатании слов "zadniza" и других (в том числе, в составе стихотворений А.С.Пушкина, опубликованных без цензурных изъятий). Богохульство не инкриминировалось.

В газету поступил коллективный протест за подписями демократического депутата московской думы Евгения Бунимовича (демократического относительно состава думы, в каковом составе Бунимович оставался и в 2008 г.), сценарист Юрий Арабов, поэты Нина Искренко, Марк Шатуновский, Игорь Иртеньев. В протесте подчёркивалось: "Существуют понятия, изначально не допускающие амикошонства. Ракурс, в котором помянутый автор позволил себе рассматривать Божественное триединство, лежит за пределами культуры" (№27).

Это один из самых ранних (и оставшихся в то время незамеченным) примеров агрессивной православизации, причём в роли агрессора выступали представители "советской интеллигенции", не "церковные люди". Впрочем, ударил Тер-Оганяна (много позднее) вполне секулярный советский же интеллигент, да и свящ. Александр Шаргунов, организовавший погром в Сахаровском центре, выходец из среды советских искусствоведов, поведение его нетипично для казённого духовенства.

Авторы явно считали необходимым оправдать свою защиту православных святынь ссылкой на то, что они выступали против цензуры - правда, когда речь шла о кощунстве против мусульманских святынь: "Несколько лет назад мы провели демонстрацию у посольства Ирана с требованием предотвратить расправу над Салманом Рушди. Едва ли известая своей терпимостью Православная Церковь назначит выкуп за голову В.Несова. Однако по-отечески выпороть поганца, для начала печатно, представляется отнюдь не лишним". Мысль о том, что подобная риторика обнаруживает "готтентотскую мораль", авторам не пришла ни в голову, ниже ниже.

Ответ главного редактора газеты М.Ромма (который счёл необходимым назвать себя верующим): "Взамен утраченной Коммунистической идеи насаждается идея Православная".

1998 ГОД: ХРИСТИАНИНУ, УДАРИВШЕМУ ТЕБЯ ПО ПРАВОЙ ЩЕКЕ, ПОДСТАВЬ ЛЕВУЮ

Авдей Тер-Оганьян ответил тем, кто его отдал под суд за нарушение "табу", в публичном оскорблении святынь и в возбуждении религиозной вражды, создав в 2004 г. цикл из 14 плакатов, на которых изображение почти бессмысленно - например, розовый прямоугольник с двумя черными кружками, зато частью картины является надпись: "Это произведение публично оскорбляет святейшего патриарха московского и всея Руси Алексия II". С некоторой натяжкой можно предположить, что два кружка - это два глаза, или что они - два пятачка, а розовый цвет намекает на поросячью морду. Тем не менее, будь эта картина вывешена без подписи, даже М.Шилкина не усмотрела бы в ней нарушения границ. Ещё менее можно усмотреть нечто оскорбительное в других картинах цикла. Оскорбительны только подписи. Налицо апория: надпись сообщает об изображении то, что в изображении не содержится. При этом надпись - часть изображения, а не подпись. Своеобразная логическая лента Мёбиуса, наглядно показывающая абсурдность тех, кто считает возможным изображение судить так, как судят текст.

НОРМА СВОЯ И НОРМА ЧУЖАЯ

Норму, как и Америку, не открывают в одиночку. Нормы начинают открывать уже в животе матери, и «нормальное» помогает превратить окружающий мир в нечто такое же тёплое, надёжное, доброе как мать. Телесная основа помогает норме быть общепринятой. Для всех ненормально, если в храме пахнет как в туалете. Это надёжная, но животная основа человека (ведь и животное не станет есть продукт с «несвежим» запахом и «неаппетитным» видом).  Собственно человеческое, однако, не в этом. Биологически нормально, когда в концлагерях заключённые избегали выносить парашу, предпочитая перевалить это на другого, так что выносить приходилось до предела наполненное ведро. По-человечески нормально, что были заключённые, которые выносили ведро полупустое, брали на себя то, что могли бы не брать – ради других.

Нормально человеку рождаться в семье, ненормально человеку считать весь мир семьёй. Между тем, первый аргумент борца с кощунством: «А если бы с Вашей матерью!...» «А если бы Вашего отца!» Человеку кажется, что это изображение его матери разорвали или изуродовали, что это память его отца осквернили.  Та же неспособность не мерять весь мир мерками своей семьи характерна для расиста: «А если бы Ваша дочь вышла замуж за негра!»

Любопытно, что при этом мало кто обеспокоен кощунствами, которые совершаются в семье. Обидеть мать, ударить старика-отца, избить ребёнка, – строго говоря, вот эталонные кощунства. Но в течение веков главное внимание блюстителей норм было обращено вовне. В странах, считавших себя очень религиозными, сжигали за кощунства над общими святынями и при этом не обращали внимания на то, что происходит в семье. А вот в современных странах, где можно безнаказанно «кощунствовать», родителей могут отдать под суд, если они оставят ребёнка без присмотра, а уж за подзатыльник можно и родительских прав лишиться.

Понять и простить людей, считающих весь мир своим домом, можно. Разрешить им судить и выносить приговоры – нельзя. Как дома чувствуют себя во вселенной и толерантный космополит, и хищный фанатик, но фанатик чувствует себя в любом доме как в своём, а свободный человек даже в своём доме так же вежлив, как в чужом. Космополит назван свободным человеком  - означает ли это, что фанатик лишён свободы? Конечно, ведь он бесконечно занят розыском ненормального, оскорбляющего Истину. Занятие это бесконечно, поскольку для фанатика норма так же абсолютна, как Абсолют, который она выражает, а в результате из всего бесконечного  многообразия жестов и знаков вс, кроме одного, являются кощунственными, ненормальными.

МОЖЕТ ЛИ НОРМА БЫТЬ ЧУЖОЙ

Самое трудное человеку признать, что слово «норма»  может стоять во множественном числе – что возможны разные нормы речи, живописи, поведения. Для фанатизма норма не бывает «свой» и «чужой», норма одна-единственная  - его, фанатика, норма. Возможно, это наследие времён, когда люди жили стадами-семьями, не сотрудничавшими между собою, и для членов каждого стада норма стада и была единственной. Впрочем, происхождение нетерпимости неважно, это не физическая болезнь, которая приходит без спросу человека и уходит по мановению врача или природы, а не по воле больного. Да и было бы нетерпимым фанатизмом пытаться лечить фанатизм. Пусть живёт, но не мешает жить другим, как бы тяжело ни было фанатику не переступать черту.

Войны не существует, существует милитаризм, стремящийся на всякую угрозу – реальную и мнимую – ответить насилием. Сектантства не существует, существует гордыня, приписывающая другим собственные пороки и не умеющая справиться с этими пороками, но умеющая лишь загонять их вглубь. Кощунства не существует, существует фанатизм, переносящий абсолютность Абсолюта на относительные человеческие нормы.

Кошмар в том, что сами по себе фанатизм, милитаризм и прочие пороки бессильны, как дрожжи без воды и муки бессильны испечь хлеб. Им нужны трусость, эгоизм, глухота гордыни людей, которым наплевать на всё, кроме собственного благополучия, - и они получают этот материал в изобилии.

*

Норма для животного абсолютна, для человека относительна. Конечно, и для человека сохраняются абсолютные нормы – как и обезьяна, человек абсолютно не может прожить без воды, без еды, без воздуха. Кошмар в том, что человек способен использовать абсолютные нормы для издевательства над другим человеком: уморить его голодом, пытать удушьем.

Животное принимает нормы, человек устанавливает нормы. Не существует природной нормы, которая бы определяла, как должно пахнуть в храме, потому что природа не знает храмов как отдельных прострнств, она есть и храм, и мастерская, и спальня, и скотобойня,  и многое другое. Человек же не может не определить, что в храме должно пахнуть «приятно». Только подневольные, вконец разложившиеся священники изготавливали, продавали и использовали вонючий «софринский ладан», в котором не было ничего от ладана и о котором циники шутили, что его употребляют при похоронах, чтобы проверить, действительно человек умер – если всего лишь в коме, запах этот его разбудит.

Телесность побуждает всех людей определять норму телесно, даже если речь идёт о нормах духовных, и особенно жёстко, когда речь идёт о вещах духовных.  Телесность побуждает человека считать эти нормы не человеческими, а объективными, существующими не по решению людей, а изначально. Между тем, нигде так не появляется своеобразие духа как в невозможности однозначного выражения его через материальное. Храмы должны быть, но какой храм нормален – большой или маленький, с куполом или с плоской крышей, с квадратными окнами или круглами? Так леко решить, что, поскольку речь идёт о месте встречи с Абсолютом, то место это должно быть абсолютно. Если Бог есть, то креститься надо лишь двумя перстами. Что мжно креститься тремя перстами, что можно вообще не креститься (или вообще не обрезываться) и при эставаться нормальным верующим, - очень нелегко понять. Точнее, это нелегко до тех пор, пока человек определяет норму коллективно.

Нормальное всегда телесно. Лишь зрение, слух, обоняние и осязание устанавливают нормы. Нормальны в храме благоухание, в туалете – зависит от развития цивилизации. Нормально красивое пение в храме и некрасивое – в кругу пьяниц, и так далее. Проблема в том, что человек, в отличие от животных, чувства соединяет со словами настолько прочно, что слова оказываются подчас важнее чувств. Когда в XIX веке придумали «религиозное чувство», которое якобы можно «оскорбить», имели в виду язык. Было бы оскорблением для веры считать, что есть некое «религиозное чувство», которое распределено неравномерно, которое существует независимо от Бога и Его благодати. Между тем, неверующие и верующие по разным причинам часто подчёркивают, что религиозное чувство есть. Верующие делают это из лучших чувств (не всегда), чтобы помочь неверующим – уверовать. Опасный метод, ведь можно выдвинуть встречное утверждение: что неверие есть результат атрофии религиозного чувства. Или что вера есть извращённое чувство атеизма. Количество софизмов беспредельно. XIX век – век кризиса религии, и законы о защите «религиозного чувства» от оскорблений принимали люди, которые сами в Бога не верили абсолютно, а чужую веру считали всего лишь каким-то патологическим «чувством» (которому не соответствует никакая реальность). Надо защищать сумасшедших от оскорблений, ведь так?

Иногда о чувстве веры говорят, чтобы потребовать для особо выдающихся носителей этого чувства полномочий лидеров. Говорят даже, что лишь 15% людей обладают религиозным чувством, а остальные должны следовать за ними как слепые за поводырями. (Любопытно, что те же самые люди обычно ссылаются на некие – несуществующие – данные, по которым лишь 15% людей способны заниматься самостоятельным бизнесом; этим оправдывают номенклатурократию, когда 10-15% населения распоряжаются экономикой, политикой, а иногда и личными судьбами большинства. Это такая же ложь, как утверждать, что лишь 15% людей могут говорить – говорить красиво, публично, умно. Все могут говорить, если не мешать.

Всякий человек – «словесное животное». Слово само по себе – не чувство, но всякое чувство у человека изменяется и становится вполне человеческим благодаря слову. Изобразительное искусство становится часто лишь иллюстративным, вспомогательным по отношению к слову. Это не только карикатуры, но и религиозная живопись. На слово переносятся качества внешнего, материального мира, и вот здесь начинается фанатизм слова, судящий мир словами и через слова. Тогда автора картины можно осудить не за картину, а за то, какие слово якобы «соответствуют» этой картине. Например, изображение чёрного квадрата – которое есть всего лишь изображение чёрного квадрата и влияет исключительно на чувство зрения – объявляют (было, и до сих пор бывает) сатанинским произведением, отрицающим Бога. Соответственно, и оскорбляющим «чувства верующих».

Музыка или картина сами по себе не могут «оскорблять». Возмущение и оскорбление появляются, когда музыкальное или изобразительное произведение переводятся в слова. Парадокс в том, что оскорбляют именно слова, на которые перевели музыку или живопись, а слова-то произвёл не композитор или живописец, а тот, кто слушал или разглядывал их произведения. Человек, мыслящий в категориях «кощунства», «оскорбления», не слышит и видит непосредственно. Он слышит звучание слов, которыми описывается симфония. Он видит чёрные буквы на белой странице, описывающие картину, а не саму картину. Особенно ярко это проявляется в современном мире, где миллиарды людей получают словесное описание «кощунственной картины», а саму картину не видят.

Слово приравнивается к телу, и тогда за слово, которое сочтено ненормальным, могут осудить так же, как за испражнение в церкви. Говорят о «солёном» словце, забывая, что это лишь метафора, о словах «грязных», «острых»… «Еретическое слово» - вонючее, кощунственное слово – фальшивое. Само по себе и это не катастрофа, а непоэтическое употребление поэтических средств – метафор. Подумаешь, св. Фома Аквинат сравнивает человека, неправильно говорящего о Боге, с фальшивомонетчиком! Однако основываясь на оценках Аквината сторонникам определённых слов о Боге заливали в глотку вполне реальный расплавленный свинец, - так поступали тогда именно с фальшивомонетчиками.

2003 ГОД: ШАБАШ ПОД КРЕЩЕНИЕ ГОСПОДНЕ: ПОГРОМ САХАРОВСКОГО ЦЕНТРА

18 января 2003 года шестеро православных разгромили выставку в Сахаровском центре. Выставка под названием "Осторожно, религия". Пришли господа на выставку уже с намерением ее изничтожить, имея банки с краской и пр. При этом пришли первый раз - т.е. намерение имели, не имея представления о выставке. Погром такой - грех невольный. Погромщики выставку не осматривали, пришли с намерением ее разгромить – следовательно, не ведали, что громят. Они согрешили, поверив какому-то человеку.

В большей степени грехом является словесный погром выставки, учиненный накануне погрома физического фельетонистом «Известий» Максимом Юрьевичем Соколовым, который выставки тоже не видел, но усмотрел в ее названии преступное сходство с названием старинной брошюры «Осторожно, сионизм!» Поскольку, однако, Соколов открывает свой фельетон признанием, что пишет его в состоянии сильнейшего похмелья, о полной вменяемости и тут говорить не приходится.

Парадоксальным образом, согрешил в трезвой памяти митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл Гундяев (парадокс в том, что вообще архиереям грешить не по чину), согрешил погромом после погрома, когда заявил, что «не разделяет силовых убеждений», но считает, что «всякое оскорбление религиозных чувств должно максимально исключаться из практики». Очевидно, чтобы удовлетворить этому принципу, погромщики должны были не просто облить фотографии краской, а попросту спалить выставку вместе с художниками – вот это было бы максимальное исключение из практики. Впрочем, как и погромщики, как и фельетонист, владыка выставки не видел, а судил лишь по названию, так что и его грех неполноценный, слава Богу.

К счастью, то, что погромщики устроили погром и расписали стены выставки проклятиями, показывает, что они в глубине души вовсе неуверены в своей правоте. Кто действительно уверен, что столкнулся с чем-то проклятым, тот не тратит силы на проклятия и погромы. Конечно, Господь Иисус сказал, что блаженны невидевшие и уверовавшие, но это же относилось к вере в истинность Его Воскресения, а не к вере в ложность толерантного отношения к религии, которому, собственно, и была посвящена злополучная выставка. Погромщики – физические и духовные - не выставку опозорили, а только себя – они, вопреки завету Христа, не видели, но возненавидели.

Митр. Сергий Солнечногорский (Русь Державная, №2, 2003) о шестерых молодцах, разгромивших выставку в Сахаровском центре:

"Эти авторитетные атеисты или сатанисты, я не знаю, кто, наверное, все же сатанисты, скорее всего, кто это кощунство устраивал ... Нам нужно также совершенно четко и спокойно говорить и спрашивать, почему здесь, в России, в Москве, в православной столице, творятся такие вот ещи, которые действительно должны быть не только подсудными, но и народом осуждаемы. Этих шестерых молодых людей, которые выразили свое отношение ... нужно, чтобы все их поддержали ... человек православный не должен проходить мимо этого. Он должен возревновать о Боге, он должен ... защитить то, во что он верит, а мы верим в любовь ... мне хотелось бы, чтобы устроителям подобного рода выставок стало бы неуютно. ... Православное большиство не может терпеть такого святотатственного отношения к тем святыням, которые так дороги для народа".

"МК" 21.1.3 приводит данные о погромщиках: Вл.Сергеев, 63 г.р., Нкл. Смахтин, 69; Алексей Кульберг, 72; Мих. Мокшин, 63; Анат. Зякин, 59; Гр. Горбузов, 66.

Еще детали погрома выставки в музее Сахарова: совершали его по благословению свящ. Александра Шаргунов (Александр Бойко, Комс. правда, 20.1.2003 - погром устроили прихожане храма Николы в Пыжах, причем название церкви он пишет неграмотно, явно с каких-то официальных бумаг). Музей закрыл выставку, п.ч. большинство экспонатов сильно повреждено. Также 20 января Таганская прокуратура г. Москвы приняла к рассмотрению заявление О.А. Лочагиной, которая требует привлечь к уголовной ответственности организаторов выставки "Осторожно, религия!" в музее Сахарова.

Интересная подробность: десятиклассница Евгения Хлуденцова в "Православной Москве" описывает, как "приехала с родителями к Сахаровскому центру в тот момент, когда милиционеры выводили из выставочного зала мужчин, которые не потерпели надругательства над православными святынями. ... Мне запомнились их благородные, я бы сказала, какие-то просветленные лица. ... Собравшиеся около выставочного центра женщины как могли подбадривали этих мужчин" (№286, 2.3003, с. 9). В этой же газете уже много лет пишет Александр Хлуденцов - напр., в 1997 г. активно критиковал показ "Последнего искушения Христа". Дочь, видимо? Но до сих пор не упоминалось, что вокруг музея были некие "женщины". И приезд Хлуденцова с семьей именно к моменту погрома - вряд ли случайность. Акция была куда более масштабно спланирована - не случайные прохожие заглянули, а была назначена сходка, распределены роли.

Свящ. Александр Шаргунов (Радонеж, №1/130, 2003) так оправдывает погром выставки "Осторожно, религия!": "Это новое открытое гонение на Церковь ... Ничто так не вызывает отвращения у Господа, как это теплохладность. И мы должны задуматься, до какой степени мы можем позволять глумиться над нашими святынями? Может быть, до согласия с Велиаром". Далее примеры: Феофан Затворник призывал к смертной казни за публичную пропаганду безбожия, Николай Мирликийский "ударил нечестивого Ария по щеке" (чего не было, поэтому Шаргунов пишет: "как всем нам хорошо известно" - вместо ссылки). Иисус опрокинул столы меновщиков, архангел Михаил "пресек отпадение ангелов от Бога" (это что значит? какой апокриф Шаргунов имеет в виду? или он сам был при моменте бунта ангелов?).

О выставке: "Новое распятие Христа. Христианин обязан отличать добро от зла, а святые отцы говорят, тчо там, где нет адекватной реакции на зло, не может быть и восприятия добра" (разумеется, ссылки на конкретного "святого отца" при этом нет). Далее классический аргумент в защиту всякой агрессии - "а если негр на твоих глазах будет насиловать твою дочь?": "Если на наших глазах тонет человек или его насилуют - мы обязаны немедленно отреагировать - это естественная человеческая реакция, а тем более, христианская".

Оригинальный момент: анархическое отрицание того, что "преступников" ("преступниками надо считать т.н. "художников-авангардистов") (с. 2) должна казнить власть. Нет в России власти, по Шаргунову: "О какой законности в нашем государстве может идти речь? ... Что за наивность, что за лицемерие, что за фарийстве говорить о суде? Как будто мы не знаем, что значит наше современное правосудие!". (С. 4).

Дословно повторяют Шаргунова погромщики - видимо, действительно из его прихода - в "Известиях" (7.3.2003): 40-летний программист Михаил Локшин, 35-летний юрисконсульт Николай Смахтин, 36-летний певчий Григорий Гарбузов. Локшин: "Когда вы узнаете, что пытают вашего отца, или мать, или ребенка, и вы знаете точный адрес, что вы делаете? В бежите на помощь сами?" Анархический тезис повторяет Гарбузов, напоминая о изгнании менял, о показе Скорсезе. А "юрист" Смахтин: "В любом учебнике по криминалистике вы прочтете, что даже самая авторитарная правоохранительная система способна контролировать е более половины происходящего в обществе. Вторая половина держится на праведниках. Христианство не помещается в рамки закона - закон вторичен".

Ближайший аналог этому - идеология исламских фанатиков. Только те готовы пожертвовать собой, а эти пока готовы только принести в жертву других. Термину "шахид" у Шаргунова соответствует"праведник". Его ученики, действительно, не смущаясь, именуют себя "праведниками". "Вместо того, чтобы судить праведников, заводят уголовное дело на тех, кто выступил против преступников" (С. 2).

М.Соколов в «Известиях» (25.3.2003) оправдывает погром выставки в музее Сахарова: мол, там были кощунственные для православных надписи, и обращаться в суд, требуя убрать эти картины означало бы вновь и вновь повторять или выслушивать кощунственные слова. Да и зачем суд, если – цитирую М.Соколова – «всего лишь надо воздерживаться от кощунств, что, в сущности, не так уж и сложно».

В некоей "сущности", может быть, и нетрудно, а в жизни – просто невозможно, и в любом своем фельетоне М.Соколов использует один-единственный прием: кощунственное осмеяние того, что свято и дорого для самых разных людей, от сантехников до Папы римского. И пожалуйста, кощунствуйте на здоровье, только поймите же, что мир больше, чем кажется, что люди разные, святыни разные, идеалы разные, невозможно сказать чего-то, кроме «Будьте здоровы», что не было бы кощунством с точки зрения кого-то из собратьев по человеческому роду. Так что воздерживаться от кощунства не то что не легко, а невозможно, зато – о, счастье! – очень легко воздерживаться от розыска кощунств и, особенно, от уничтожения того, что кощунственно с твоей кочки зрения. Во всяком случае, это намного легче, чем ездить в автомобиле без колес, плавать в бассейне без воды и жить в правовом государстве, где судей ставят ни во что.

Так же "Известия", уже совершенно не смущаясь, помещают "экспертизу" Охлобыстина ("бесовня"). А берущий интервью Дм. Соколов-Митрич, совершенно забыв про какие-то элементарные правила журналистики, позволяет себе не спрашивать, а обличать интервьюируемого: почему не посоветовались хотя бы с "либеральными священниками" (как будто "либеральный священник" согласился бы на роль цензора, как будто мнение "либерального священника" остановило бы поклонников Шаргунова)? Почему центр Сахаров одобрил захват "Норд-Оста" (центр, напомню, всего лишь призвал окончить войну в Чечне, что власть теперь квалифицирует как терроризм)?

Соколов забыл задать директору центра Сахарова классический вопрос: "Вы перестали пить по утрам коньяк?"

Эмоциональный накал риторики Шаргунова и его посланцев показывает, прежде всего, высокий уровень замкнутости этого кружка: состояние диалога хотя бы с "умеренными" реакционерами привело бы к некоторому снижению тональности. Теоретически эти люди вполне способны рыскать и искать тех, кто - с их точки зрения - кощунствует, способны их бить и убивать. Практически, однако, именно истеричность тона позволяет надеяться, что они не так уж уверены в себе. Все эти годы кружок Шаргунова действовал в основном на уровне пикетов и риторики, это первый случай открытого насилия, и то, с какой страстью они выступают, показывает, что они очень испуганы - ведь на них заведено уголовное дело.

26 августа 2003 г. в Москве "большое жюри" - имитация правосудия, составленная из разных литераторов, имеющих ныне различную власть в мире журналистики, в роде Юрия Полякова, ныне возглавляющего почвенническую "Литературку" - рассуживало художников, выставку которых разгромили шаргуновские алтарники, и журналистов, которые алтарников защищали. Приговор вынесли двусмысленный - с одной стороны, нельзя не, с другой... "Литературка" истолковала его в свою пользу (хотя она-то компетенцию этого жюри не признает), художники - в свою... А не ищи справедливости у "жильцов дома"! Пс. 1, ст. 1. . Дм. Быков, который несколько лет назад справедливо издевался над этим "судом", пришел, признал его юрисдикцию и, будучи атеистом, защищал энтузиастов: мол, а это был не погром, это тоже была "художественная акция". Но "художественной акцией" было бы, коли алтарники купили бы произведения художников и их уничтожили. Общее у наших "агностиков" - агрессивной их разновидности - и наших верующих: родовое отношение к миру, нерасчлененность сознания. Весь мир воспринимается как своя собственность, прямое продолжение собственного тела.

Евг. Мухтаров, Труд, 2.9.3 - с радостью о том, как в Ярославле суд заклеймил баптистов из церкви "Новое поколение" как гипнотизеров без медицинской квалификации: мол, зомбируют людей. 1 сент. 2003 на радио "Россия" с 19.00 до 20.00 ведущий Конст. Корольков, сломленный в 1980 г. КГБ православный Сергей Маркус, ныне мусульманин, Александр Щипков, Игнатенко выступали за "контроль" над всем, связанным с религией. В ходе передачи звучало интервью с Мухтаровым. Этот "журналист", который с 2000 г. печатается на православные темы в "Труде" - репортажи из Ярославля и Ростове (видимо, в Ярославле живет), с восторгом о том, как ярославцы устроили погром живописи, показавшейся им кощунственной - представился оригинальнейшим образом: "безверующий". Объяснить, чем безверующий отличается от неверующего, не смог. Поведенчески-то ясно: безверующий с удовольствием помогает православным травить неправославных, неверующий этим заниматься не будет. "Неверующий" - который говорит, что Бога нет, "безверующий" - ну, может и есть, но я уж пока без Него... Неверующий - нечестен, потому что говорит "нет" там, где нужно сказать "не уверен". Последняя позиция представляется менее почтенной. Кто не может сказать "нет", тот не сможет сказать и "да".

Оправдание шаргуновских алтарников, как оно состоялось 11 августа 2003 г., означает одно: в любой момент к любому жителю России может прийти не только "государственный силовик", но любое частное лицо, вышибить дверь и избить, изломать мебель, сжечь библиотеку, избить (как избил Тер-Оганьяна на выставке в Манеже ревнитель благочестия). А потом возбудить против избитого дело по обвинению в оскорблении своих религиозных чувств. И суд оправдает: ведь человек защищал свои чувства, свое понимание святыни, и вот - уже и следствие ведется против кощунника. Начинается эпоха сентиментализма - чувствительности. Власть, прикинувшаяся суховатой и безэмоциональной, чтобы сымитировать деловитость, делегировала чувствительность вниз. Низ не преминул воспользовался и торжествует. Впрочем, "низ" - только в смысле доходов "низ", а "культурно" (можно ведь говорить о культуре как о совокупности поведенческих характеристик любой группы) среда однородна.

Руководитель погромщиков, разгромивших Сахаровский центр, Владимир Сергеев выразил недовольство тем, что архиеп. Арсений Истринский не выполнил обещания и не наградил погромщиков. Люди выступили и пострадали за веру православную, а их даже не отблагодарили, - заявила 17 апр. 2006 г. Анна Сергеева, сопредседатель православного правозащитного движения "Народная защита". – Нужно по достоинству оценить поступок православных людей".

По делу о "кощунстве" в Сахаровском центре приговор был объявлен 28 марта 2005 года - по три тысячи долларов штрафа с каждого обвиняемого. Путинский стиль - не удавить, но и не отпустить. Может, ещё и апелляция подействует... А так, по совести, надо будет Самодурова пожертвовать на уплату штрафа. Потому что это - на совести моих единоверцев. Против овец - молодцы... Какое же счастье знать, что у меня есть право молиться как о тех, кто пострадал за кощунство, хотя не хотел кощунствовать, так и о тех, кто кощунствует сознательно, из ярости на ханжей, так и о ханжах, которые занимаются демагогией и лукавством.

В этом смысле март 2005 года ознаменовался некоторым качественным скачком в православизации. Деньги надо ведь платить реальные. А неделей раньше уволили из милиции реальных живых людей, которые посмели встать на пути у борцов с иноверцами в Екатеринбурге. Причем, озлобленность этих борцов тем выше, чем меньше их популярность: они хотели провести лекцию с обличением протестантов в екатеринбургской школе, уплатили 600 рублей наличными директору (один из них в ярости имел неосторожность об этом письменно поведать в интернете), а директор передумал, не пустил их на порог, да и на лекцию никто не пришёл. Тогда двое героев во дворе школы стали скандалить, требуя их всё-таки пустить, тут и вызвали милицию. Один из героев (москвич) человек со значительными патологиями в психике, он, видимо, и сочинил - свято в неё веруя - историю о жестоком обращении с ним стражей порядка. Никакого суда или хотя бы служебного расследования не проводилось.

2004 ГОД: МУЛЬТИ-ФАНАТИЗМ

23 сентября 2004 г. Би-би-си отменила премьеру многосерийного мультфильма "Поптаун", в котором в своеобразном стиле английского чёрного юмора изображалась жизни католического духовенства: циничные кардиналы сорят деньгами, облатки пекут рабы в застенках Ватикана, слабоумный Папа скачет на распятии словно ребёнок на лошадке. Формально о католиках и Ватикане речь не идёт, просто деятели некоей религии хотят пробиться любыми средствами в число богатейших корпораций мира. Мультфильм был заказан Би-би-си (государственной корпорацией).

Запретить сериал потребовали католические епископы Англии. Алан Марке, директор студии, которая сняла мультсериал, заявил, что он "понимает, что мир изменился с тех пор, как был задуман сериал". В 2005 г. мультфильм был показан в Новой Зеландии и в Австралии. В Германии первая серия была показана МТВ 3 мая 2006 г., с протестами выступила номенклатура и католическая, и мусульманская, и иудейская. Архиепископ Мюнхена потребовал возбуждения уголовного дела - в немецком УК есть статья 166, карающая за кощунство, но суд отказал. Особенное возмущение вызвала реклама мультфильма: Иисус сошёл с креста и устроился перед телевизором и подпись: "Хватит зависать, пора хохотать". Защитники показа указывают, что, если разрешены карикатуры на Мухаммеда, то и этот сериал нельзя запрещать. Телеканал отозвал рекламу, но сериал показал. 78% зрителей поддержали право телеканала на показ.

В интернете о фильме отзывались как о сатире весьма безобидной в сравнении с "Саут-парком": создатели-де пытались быть и смешными, и в то же время не обидеть клерикалов. Вышло и не смешно, и не обидно. То, что клерикалы всё-таки обиделись - показатель не кощунственности фильма, а обидчивости архиереев.

В Казахстане литератор Роман Максимов использовал традиционный приём "вывертки", чтобы присоединиться к противникам сериала: "А я вот теперь с нетерпением жду, кто снимет мультфильм, ярко и зло пародирующий жизнь темнокожих инвалидов-гомосексуалистов…" (www.gazeta.kz, 5.5.2006). Типичный отказ видеть различие между положением большинства (и довольно агрессивного) и меньшинства, подмена демократии как защиты меньшинств - псевдодемократией как защиты большинства или, в крайнем случае, равенства всех.

В начале июня 2006 г. представитель Ватикана проф. Хуан Скарпетта выступил на конференции ОБСЕ по толерантности в Алма-Ате и разругал сериал, заявив, что в Европе налицо "скрытая дискриминация христиан", что мультфильм "осмеивает определённые аспекты христианской веры". Какие аспекты веры задели сатирики, Скарпетта не объяснил. Он с удовлетворением отметил, что есть прецеденты закрытия в интернете страниц с "антихристианским" содержанием.

Замечательный образец извращения языка: на конференции по толерантности заявляется, что лучшая толерантность - это цензура. Особую пикантность ситуация приобретает, поскольку конференция проходила в столице одного из самых деспотических государств мира - Казахстана, где христиане подвергаются активнейшей дискриминации. Накануне конференции в стране началась новая волна гонений - правда, на баптистов: от них стали требовать указать национальность, место работы, размер зарплаты всех прихожан. Пасторов стали штрафовать за проведение молитвенных собраний на частных квартирах. Всё это - вопреки даже собственному казахскому законодательству, достаточно драконовскому. Обо всём, однако, Скарпетта не упомянул - как и казахский журналист Максимов. Молодцы против овец, а против диктаторов другой приём: закрыть глаза на безобразие в надежде "договориться по хорошему". В любом случае, крупным религиозным чиновникам легче общаться с крупными светскими чиновниками, пусть даже диктаторами, чем с какими-нибудь казахскими баптистами.

Нападки на мультфильм тем срамнее, что есть ведь и примеры нормального поведения. 1964 год. В США прошел уникальный судебный процесс: штат Огайо против фильма Луи Малля "Любовники" (в главной роли в этой ленте снялась Жанна Моро). Процесс закончился ничем - судья постановил, что не может вынести решение, пока не посмотрит "Любовников". Однако "Любовников" он не может посмотреть, потому что не хочет тратить время на просмотр безнравственных фильмов.

2005 ГОД: ХРИСТОС - ИКРА И ХРИСТОС - МИККИ-МАУС?

В сентябре 2005 г. директор Третьяковской галереи Вл.Родионов уступил требованию «группы православных» во главе со свящ. Дм. Смирновым и снял с экспозиции картину Александра Косолапова «Икона-икра». Родионов заявил, что возглавляет "государственное учреждение, которое не должно провоцировать в обществе конфликты любого рода". Ранее фанатики громили и негосударственные учреждения. «Православные» заявили, что картина "возбудила социальную и религиозную ненависть и вражду", не указав, идет ли речь о вражде к православию или о ненависти православных к живописцу. Картина была написана в 1989-м году и критиковала потребительство советских людей, для которых чёрная икра была высшей признаком благосостояния: на ней черная икра изображена в окладе из-под иконы. Косолапов давал ей и другое объяснение: иконы да икра были главным предметом российского экспорта.

Александр Косолапов (р. 1943) решился "объяснить" свою картину: мол, это символ классового расслоения в России, где чёрная икра стала символом благосостояния, доступна лишь номенклатурным богачам, а молятся на неё все. Оклад иконы и заменяет выражение "молиться на что-то". Стоит напомнить, что сама идея оклада - не догматизирована в христианстве, что в ХХ веке "открытие иконописи" началось именно с того, что сняли оклад с рублёвской "Троицы" (он так и хранится отдельно). Косолапов посмел ещё противопоставить номенклатурную Россию демократической Америке - в США Энди Уорхол сделал символом общества банку "Кока-колы", которая одинакова во всех магазинах и которую одинаково пьют люди всех сословий, а для России - вот символ. Московский священник Дмитрий Смирнов представил директору Третьяковской галереи Валентину Родионову коллективное письмо своих прихожан, которые хором заявили: "Свидетельствуем перед вами, что данный объект возбуждает в авторах сего письма социальную и религиозную ненависть и вражду".Заявление абсурдное: какую "социальную вражду"? К тем, кто молится перед золотыми окладами? К тем, кто ест чёрную икру? Что уж говорить тривиальное: если ты почувствовал ненависть от какого-либо внешнего повода, кайся в этом, а не требуй покаяния от того, кто создал повод.

Можно было бы сказать, если содержание картины редуцируется к фельетону, то картина - плохая, и надо просто писать фельетон. Однако всё не так просто. Взгляд на простой, казалось бы, коллаж, открывает нечто большее. Прежде всего, это противопоставление двух фактур - гладкого золота и зернистости икры. Контраст золотого и чёрного. Материала вечного и скоропортящегося.

Один из православных, подавших заявление в прокуратуру, когда работа Косолапова была выставлена в Сахаровском центре в 2007 году, возмущённо записал: "Оклад иконы, но вместо изображения святого лика - из неё сочится черная икра" (Вл.Тор, р. 1968, озаглавил свой сайт "Дневник русского православного националиста" - tor85.livejournal.com, запись от 21.3.2007).

В своём заявлении Тор написал:

"В выставочном зале Музея им. Сахарова публично проходит выставка, на которой демонстрируются кощунства, оскорбительные для меня, как русского и православного христианина. Это глумление провоцирует в обществе рост межнациональной и межрелигиозной вражды, унижает религиозные чувства людей. Это преступное деяния организовано по предварительному сговору, группой лиц с использованием служебного положения, в особо циничной форме. Организаторы: директор Музея им. Сахарова Самодуров и куратор выставки Ерофеев. Ранее Самодуров уже был призван виновным судом и приговорен к денежному штрафу за организацию аналогичной кощунственной выставки "Осторожно - религия!", т.е. имеет место злостный рецедив. Прошу незамедлительно пресечь преступное мероприятие, провоцирующее межрелигиозную вражду, и привлечь виновных к законной ответственности".

Примечательно, что упомянута "межрелигиозная вражда", хотя не указано, между какими именно религиями возбуждают вражду картины. Тор (примечательная фамилия для "русского националиста") не может выразить свои чувства. Отчасти тут виноват низкий уровень образованности, но ещё более - само различие языка, описывающего реальность, и реальности. Реальность намного сложнее языка - по определению. Язык создан для упрощённого описания реальности в коммуникации. Однако всякое упрощение есть потеря, и в данном случае потеря - не по вине фанатика - слишком велика. Скорее всего, аккуратное психологическое исследования в лаборатории (с подключением датчиков, созданием контрольной группы испытуемых и т.п.) может установить, что больше возмутило подобных Тору людей: что Иисус - которого они механически отождествляют с чёрной икрой, занимающей место Его Лица - якобы назван чем-то скоропортящимся, чёрным (у них чёрный цвет ассоциируется с грехом и адом), не цельным, или их всё-таки действительно возмущает то, что художник предъявляет им нечто, что им непонятно, что они даже обругать не могут. Ведь заявления фанатиков написаны не на языке православия, а на языке светского законодательства. Более того: в публицистике, в разговорах люди, возмущающиеся "кощунством" не могут ясно сформулировать, что именно их возмущает. Этим они, между прочим, отличаются от инквизиторов прошлого, которые умели подбирать нужные слова.

Слово неточно, ущербно, но у слова есть и свои плюсы. Например, у Косолапова есть коллаж 1989 года: орден Ленина, в котором место Ленина занимает Микки-Маус. На выставке 2007 г. была схожая работа Вагрича Бахчаняна (р. 1938): распятие, где вместо лика Иисуса вмонтирован орден Ленина. Бахчанян приобрел известность как карикатурист в конце 1960-х годов в "Литературной газете" (единственная тогда в России полоса сравнительно свободной сатиры - "Шестнадцатая"), в 1974 г., когда цензура ужесточилась, эмигрировал. Он создал множество языковых коллажей: «Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью» (стала поистине грибоедовской идиомой), «Вся власть сонетам!», «Бей баклуши — спасай Россию!». Слово "СОСреализм". Вторит картине Косолапова "Икона-икра" острота Бахчаняна «Как повяжешь галстук — береги его. Он ведь с красной рыбою цвета одного». Однако коллаж не словесный, а визуальный обладает несомненно большей силой воздействия - именно в силу многозначности. Если бы Косолапов всё то же самое, что он изобразил, выразил бы в слове, ему было бы легче оправдаться.

Слова не многозначны, они двусмысленны. Скажешь "дурак", но можешь это перетолковать - мол, процитировал, или пошутил. Показанное не поддаётся перетолкованию, только перерисованию. Поклонники Сахарова, которые возмутились коллажем, если бы они были культурнее, сказали бы: "Образ Ленина - символ высоких и истинных идеалов, распятие - символ идеалов ложных, поэтому соединение Ленина с распятием оскорбляет Ленина". На что можно было бы возразить: а христианина оскорбляет, напротив, что истинный и честный животворящий крест соединён с символом людоедской и лживой власти ленинцев. Однако можно ведь и иначе сказать: а почему "оскорбляет"? Почему не "возвышает", "освящает"? Ленин - человек, его идеалы, как часто подчёркивали православные апологеты в годы засилья ленинизма, всем лучшим обязаны христианству. Картина Бахчаняна может выражать и это.

О другом произведении, попавшем в Сахаровском центре, пришлось писать:

"Работа Вячеслава Сысоева "Свет против тьмы" 1984 года из серии "Сделай сам" пародирует детские игрушки и предлагает вырезать фигурки красноармейцев и священников, а также силуэт храма. Священников поместить в храм и изобразить, как комсомольцы сжигают его. После игры пепел выкинуть. Надо быть циником, чтобы подумать, что это провокация и призыв к действию. Это – напоминание о постыдном для русской истории факте. Думать о расстрелянных при советском режиме священниках и разрушенных храмах больно, но необходимо. Иначе, если вместе с пеплом выкинуть и стыд, история может повториться. И параллель между коммунизмом и религией окажется трагично правомерной – как партия стирала любое упоминание о своих ошибках, так и РПЦ начнет стирать с лица земли тех, кто указывает на ее недостатки" (Мачулина, 2007).

2006 ГОД: КАРИКАТУРНОЕ БЛАГОЧЕСТИЕ

Погром карикатур начался с того, что в в начале 2005 года в Копенгагене в Институте Карла Нибурха профессор-еврей Клаус Педерсен (Claus V. Pedersen, специалист по Ирану, библиография его работ: http://www.dialogue.sdu.dk/conference/seminar2002.php) читал лекции по истории мировых религий. Рассказывал он и об исламе, цитировал Коран, а Коран брал в руки - чтобы цитата была точной. Шестеро молодых арабов подстерегли профессора на улице и жестоко избили - они заявили, что еврей не имеет права брать в руки святую книгу.

После этого датский писатель Коре Блутген написал книгу для детей об исламе и обнаружил, что художники боятся её иллюстрировать. Один сослался на избиение Педерсена, другой помянул убийство голланца Ван Гога мусульманским фанатиком. Газета "Моренависен Йиландс-Постен" решила проверить, насколько велика угроза свободе слова в Дании и обратилась к 40 художникам с просьбой нарисовать Мухаммеда. Откликнулось лишь 12 человек - их рисунки и опубликовали. Большинство оказались карикатурами, отражающими - как и просила газета - представления "средних" датчан об мусульманах.

Угроза свободе слова оказалась реальной - ведь откликнулась лишь четверть художников, остальные струсили.

30 сентября 2005 года датская газета "Jyllands-Posten" (www.jp.dk) опубликовала каритуру, на которой пророк Мухаммед был изображен с бомбой в чалме. 19 октября с обращением к датскому правительству выступили министры иностранных дел одиннадцати мусульманских стран. Великий муфтий Саудовской Аравии потребовал, чтобы датское правительство наказало газету и с горечью отметил: «В ответ мы услышали обычные рассуждения о свободе слова и о том, что правительство не имеет власти над прессой». Прошли массовые демонстрации в исламских странах, в том числе в Багдаде (хотя Ирак оккупирован армией США). В январе карикатуры были перепечатаны многими европейскими газетами, в том числе 10 января 2006 г. норвежской христианской газетой "Magazinet". "Википедия", подробно осветив инцидент, воздержалась от публикации карикатур (http://en.wikipedia.org/wiki/Jyllands-Posten_Muhammad_cartoons).

Президент Египта Хосни Мубарак заявил что инцидент может оказаться на руку террористам. Глава Афганистана Хамид Карзай добавил, что появившиеся карикатуры –"оскорбление ... сотням миллионов людей".

26 января 2006 года в арабской части Палестины победила на выборах радикальная партия "Хамас", которая в США внесена в список террористических организаций. Хамасовцы в основном устраивали взрывы и убийства в Израиле. 30 января они захватили представительство Дании и потребовали, чтобы все скандинавы покинули их землю. 29 января были забросаны гранатами шесть церквей в Ираке.

1 февраля карикатуры перепечатала исландская газета, а французская газета "Франс суар" поместила на первой полосе карикатуру, изображающую Будду, Яхве, и Господа и Спасителя Иисуса Христа обращающегося к Пророку со словами: "Да ладно, Мухаммед, нас всех тут обкарикатурили". В передовой газета защищала право секулярного общества не подчиняться религиозным догмам (мусульмане подчёркивали, что изображения Мухаммеда запрещены исламом). Другие европейские газеты своей позиции не изменяли. Берлинская "Ди Вельт" заявила, что Запад признает "право на кощунство".

На следующий день владелец газеты Рами Лака уволил редактора Жака Лефранка, подготовившего публикацию, заявив, что нужно "уважать убеждения верующих". Публицист Том Брюс прокомментировал это: "На каждого де Голля найдётся Петэн" (http://tammybruce.com).

Рами (Раймонд) Лака (р. 1961), в отличие от Петэна, не француз, а копт, открыто заявивший себя католиком (в 2000 г. он организовывал приём папы Иоанна Павла II в Египте), сторонник прав человека, противник режима Мубарака, большой поклонник США, вынужденный в 2001 г. переехать из Египта во Францию. Египетское правительство обвинило его в "финансовых махинациях", однако, в Европе доверия к Египту не более, чем к России.

Мир очень быстро разделился. Против кощунств выступили вместе с мусульманами такие протиположные персоны как показной протестант американский президент Джордж Буш и показной православный русский президент Владимир Путин. Люди, ведущие войны, посылающие людей на смерть, не случайно призывают "уважать чувства верующих". Свобода слова мешает милитаризму. Свобода слова показывает ограниченность всякой тьмы, злобы, ханжества. Свобода слова помогает понять, где искренне говорят об Истине, а где под предлогом защиты жизни, безопасности и правды всего лишь занимаются новейшим - "точечным" - каннибализмом.

Что любопытно: те самые "интеллектуалы", которые издеваются над западной политкорректностью, пугают её разрушительными последствиями, - когда Запад, оставаясь вполне политкорректным, показал, что политкорректность включает в себя и право смеяться над святынями, - эти интеллектуалы не поддержали Запад. Злобно улюлюкавшие над "расслабленными" западными людьми российские герои не смеют нападать на ислам, если не чувствуют за собой воли начальства. В мире несвободы и смелость, и трусость, - всё носит призрачный характер. Жизнь уходит в свисток.

5 февраля 2006 г. Ватикан опубликовал заявление (без подписи), в котором осудил и публикацию карикатур, и агрессивную реакцию мусульман:

"Свобода мысли и её выражения, провозглашённая Декларацией Прав Человека, не может включать в себя право оскорблять религиозные чувства верующих. Этот принцип, разумеется, относится к любой религии".

А ещё в заявлении есть выражение "недопустимая провокация", и призыв: "Власти [той или страны] могут и должны вмешиваться в соответствие с законом". "Равно предосудительными" названы и "насильственные проявления протеста".

На следующий день, в воскресенье в Трапезунде в храме Пресвятой Девы застрелили итальянского патера Андреа Сартаро (р. 1946).

В Стамбуле многотысячные демонстрации турок несли плакаты, на которых рядом с датским флагом были изображены шестиконечные звёзды.

Был и плакат с надписью: "We love Jesus, too". Русский язык пока не нашёл точного способа переводить сарказм такой идиомы. На английском слово "тоже", добавленное к выражению "я люблю", меняет смысл утверждения на противоположный: "Ты меня ненавидишь, и я тебя тоже".

Союз православных граждан заявил, что

"выражает полную солидарность со своими мусульманскими братьями, сумевшими добиться справедливости в спровоцированном датской газетой "карикатурном" скандале. Не может не вызывать возмущения тот факт, что "просвещенные" западные СМИ, нежно заботящиеся о правах сексуальных меньшинств и экзальтированных феминисток, все чаще позволяют себе умышленно оскорблять верующих, в первую очередь христиан и мусульман".

Параллельно распространяются слухи, будто Музей им. А.Д. Сахарова намерен выставить датские карикатуры.

Слухи ложные, и это очень жаль, потому что я полагаю долгом всякого свободолюбивого человека проявить в данном случае солидарность, и у себя на сайте эти карикатуры (точнее, основную) поместил. Хотя, к примеру, Маргот Паттерсон из весьма либерального "National Catholic Reporter" в передовой от 6.2.2006, скептически отнеслась к такой "солидарной публикации", сославшись на то, что с уважения начинается общения. Верно! Но - не с насильственного уважения. Мусульмане возмутились не после того, как появились карикатуры, а после победы на выборах "Хамас". Значит, тут налицо лицемерие. А если лицемерие требует вежливости, отвечать надо правдой.

По второму каналу телевидения вечером 12 февраля 2005 г. диктор заявил, что существует два фундаментализма: фундаментализм исламский, сжигающий посольства из-за каких-то ничтожных карикатур, и фундаментализм либеральный, который ничего и никого не уважает. Эта шизофрения возведена в квадрат тем, что с фундаменталистами исламскими - хамасовцами - Путин готов общаться, чтобы "не сжигать мосты", чтобы проявить миротворческий дух - а с фундаменталистами либеральными, как известно, "никаких переговоров быть не может".

Трогательное единодушие: бывший префект конгрегации Восточных церквей Акилле Сильвестрини заявил в интервью "Corriere della Sera" 3.2.2006, что "у сатиры должны быть пределы". Можно шутить над священником, над исламскими или христианскими обычаями, но не над Богом, Кораном или Аллахом. Сильвестрини забыл указать, в чём разница между Богом и Аллахом (её нет). "Западная культура должна ограничить своё понимание свободы как абсолютной ценности". Свобода есть рабство. Кстати, карикатуры Эффеля - издёвка не над патерами, а над Богом. Сожжём их огнём неугасимым? И если можно смеяться над священниками, то почему Ватикан протестует против сатиры на Папу в испанских театрах? Эта логическая непоследовательность результат лжи - на самом деле, те кто призывает не считать абсолютной ценностью свободу, считают свободу вообще не ценностью, а лишь инструментом, который когда нужно - начальство использует, когда не нужно - откладывает. И решать, когда, где и сколько должно быть свободы, должно именно начальство, а не безответственные маргиналы-горлопаны.

Один римских викариев Папы Рино Физикелла заявил, что свободу нужно использовать не против других, а во благо других. Дядя Том вполне свободен - ведь во благо других он и в своей кабинке, и на плантации может трудиться. "Нам нужны // подобрее Щедрины // и такие Гоголи, // чтобы нас не трогали".

Вообще ситуация из тех, которые обычно обозначаются выражением "свора сорвалась с цепи". Еп. Климент Капалин требует уже государственного финансирования православных школ, он же - и вся православистская рать - требуют запрета и посадки кришнаитов, опять напали на центр "богородичников"...

В июне 2006 года в Москве выступил главный редактор египетской газеты "Ад-Дустур" Халед аль-Балши. Он не только поддержал свободу слова, но и раскрыл механизмы - совершенно не религиозные - которые раскрутили скандал, имитируя "оскорбление религиозных чувств". В Египте в то время проходила парламентская избирательная кампания, на которой было отмечено существенное усиление позиции фундаменталистской группы  "Братьев-мусульман". Режиму Мубарака надо было продемонстрировать святость "больше, чем у Папы Римского" и одновременно позиционировать себя как режим мусульманский, чтобы перехватить избирателей у фундаменталистов - и для этого власти организовали массовые протесты против "кощунств" на улицах и в прессе. Однако и в Египте есть, пусть немногочисленная, независимая от правительства интеллектуальная среда, причём не фундаменталистская - и тут подчёркивали, что карикатуры на пророка - это плохо, но массовые нарушения гражданских прав египетским тоталитарным режимом еще хуже.

Реакция мусульман оказалась немусульманской. Карикатуры прежде всего перепечатала египетская фундаменталистская газета, чтобы показать, как европейцы ненавидят ислам. Но ведь перепечатка карикатуры - не меньшее, а даже большее преступление: датчане "согрешили" невольно, они ведь не мусульмане, а когда мусульманин воспроизводит то, что он считает кощунством, у него оправдания нет. Объясняется всё просто: реагирует не ислам, реагирует культура, вполне усвоившая себе некоторые западные нормы, уже далекая от ислама, но использующая ислам в качестве прикрытия агрессии. Это точь в точь та же ситация, что и в России, где с кощунствами борются люди не верующие, а суеверные, борются часто кощунственными (с точки зрения православия) способами. Ошибка считать, что в конфликте столкнулся западный или христианский мир с исламским. "Исламский мир" в данном случае - абсолютно неверующие, компенсирующие свою нерелигиозность агрессией люди, глядящие на мир по-западному. С ними проявили солидарность большинство западных лидеров - от американского президента и русского до папы римского - которые, возможно, не все псевдоверующие, но все не разделяющие западных идеалов свободы.

Обвиняя Запад в "двойном стандарте", такие люди хотят одного стандарта - но не стандарта свободы, а стандарта рабства. Запад лицемерит, когда защищает свободы? Ты хочешь искреннего рабства или искренней свободы? Здесь - критическая точка. Люди хотят рабства и возмущаются тем, что кто-то говорит о свободе. Они всякую свободу сочтут лицемерной, потому что веруют в рабство. Они обвиняют Запад в том, что тот не посмел бы опубликовать карикатуры на Христа. Наоборот: карикатуры на Христа так изобилуют на Западе, что уже никому и неинтересны. Их никто не будет рисовать, потому что их переизбыток, а не дефицит. Те же самые фанатики, которые упрекают Запад в чрезмерном благоговении ко Христу, упрекают его в кощунственно легкомысленном отношении к "собственным святыням", в свободе художественного творчества вообще.

Хуже такого спутаного сознания, рядящегося в исламскую одежду, только спутаное сознание, рядящееся в христианство, а его много. Оно всюду, где дух рабовладения: и в Ватикане, когда там требуют уважать чувства католиков, и в Москве, когда... Впрочем, в Москве нет "когда" - тут "всегда".

Марко Кароджо (Carroggio), руководитель издательской секции "Опус Деи" 16 апреля 2006 г. разбранил редактора журнала "Studii Cattolici" Чезаре Каваллери, тоже члена "Опус Деи". Журнал опубликовал изображение Данте и Виргилия глядящих в ад - там Мухаммед корчится, разрубленный пополам, и Данте комментирует: разрублен за разделение, внесённое в общество. Кароджо заявил, что публикация обнаруживает недостаток христианского милосердия и чуткости.

Аргумент серьёзнее других доводов против антиисламских карикатур, которые оперируют обычно светскими доводами. Тут приведен высший аргумент - от любви, не от закона. Однако именно масштаб аргумента его и обесценивает: если из любви, чуткости, милосердия следует воздерживаться от всякой полемики, тогда жизнь прекратит течение своё. Умолкнет радио "Ватикана", закроется издательство "Опус Деи". Потому что нет такого слова, которое не могло бы кого-то оскорбить - неважно, намеренно или нет. Больная душа будет возмущена даже словами "Я тебя люблю". Иногда и здоровая будет возмущена этими словами - ведь не всегда слова о любви глубоки, не всегда и от чистого сердца.

Конфликт вокруг карикатур представляют как защиту прав какой-то ничтожной кучки "датских карикатуристов" на самовыражение - и "человеческой жизни", ценности абсолютной. Однако это не христианский, а именно секулярный подход. Свобода самовыражения именно с точки зрения христианина есть основная ценность, выражающая суть и призвание человека. Не гуманисты изобрели эту свободу, а Бог, создав человека.

Нет отдельной свободы самовыражения для карикатуриста - для датского карикатуриста - для арабского карикатуристы - для богослова. Есть свобода слова человека, и она подлежит абсолютной защите. Потому что если мы поставим выше право параноика требовать, чтобы вокруг было асфальт без конца и без краю, тогда жизнь прекратит течение свое. Это - онтологический подход.

Арабские ханжи из "Арабской европейской лиги" (поддерживающей и "Хамас") опубликовали антисемитские карикатуры, восклицая: "Их же не перепечатают!" Так европейцы мало того, что не сожгли в ответ никаких арабских посольств, не закрыли эту лигу (она в Бельгии находится), - они ещё и перепечатали карикатуру во многих газетах и в интернете, приговаривая: "fair play", "честная игра". При этом арабы, нарисовав карикатуру, сами нарушили коранический запрет - ведь запрещено изображать любого человека с любыми намерениями.

В сентябре 2006 г. датчане опубликовали карикатуры, высмеивающие гибель евреев в Холокосте. Карикатуры были заказаны иранским режимом для "ответа" Западу: вы, мол, высмеиваете наши святыни, а мы - ваши, попробуйте-ка перепечатать антисемитские карикатуры! Перепечатали. Главный раввин Копенагагена не возражал против публикации и только заметил, что видел шедевры и пошлее.

В октябре 2006 года датский суд оправдал журналистов, поместивших карикатуры на Магомета, не удовлетворив иск семи исламских организаций.

В сентябре 2007 г. на сайте группы "Исламское государство Ирак" поместили объявление: 100 тысяч долларов за убийство шведского карикатуриста Ларса Уилкса, половину этой суммы за убийство главного редактора шведской газеты "Нерикес Алеханда" Ульфа Йоханссона. Уилкс изобразил Пророка Мухаммеда с телом собаки, Йоханссон опубликовал изображение, чтобы поддержать Йоханссона, которого отказались выставлять многие галереи, чтобы показать, что в Швеции есть свобода слова и веры. Мусульмане Швеции угрозы своих единоверцев осудили. В 2006 г. была вынуждена уйти в отставку министр иностранных дел Лайла Фрейвальдс, которая потребовала закрыть шведский сайт (и он был закрыт), на которым был объявлен конкурс на лучшие карикатуры на Пророка.

Погром карикатур (о войне тут нельзя говорить, ибо на войне обе стороны сражаются, а тут одна сторона убивает людей, а другая лишь приподымает брови, а то и сочувствует убийцам) ставит вопрос о коллективной ответственности христиан. Нигерийские христиане, которых убили мусульмане из-за карикатур, - не "невинные жертвы". Если меня убьют сегодня за то, что я у себя на сайте помещаю карикатуры антихристианские и антиисламские, "Евангелие митьков" и "Сатанинскую библию", да и "Молот ведьм" - пожалуйста, не разыскивайте убийц. Мир сей - вот убийца в таких случаях и во всех.

Став христианином, я согласился быть убитым не только "за веру в Христа", но и за грехи моих собратьев по вере, и за свободу моих собратьев по вере, а ещё более - за свободу всякого человека. И если свобода датчанина требует моей смерти - пожалуйста, я не то, чтобы "всегда готов", но сознаю причинно-следственную связь.

Это и есть счастье быть христианином - счастье из случайного кусочка материи и духа стать неслучайным, войти в мир, где всё связано. Лучше быть закономерным покойником, чем случайно живым.

Неверующий случайно жив, потому что ему не за что отдать жизнь. Христианин случайно жив, потому что умер со Христом символически и согласен (не всегда - готов) умереть реально.

Современный христианин ещё готов отправиться на костёр из-за веры, но не из-за свободы. Это результат того, что Бердяев называл "христианством спасения", насколько они противостоит "христианству творчества". Между тем, если приглядеться, редко кто из мучеников погибал непосредственно "за веру". Большинство погибали за свободу - личную или коллективную. Святая Жанна д'Арк погибла за свободу французов.

Свобода не есть что-то отдельное от веры, свобода есть измерение веры (как свобода есть лишь измерение любви). Христианин спокойно читает "Сатанинскую библию" не потому, что он - сатанист, а потому что он именно совершенно свободен от сатанизма и даже от искушения сатанизма, потому что христианин - раб Божий, то есть, совершенно свободный человек.

Погибающий "за свободу" погибает и за веру, и за любовь - даже если это чёрствый атеист. Предающий свободу ради веры предаёт веру. Отговариваться тем, что человек сохраняет личную веру, поступаясь личной свободой, не стоит: свобода, в отличие от веры, личной не бывает, и рабство всегда - общее.

В 2009 году Йельский университет опозорил себя, подготовив к печати книгу проф. Джитты Клаусен "Карикатуры, потрясшие мир" - без воспроизведения самих карикатур (датских). Автор заявила, что чрезвычайно огорчена отказом университета (ссылающихся на анонимных экспертов) воспроизводить предмет исследования. Годом писательница Шерри Джонс осудила решение крупнейшего издательства "Рэндом Хаус" отложить печатание её книги "Жемчужина Медины": "Цензура меняет мир к худшему".

СЛОНОВИЙ НАВОЗ, РАСПЯТАЯ ЛЯГУШКА, СКАЧУЩИЙ КРЕСТ

В 2008 г. разгорелся скандал вокруг скульптуры Мартина Киппенбергера "Сперва - ноги", изображающего распятую лягушку, у которой в одной руке - пивная кружка (пустая, вверх дном), в другой - яйцо. Скульптор умер в 1997 г., работа же экспонировалась в галерее Тейт в Лондоне, а постоянное её место - в музее городка Больцано на севере Италии. Впрочем, эту землю можно считать и югом Тироля, и тут в 2008 г. отдыхал папа Бенедикт XVI. Перед его приездом местный политик Франц Паля объявил голодовку в знак протеста - пусть уберут кощунственное произведение. Еп. Вильгельм Эггер и губернатор Луис Дюрвальдер высказали возмущение тем, что работа оскорбляет чувства католиков. Музейщики держались твёрдо: автор создавал автопортрет, никого не хотел обидеть. Итальянский министр культуры назвал распятие "ненужной провокацией" (какие провокации нужные, не уточнил). В конце концов, музей пошёл на компромисс: статую перенесли из фойе на третий этаж. В 2006 году здесь же убрали было "патриотичный унитаз": скульптура в виде унитаза, который при приближении посетителя играл гимн Италии и издавал звук спускаемой воды. Тогда музей обратился в суд и добился возвращения экспоната на место.

Римо-католики, возмущаясь изображением распятой лягушкой, подчёркивали: его выставлял в своей лондонской галерее Чарльз Сати, британец с иракскими корнями. Он же в 2000 г. выставил и "кощунственную" "Мадонну" Криса Офили - украшенную кусочками слоновьего навоза. Припомнили и мусульманку Адель Смит, которая поселилась в Италии ("выбрала её своим домом" - фраза, намекающая на неблагодарность) и выступила против обязательного размещения в школах распятий. Помянули "антихристианскую" "Нью-Йорк Таймс", которая заявила, что лягушка не понравилась Папе Бенедикту XVI, - а надо было заявлять, что Папа выразил мнение миллионов оскорблённых католиков, а не своё личное.

Здесь обнаруживается неразрешимое противоречие у современных борцов с кощунствами. Они были бы очень поняты людьми, если бы говорили от себя лично. Если бы Папа именно сказал, что он лично страдает, видя распятую лягушку - её бы сразу убрали. Только ведь и Папа, и все знают, что лично Папа не страдает. Может, искренне страдают те, кто любят лягушек - но, как и всякие истинно страдающие люди, они молчат. Страдание сдавливает горло. Не страдает и миллиард католиков. Миллиард вообще страдать не может. Те же, кто проявляют свои чувства, проявляют вовсе не страдание, а агрессию и ненависть, а ещё властолюбие - желание вернуть время, когда они распоряжались судьбами художников.

Элизбет Лев, преподающая христианское искусство в итальянском университете, прибегла к традиционной аргументации: сторонники свободы искусства не посмели бы защищать издевательства над жертвами Освенцима или 11 сентября.

Лев ностальгически указала на XVI век: мол, Микеланджело и Да Винчи не были свободны, они исполняли папские заказы. "Многие работы Караваджо, которые он писал по своему усмотрению, были отвергнуты Церковь и не выставлялись публично", - это Лев заявила в католическом официозе "Зенит" 4.4.2008 ностальгически - вот, мол, прекрасное было время. Впрочем, она не проявила последовательности и не решилась призывать к цензуре - она призвала, вполне по примеру американских баптистов, к бойкоту "кощунственных произведений". "Христиан в мире 1,3 миллиарда, без нашего патронажа эти произведения исчезнут. Боги "Музейона" меняют свои лики в зависимости от экономической ситуации; наш Бог неизменен".

Картина Офили стала предметом общественного скандала в сентябре 1999 г. Тогда её собрались выставить в Нью-Йорке, в музее Метрополитен. Мэр города Руди Джулиани, дважды разводившийся римо-католик, заявил, что музей получает от города 7 миллионов долларов, значит, его свобода ограничена уважением к горожанам. Свобода должна быть "до определённой степени". Тогда Джулиани поддержал Мэтью Брукс, иудей из Центра Еврейской Политики: "Сегодня Дева Мария, завтра - Тора. ... художественное сообщество заявляет: "Финансируйте нас, но не кормите нас" ( Brooks М., Leibsohn S. Virgin dung: Art as religious bigotry // www.jewishworldreview.com/0999/virgin.dung.html).

В начале 2006 г. консервативная газета "Oregon Commentator" опубликовала 12 карикатур на Мухаммеда. В ответ студенческая газета "The Student Insurgent" ("Студент-бунтарь") в Орегонском университета опубликовала 12 карикатур на Христа, чтобы консерваторы поняли, каково это - когда издеваются над твоей собственной религией (gladstone.uoregon.edu/ ~insurgnt/ closet/ issues/ v17i4.pdf). Консерваторы - в основном, римо-католики - страшно оскорбились и опять свели дело к деньгам: университет получает деньги налогоплательщиков, должен их уважать. Газета напомнила про решение Верховного Суда от марта 2000 года: право студентов за свободу слова защищено и тем, что финансирование их инициатив осуществляется вне зависимости от воли налогоплательщиков. Среди карикатур - распятый слушает айпод, распятый в сексуально неприличном виде, распятая беременная женщина (упрёк христианам, дискриминировавшим женщин), Фома вкладывает персты в рану, при этом он и Иисус обнажены, у обоих добавлена непристойная деталь. Передовица критикует христианство как религию, которая отрицает познание и изображает человека принципиально порочным существом. Следует отметить, что непристойности в данном случае носят подростковый характер: секс изображён как игра, развлечение, наряду со слушанием музыки и прыганием на "пого". Тем самым главный упрёк христианству, высказанный не словами, а образами - вовсе не "борьба с наукой", а неестественная серьёзность, бесчеловечное отсутствие "игрового". Вопрос "Смеялся ли Иисус" есть ведь также вопрос "Играл ли Иисус", а ещё точнее: "Был ли Иисус человеком".

СУБЪЕКТИВИЗМ ФАНАТИЗМА

Г.Осипов (Новое время, №33, с. 37) вспоминает, как однажды в лондонском храме, где был настоятелем митр. Антоний Блум, он увидел легкомысленно одетую даму и удивился, что ей никто не подскажет, как надо одеваться. После службы спросил знакомого, и получил в ответ: владыка строг. То есть, строго-настрого запрещает делать замечания. "Если прихожанин ведет себя неподобающе, то его покарать может один лишь Господь, это Его дом. А не настоятеля храма, и уж тем более не твой". И в том же номере (с. 4) свящ. А.Шаргунов объясняет, что все христиане сочли выставку в музее Сахарова кощунственной. Подвижник! Подвигался по всей Руси, опросил все восемьдесят миллионов христиан, и сделал вывод... А бедный владыка Антоний сидел у себя в каморке при соборе и смел утверждать нечто прямо противоположное: пусть даже все христиане сочтут легкомыслие кощунством, руки или хотя бы языки пусть изволят не распускать. И я не скажу, что это - от большей веры митр. Антония. Шаргунов считает любовь либеральной крайностью совершенно так же, как абсолютно и публично неверующий Дмитрий Быков. Блум выступал за суровость безграничной любви точно так же, как это делает абсолютно и публично неверующий Борис Туманов из того же "Нового времени". Этим и ценна вера: не как средство быть любящим и добрым, а как встреча с Богом. Не более. И если кому-то это кажется мало... Но разве это мало? Это кажется мало только таким верующим, как Шаргунов и его бойцы-алтарники.

Фанатик боится субъективизма, не доверяет религии, которая основана не на государстве, а на личной вере. Однако именно фанатик страдает субъективизмом: он присваивает себе святыню, он делает Божий дом собственным домом, защищает Бога так, как защищал бы мать или жену. Впрочем, психология говорит, что часто агрессия такого рода есть замена: человек защищает Богородицу погромом именно потому, что в личной жизни забит, нерешителен, трусоват. Но примем "лучший" вариант, когда фанатик рукоприкладствует и в частной жизни, и в общественной.

Люди, которые выплескивают свою агрессивность на религиозной почве, любят сравнивать духовную жизнь с семейной. Если символ их веры использован не так, как им нравятся, они заявляют: "Для меня этот символ так же дорог, как память о моей матери. А если бы фотографию Вашей матери подвергли публичному осквернению?"

Та же психология вдохновляет неотразимый расистский аргумент: "А если негр изнасилует Вашу дочь?" У сторонников смертной казни: "А если маньяк убьет Вашу дочь?" У милитаристов: "А если чеченец взорвет Ваш дом?"

Человеку в состоянии ненависти - а большинство этих людей в ненависти самой страшной, холодной, бесстрастной - бесполезно что-либо объяснять, а жаль, объяснить можно многое. Во-первых, что символ и символизируемое - вещи разные. Разорвать фотографию и убить человека - вещи разные.

Правда, они возразят, что и наказания предлагают разные, но история-то свидетельствует, что это лишь временное послабление, а еще в XVII веке в России полагалось сжигать и за надругательство над иконой; за изнасилование женщины могли даже и не посадить.

Во-вторых, можно заметить, что символ далеко не всегда является чьей-то конкретной собственностью. Дерево - символ, принадлежащий очень многим религиям. Как с ним обращаться, разные люди решают по-разному. Одни (как христианские фанатики средневековья) срубают "языческое" дерево или воспевают тех, кто срубал. Другие ставят это дерево в квартиру и украшают. Третьи водят вокруг него хоровод прямо в лесу. Четвертые считают и срубание, и поставление в квартире, и вождение хоровода - кощунством. Никто не вправе решать, чья позиция правильная, чью позицию надо уважать больше.

Остается простой принцип: человек может делать что угодно с деревом, если он его законным образом купил. И если человек законным образом обзавелся фотографией матери, он волен делать с нею, что хочет. Поэтому в цивилизованном обществе обзавестись фотографией другого человека нелегко. В обществе же нецивилизованном господствует одна идеология, и она одновременно лишает людей права на интимную неприкосновенность, оптом всех записывает в свои сторонники, а с другой стороны - требует уважать неприкосновенность собственную.

Не замечая своеобразия другого, фанатизм не замечает и собственной агрессивности. Агрессивность есть постоянное выискивание чужой агрессивности. Другого всегда обвиняют в собственном грехе. Например, фанатики от православия в России 1990-х годов постоянно прибегали к доводу "от матери". Одновременно те же самые люди объясняли - и тоже очень спокойно и хладнокровно - что нельзя во время православного богослужения молиться за некрещеных людей, ибо это нарушает свободу их воли. Впрочем, и об умерших некрещеных людях тоже нельзя молиться. Разумеется, тут довод о свободе воле - поверхностный, ибо свобода воли может быть ограничена физически или интеллектуально так, что позиция человека не может расцениваться как проявление его воли, а лишь как результат внешнего неудачного стечения обстоятельств. Более того, запрет молиться о некрещеных усопших игнорирует возможность обращения человека к Богу за мгновение до смерти.

Из истории христианства хорошо известно, что в течение многих веков запрет молиться о некрещеных вдохновлялся совсем другими соображениями: отнюдь не уважением к воле умершего, а пренебрежением к умершему. Кто не крестился, тот попал в ад, его грехи помешали ему войти в Царство Небесное. Таким образом, тот же самый человек, который проповедует мне нетерпимость к художнику, призывая подумать о памяти моей матери, оскорбляет память ее, заведомо запрещая о ней молиться. Раз она была атеисткой (а она была еще и коммунисткой, и еврейкой), значит, она недостойна Рая. Да по сравнению с этим какие-то там манипуляции с фотографией моей матери - детские игры. То оскорбление символа, знака, а тут - прямое оскорбление моей матери в самом главном

*

*

Маргарита Шилкина, руководительница школы о. Г.Кочеткова, возмущалась в 2001 году, когда Кочеткова обвинили в ереси:

"Неужели сбывается у нас на глазах пророческое слово матери Марии (Скобцовой), сказанное ею еще в 1936 году о том, что признание церкви в России и рост ее внешнего успеха будет означать на долгие годы замирание свободы, рост страсти ересемании и уничтожения противников. Кадры, воспитанные советской властью в психологии поиска непогрешимых решений, в области православного вероучения будут еще большими истребителями "ересей" и охранителями "ортодоксии".

В 2007 г. она же обвинила светское религиоведение в "отвержении религии как духовного опыта" (можно ли обвинить географа в отвержении турпоходов?) и посетовала:

"Трудно свидетельствовать о Христе в обществе, которое потеряло всякое представление не только о святыне, но и о кощунстве, вообще о границах, за которые человеку заходить не дозволено. Всякий человек, называет ли он себя верующим или неверующим, может прочувствовать и осознать трепет встречи со священным и табу на прикосновение к скверне – и в мыслях, и в словах, и в делах. Если же этого нет, то, как говорил один из героев Достоевского, "все позволено". Тогда человек ломается и перестает быть человеком, тогда наступает национальная катастрофа, и возрождение народа из небытия становится невыполнимой задачей".

Таким образом, для неё - и, очевидно, для Кочеткова - первая задача та же, что и для самых оголтелых черносотенцев. Не проповедь Евангелия, а возрождение народа (якобы пребывающего в небытии). Пожалуй, реакционность Шилкиной даже большая, чем у её православных гонителей, потому что те вполне циничны и плевать хотели на священное и табу, а она полагает, будто это - понятия универсальные. Хотя, казалось бы, одно то, что её самоё и её учителя считают еретиками и кощунниками, должно было бы чему-то научить.

*

Страх перед кощунством отрицает ту самую святыню, которую выставляет предлогом своего страха. Во всяком случае, если эта святыня - Бог Библии. Страх перед кощунством есть ведь страх перед силой кощунства - силой коллектива или силой могучей личности. Отдельное кощунство редко возмущает и легко прощается - ну, сдурил человек по пьяной лавочке или от большого ума. Ай Моська... Кощунство ребёнка никого не побеспокоит. Пугает кощунство, которое совершается многими или от имени многих. Возмущает карикатура не на столе карикатуриста, а в газете с большим тиражом. Страшно: а вдруг это мнение миллионов? миллионов богатых и хорошо вооружённых людей?

Страх перед кощунством оказывается симптомом дуалистической веры в то, что Творец - не всемогущ, что есть по крайней мере ещё одно божество, столь сильное, что оно может оскорбить или даже низвергнуть Бога.

Страх перед кощунством как результатом заговора возникает всюду, где проблемы решаются грубой (не вступающей в диалог) властью и её насилием. И самодержавная, и большевистская, и пост-большевистская Россия пропитана страхами перед "заговорами" (жидов, большевиков и пр.). Смятый кусок газеты с портретом Сталина может послужить причиной расстрела - потому что газета пустяк, но смять её приказал весь капиталистический мир, чтобы потрясти мир счастья и справедливости.

Поэтому в то время, как западные люди рассматривали публикацию карикатур на Мухаммеда и ответных карикатур арабских как проявление воли отдельных личностей, разрозненных групп людей или государств, политических кружков и партий, восточные люди (в том числе, российские интеллектуалы, как относительно демократические, так и антидемократические) подозревают во всей истории "закулису", которая организует всё к своей выгоде.

2006 ГОД: АРХИЕРЕИ ПРОТИВ МАДОННЫ

В 2006 г. не только Католическая Церковь, но и многие некатолические и нехристианские религиозные лидеры развязали кампанию против певицы Луизы Чикконе, выступающей под псевдонимом "Мадонна". Поводом послужило то, что во время выступления она изображала себя распятой на кресте, иллюстрируя рассказ о мучениях любви. Изображение этого "распятие" схоже с картиной Дали "Христос Гиперкубический". Дэвид Мур из английского Евангелического Альянса заявил: "Использование христианских образов Мадонной есть злоупотребление и очень опасно. Христиане должны реагировать на это сдержанно, но если бы подобное сделали бы с символами других религий, реакция была бы совершенно другой". Это был намёк на то, что оскорблять ислам или иудаизм якобы считается недопустимым - отсылка к скандалу с карикатурами на Мухаммеда, а вот над христианством можно издеваться сколько угодно. Особенно громкий скандал устроили католические священники в Риме. О. Манфредо Леоне из церкви Санта Мария Либератрис (что означает "Освободительница"...) сказал, что это "плохой вкус и провокация", а "делать такое в колыбели христианства почти кощунство". Любопытно, что священник апеллировал к светскому аналогу понятия кощунство ("дурной вкус"). Между тем, утверждение, что Рим - колыбель христианства, с точки зрения исторической науки является если не кощунством, то недостойным образованного человека легкомыслием. "Дурной вкус", "пусть она убирается домой", - заявил глава Итальянский исламской лиги Марио Скалойа (Scialoja). От римской иудейской общины заявил протест Риккардо Пачифичи. Между тем, как заметил пресвитерианский пастор из США Чарльз Гендерсон, ни один из ораторов не был на концерте. Он описал реальный контекст:

"Мадонна занимает место Христа на своём театральном кресте, но фоном являются фотографии африканских детей - жертв СПИДа. Когда песня заканчивается, проектор высвечивает слова: "В Африке СПИД сделал сиротами 12 миллионов детей". ... Мадонна не просто хочет шокировать публику. ... Она пожертвовала миллион долларов на финансирование документального фильма о страданиях детей в Малави. ... В конце песни "Живи, чтобы сказать" Мадонна спускается с креста, опускается на колени и молится. Она снимает терновый венец и на экране вверху вспыхивают слова: "Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших...". Песня Мадонны "Живи, чтобы сказать" вовсе не кощунство или ересь, а очень традиционный христианский призыв к любви и состраданию. Это одна из вершин её творчества. Религиозные лидеры должны были бы похвалить её усилия привлечь наше внимание к тому, что более всего заботила Христа, а не бранить её за оскорбление их представлений о приличном и неприличном" (Henderson, 2006).

МИР КАРИКАТУРАМ, ВОЙНА ХАНЖАМ

Парламентская ассамблея Совета Европы в августе 2006 г. приняла резолюцию постановление, кладущее конец «карикатурным войнам». В резолюции "Свобода выражения мнения и уважение чувств верующих" сказано, что свобода самовыражения «применима не только к выражениям, воспринимаемым положительно или считающимся неоскорбительными, но и к тем, которые могут шокировать, оскорблять или создавать проблемы для государства или любой части населения, в соответствии со статьей 10 Европейской конвенции по правам человека».

Отдельным абзацом провозглашено:

«Ассамблея напоминает о том, что законы, карающие за богохульство и критику религиозных практик и догматов, оказывали негативное воздействие на научный и социальный прогресс. Ситуация начала меняться с эпохи Просвещения и развивалась далее в направлении секуляризации. Современные демократические общества стремятся быть светскими и в большей степени озабочены индивидуальными свободами. Недавние дебаты вокруг датских карикатур подняли вопрос об этих двух представлениях».

Сотрудники Московской Патриархии, которые брошены на западный фронт, выразили своё возмущение. В Страсбург был послан епископ Феофан Ашурков, который заявил: «Запад заплатил большую цену за свободу выражения мнения, но православные верующие также заплатили высокую цену, отстаивая свободу вероисповедания и свободу совести в Советском Союзе. И мы не можем согласиться с ситуацией, в которой нет места нашей вере и достоинству. Должен быть найден соответствующий баланс» (Цит. по: Чапнин С. Святыни и карикатуры // Политический журнал. - №173. - 2006).

Справка: епископ Феофан ничего не платил за свободу вероисповедания. Он её не отстаивал ни секунды. Он работал ещё в брежневские времена в заграничном приходе Московской Патриархии, что дозволялось только людям, которые доказали свою лояльность Лубянке.

Сергей Чапнин, редактор одного из официозных листков той же Московской Патриархии, представил Ашуркова героем Беслана, который якобы «на своих руках» выносил убитых детей. Возможно, хотя, кажется, этого не было. Но дело ведь в другом: школу в Беслане захватили люди, у которых в числе прочих мотивов была и защита веры. Не православной, но веры.

Совет Европы заявил: «Нападки на людей на почве их религии или расы непозволительны, но законы о богохульстве не должны использоваться для ограничения свободы выражения мнения и свободы мысли». Сергей Чапнин не видит в этом логики: если не наказывать за кощунство, то в чём же непозволительность?

Парадокс: именно религиозный человек, особенно христианин должен понимать, что не только наказание регулирует жизнь, и наказание в наименьшей степени пригодно для регуляции жизни. Христос устрожал нравственные законы, одновременно отменяя всякие наказания. Запретил разводиться – и отменил наказание даже за прелюбодеяние. Кто ставит наказание выше свободы, тот верует не в Христа, а в наказание.

Совет Европы говорит: «Критическая дискуссия, сатира, юмор и художественное творчество должны иметь большую степень свободы выражения, а преувеличение не следует рассматривать как провокацию». А Сергей Чапнин смеётся: дикие европейцы, «в российском законодательстве уже есть судебные прецеденты, определяющие пределы художественной свободы». Юридически фраза бредовая: прецеденты – факт не законодательства, а законоприменения. Русское законодательство вообще отрицает прецеденты. То, что в России были наказаны художники, которые кому-то не понравились, то, что были наказаны газеты, перепечатавшие датские карикатуры – не судебный прецедент, а прецедент судебного произвола.

Чапнин – не фанатик. Фанатик христианства не назвал бы антиисламские карикатуры кощунством, он назвал бы кощунством Коран. Нынешние борцы с кощунствами – лицемеры и возмущаются строго в пределах, указанных кесарем. Они - начиная с патриарха Алексия - молчали, когда их коммунистические благодетели пинали Христа. Эти борцы за благочестие – в отличие от наивных погромщиков – разбираются в культуре и прекрасно знают, что ничего кощунственного не было ни в датских карикатурах, ни в картинах в центре Сахарова.

Чапнин возмущён тем, что европейцы знают, что такое наказание, умеют накладывать санкции, когда хотят, но почему-то – не хотят пускать в ход против кощунств «санкции, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц».

Чапнин возмущён тем, что европейцы не хотят пускать в ход против кощунств «санкции, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц».

Между тем, одно простое объяснение очевидно. Верующий в Бога человек разве будет угрожать национальной безопасности? Возмущённый кощунством человек разве станет призывать к нарушению «территориальной целостности» страны? Христианин разве будет нарушать общественный порядок, организовывать беспорядки и преступления только потому, что ему не понравилась картина? Нет! Христианин – тот, кто кроток как голубь. Христианин плачет при виде кощунства, но не устраивает погром. Христианин – настоящий, не казённый ханжа – защищает права других, но не свои права и не права своего Бога. Потому что истинный Бог христиан – не мускулистый нахал, требующий оградить его от оскорблений, крушащий статуи и уничтожающий картины. Бог христиан – кроткий Господь Иисус Христос. А у кого бог – Наказание, у кого бог – Общественная Безопасность, у кого бог – Санкция, те сами совершают кощунство, называя себя верующими, и оскорбляют Христа,  выступая от Его святого Имени.

*

27 июля 2007 г. Парламентская ассамблея Совета Европы приняла рекомендацию для стран, входящих в Совет, об отношении к кощунствам - классический образец той "взвешенности", которая равняется импотенции. Начинается за здравие - нельзя считать кощунство и критику религии преступлением. А потом заупокой: "при условии, что такая критика не является преднамеренным и неспровоцированным оскорблением или враждебным высказыванием и не представляет собой подстрекательство к нарушению общественного спокойствия или к насилию и к дискриминации приверженцев к какой-либо религии". Любой инквизитор сразу ухватится: и Галилей преднамеренно оскорблял религию, подстрекал к нарушению и пр. "То или иное высказывание может быть признано враждебным в этом смысле лишь тогда, когда оно направлено против отдельного лица или конкретной группы лиц" - инквизитор сразу объяснит, что издевательство над Распятием направлено против МП в целом и конкретно против Василия Пупкина. "Законодательство должно предусматривать наказание лишь за такие высказывания по религиозным вопросам, которые преднамеренно и грубо нарушают общественный порядок". "Общественный порядок" - это похоронный звон по свободе слова. Всякая диктатура есть стремление к порядку именно общественному.

Конечно, европейские политики не виноваты и сделали благое дело, приняв такое постановление. В контексте европейской жизни это шаг к большей терпимости, никто не посмеет под предлогом "общественного порядка" насаждать благочестие. Только не посмеет не потому, что постановление замечательное. Постановление - всего лишь текст, сочетание слов, а слова и язык в целом вторичны по отношению к человеку. Свобода в Европе гарантируется не законами, а европейцами, и других гарантий быть не может. В чём европейскость европейца? В рациональном ("трезвом") отношении к себе и другим, в ответственности ("индивидуализме"), в скептическом отношении ко всему безличному, будь то государство или религиозная организация, в прагматическом умении так сложить безликое, чтобы оно работало, не давя личное.

ФЕВРАЛЬ 2007 ГОДА: ПРАВОСЛАВНЫЕ ПСИХОАНАЛИТИКИ ПИШУТ В ВАТИКАН

Проблема церковной организации, построённой жёстко иерархически, в том, что она в принципе может вступать с искусством исключительно в манипулятивные отношения. Иногда эти отношения могут идти на благо искусству, если считать "благом" изобилие полотен на религиозные сюжеты XVI-XVII вв. Успехи художников, однако, были совершенно случайным эффектом церковных заказов. Церковный функционер заказывает пропаганду, и чаще всего эта пропаганда оказывается низкого художественного качества. Художники Ренессанса начинали в эпоху монополии Церкви и в два века вырвались из-под этой монополии. С тех пор у Церкви осталось два средства привлечь художника: деньги и внимание к таланту. Функционер, однако, жалеет денег, поэтому "христианское искусство" современности всегда вторично. Попытки Церкви идти "в ногу" трогательны, но не более. Когда ультраконсервативный Пий XII давал аудиенцию Дали, когда Ватикан покупал картины художника, демонстрировавшего лишь формальную лояльность католичеству, он покупал третий сорт. Своего рода эффект анти-Мидаса. Желание выглядеть "понимающим" ставит другой вопрос: когда Церковь искренна - когда приобретает "Мадонну Порта Льигата", в которой Иисус изображён несомненно кощунственным образом: с квадратной дырой на месте сердца, и в этой дыре - горбушка хлеба, или когда Церковь осуждает "неуместное" использование христианских символов?

В феврале 2006 года группа новосибирских интеллектуалов подключилась к православистской кампании по борьбе с кощунствами и обрушилась на Сальвадора Дали. Изыскания представил публике человек с замечательной фамилией Кошмарчук (вспоминается латинский девиз "Deus prohindeum stigmavit" или, по-русски, "Бог шельму метит"): картины Дали, оказывается, содержат "скрытое надругательство над христианской религией". Совершенно непонятен термин "скрытое" - с точки зрения церковных канонов, надругательство в картинах Дали совершенно явное. Второму участнику предприятия тоже досталась "говорящая" фамилия: Игорь Поперечный, "директор новосибирского Центра медицинской сексологии и психотерапии", назвал Дали социопатом, который "через систему подсознательных символов пытался заменить собой Бога и Иисуса Христа, а также использовал образы святых и самых значимых реликвий римской апостольской католической церкви для выражения через живопись своих патологических сексуальных желаний". "Исследования" у "группы психоаналитиков" заняли три года (Кошмарчук, 2006).

Жёсткие церковные формы порождают кощунству как железо - ржавчину. Вирджиния Хиггенботам писала (в связи с Бунюэлем): "Кощунство есть естественная форма мышления любого образованного [intelligent] испанца" (Higgenbotham, 1979, 18, цит. Papciak, 1993). При этом нарушение запретов идёт в двух направлениях - против религиозных запретов и против запретов на секс. Это происходит потому, что клерикализм пытается жёстко регулировать сексуальную жизнь. Естественно: ведь именно эта сфера жизни подпитывает все прочие. Поэтому в фильмах Бунюэля (вполне "кощунственных", от ранних, снятых вместе с Дали, до фильма о святом Симеоне Столпнике, получившем премию в 1969 году) одновременно муссируются темы религии и секса. Проблема в том, что если духовенство пытается жёстко контролировать эротическое, оно не эротическое подчиняет религиозному, а религиозное - эротическому. Бог подменяется эросом, и против такой подмены бунтуют многие "кощунники" и "охальники" (в Западной Европе этот бунт уже достояние истории, а в России, увы, нет; впрочем, и в Западной Европе средневековый фундаментализм не так уж мёртв, как видно из скандала с "распятием" Чикконе).

Отсюда и внешне абсурдное изречение Бунюэля: "Слава Богу, я атеист" (Papciak, 1993). Отсюда и закономерность: "кощунство" чаще совершает молодёжь. В современном общество это часть созревания личности - нарушение социальных табу. Если бы табу было не на христианство, а на атеизм, нарушалось бы это табу. Бунюэль и Дали, изобразившие в фильме "Золотой век" (1930) Иисуса участником садистской оргии, были в это время молодыми людьми: Дали было 26 лет, Бунюэлю 30. Потом они вели себя намного спокойнее. В 1970-е годы частью молодёжного бунта стала "революция Иисуса". А вот в начале XXI века ханжество взяло верх - и опять последовал отпор. В феврале 2007 года в США группа воинствующих атеистов организовала "Эскадрон Рационального Отпора" (аллюзия на "эскадроны смерти"), предложив желающим совершить "настоящее кощунство" и убедиться, что это - ничто. Для этого был создан сайт "Вызов кощунства" (blasphemychallenge.com), в дизайне которого даже изобразили адское пламя. На сайте предлагается обречь себя на адские муки, произнеся одну-единственную фразу: "Я отрицаю Святой Дух". Тогда, в соответствие с буквалистским пониманием Мк. 3, 29, человек совершает хулу ("власфимию"), которая не может быть прощена.

ГДЕ ОСКОРБЛЁННОМУ ЕСТЬ ЧУВСТВУ УГОЛОК

Обязанность проявлять деликатность к религиозным чувствам была придумана в XIX веке, когда религия была угнетаема секулярным большинством. Тогда, согласно основам демократического духа, позаботились защитить права меньшинства. Но в современном мире свобода слова - это ценность именно меньшинства, а большинство людей (китайцы, индусы, арабы, русские) - против свободы слова. В этих условиях такую свободу надо защищать и как всякую свободу меньшинства. Это - исторический подход. История и онтология сходятся в защите свободы, как и предсказано теорией.

Практически во всех странах, даже самых демократических, уголовный закон наказывает за оскорбление религиозных чувств и пр. и т.п. Собственно, только в демократических странах за это наказывают – в странах недемократических попытку оскорбить то, что признано святым, пресекают в зародыше и наказывают без всякого суда.

Правда, со временем большинство недемократических стран сообразили, что как раз этот закон очень даже симпатичное средство замаскировать нетерпимость возвышенными соображениями. Так что теперь в большинстве демократических стран пунктик о наказании за оскорбление религиозных чувств скорее мертв, чем жив, а вот в странах недемократических этот пунктик очень любят. Если бы Торквемада был жив, он бы теперь сжигал людей именно за то, что они оскорбляют религиозные чувства своих ближних.

Конечно, идея защиты чувств – демократическая идея. Ведь чувства, в отличие от догматов, принадлежат человеку. Когда в Средние века сжигали за оскорбление догмы (например, за хулу на Богородицу), исходили из важности общего, объективного, того, что выше частного. Когда в наше время пытаются судить за оскорбление религиозных чувств (к счастью, в нормальных странах это бывает крайне редко), то хотя бы исходят из важности частного.

Идея защиты чувств, как и большинство демократических идей, не слишком религиозна. Религия начинается там, где чувства человека открывают ограниченность чувств, существование чего-то, что не поддается “очувствованию” в полной мере. Уж как там, кроме чувств, можно познать Бога, наука пока не выяснила, но религия сама говорит, что тут дело не в чувствах, а в благодати. Чувства осмысляют религиозный опыт, но сам этот опыт – внечувственный. Но это означает, что чувства не так уж и важны. Верующие исходят из субъктивного опыта, но именно исходят, постоянно исходят (потому что постоянно и возвращаются к нему). Верующий отстаивает объективность истины, напоминает, что Бог есть даже тогда, когда человек не чувствует Бога.

Многие верующие считают главным пороком современного мира его субъективность, отказ глядеть дальше чувств. Поэтому, когда такие верующие начинают защищать чувства, в этом есть какое-то лукавство. Такие защитники обычно и подчеркивают, что апеллируют к чужим ценностям, что сами они не демократы, но коли уж инквизиции нет, то сгодится и статья о защите чувств-с. Будем, так сказать, бить врага его же оружием. Сами напросились.

Конечно, тут есть свои логические заморочки, которые должны бы обезоруживать борцов. Во-первых, чем измерять степень “оскорбления”? Одно и то же слово воспринимается одним человеком как страшное оскорбление и глумление, а другим – спокойно. Допустим, будем равняться на слабейших, да и есть, в конце концов, все-таки слова безусловно оскорбительные. Но будем ли мы судить своих единоверцев, если они эти безусловно оскорбительные слова употребили? Или пусть каждый гоняется за своим врагом?

Ясно, что в стране, где многие люди считают себя православными, обязательно найдется хоть один православный такого рода, что возьмет, да и обматерит мусульманина или сайентолога. Кто должен подавать в суд на такого ревнителя благочестия – сайентолог или свой же брат православный? Если по эгоизму и по логике – каждый защищает своего. А если по совести, коли уж мы такие чувствительные, то надо защищать и оскорбленных иноверцев, особенно если иноверец – в меньшинстве. Но что-то в России, где уже неоднократно суды защищали оскорбленные чувства православных, ни разу православные не потрудились через суд защитить оскорбленные чувства верующих других конфессий.

Защищать оскорбленные религиозные чувства, кстати, не стоит еще и потому, что есть вещи оскорбительнее оскорблений. Если бы Иуда, уйдя, поносил Христа, как было бы хорошо! А он вернулся и поцеловал. Хуже оскорблений – утонченная ирония похвалы, и чем вежливее такая похвала, тем больше бесится тот, кого похвалили. Бесится, кстати, в прямом смысле. Иисус ведь не взбесился из-за поцелуя Иуды, и даже на иронию можно ответить терпеливо, без иронии и без судебного иска. Ужасно неприятно, когда окружающие начинают нас целовать целованием иудиным, но мы сами виноваты – значит, не дали им возможности оскорбить нас.

Самое же главное: оскорбление чувств – это дар Божий и благодать Божия. Благодарить надо за оскорбление чувств, а не преследовать.

Христианин должен благодарить, когда его оскорбляют, просто потому, что Христос “почему-то” все время подчеркивал, что быть гонимым для Его последователей полезно. Почему – другой вопрос, и на эту тему произнесены пуды проповедей. Важно, что Иисус не говорил, что хорошо, когда гоняют того или иного отдельного христианина (хотя это тоже, кажется, неплохо). Он говорил о гонениях именно на всех христиан в целом и не говорил о гонениях на христианство просто потому, что не было еще слова “христианство”. Однако Иисус сказал, что Церковь не будет побеждена злом (Мф. 16, 18) – и при этом не добавил: “Потому что эта Церковь найдет себе защиту в судах”. Иисус говорил о суде довольно часто, но никогда – о суде земном.

Все это просто и банально, хотя в решающий момент все равно эта банальная простота забывается, и человек вежливо напоминает, что и Христос признавал: “Всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду” (Мф. 5, 22). То есть, за оскорбление – в суд. Правда, заканчивает эту фразу Иисус замечанием, что и сказавшего простое “дурак” надо отправлять в “геенну огненную” – а на это, пожалуй, ни один из самых твердокаменных защитников чужих чувств все-таки не согласится и постарается свести заповедь Христову к метафоре или к шутке. А напрасно: хотя оскорбления одинаково полезны как отдельному человеку, так и любой совокупности людей, оскорблять все-таки не стоит никогда и никогда, как оптом, так и в розницу.

Впрочем, добрый человек должен благодарить за оскорбление не потому, что это хорошо для него, а потому, что это хорошо для оскорбляющего. От нечего делать не оскорбляют. Мертвецы не оскорбляют никого. Если меня оскорбляют, значит, мной интересуются, на меня смотрят. Если оскорбляют мою веру – еще лучше: ею интересуются.

Любой христианин, ставший христианином в сознательном возрасте, отлично знает это по себе. Есть период “неофитства”, “новообращенности”, когда человек находит время обличать атеизм и неверие – потому что сам еще вчера был атеистом и боится, что пуповина не порвалась. Так человек, недавно эмигрировавший – если он эмигрировал от безысходности своей прежней жизни – долго еще бранит Родину, интересуется плохими (и только плохими) новостями оттуда. Нужно же себе объяснить, почему каждое утро ты просыпаешься в Нью-Йорке, а не в Москве. Так и начинающему христианину (сайентологу, мунисту) нужно каждое утро объяснять себе, почему он христианин, а не атеист.

Может быть, и новорожденный ребенок потому не умеет говорить, а только плачет и жрет, что он весь еще умом – в той, в прежней жизни. Пуповину обрезали, но пупок еще не зажил. Так то ребенок, а взрослый человек способен жить с необрезанной пуповиной годами. Неофитство не у всех проходит. Само по себе это не грех, а иногда даже добродетель – если речь идет о неофитах чужой веры. Если атеист поносит христианство, значит, есть, есть какая-то ниточка, соединяющая его с верой – и это неплохо. Может быть, этим не стоит злоупотреблять (например, не стоит говорить об этом вслух), но иметь это в виду надо обязательно. В конце концов, у пуповины два конца, и кто знает, покидает ли человек лоно Церкви или наоборот.

“Милые бранятся – только тешатся”. Конечно, не все бранящиеся поступают так от неизжитой любви, но остается хоть какой-то шанс. Можно защитить святыни от оскорблений, но невозможно защитить святыни от безразличия. Кто выпалывает оскорбления, расчистит место равнодушию. Христианство, огражденное приговорами судов, будет никому не интересно, даже самим христианам. Будут веровать вяло, слабо, жидко, как уже часто веровали в течение веков – веровали, словно от нечего делать.

Крещение сам Иисус сравнил со вторым рождением – и у каждого христианина есть пуповина, соединяющая его с миром греха и неверия. По этой пуповине идет и в новую жизнь агрессивность, и вера набухает черной желчью, разворачивается, чтобы ударить. Вот эту пуповину можно и нужно обрезать, иначе агрессивность рано или поздно либо отравит, либо задушит того, кто родился, а это будет обидно – христианин, как и человек, рождается не для того, чтобы жить мертвым, хотя в принципе такое возможно.

1 МАРТА 2007 ГОДА: «ЗАПРЕТНОЕ ИСКУССТВО»

С двух сторон началась атака на Сахаровский центр. Московская Патриархия через прокуратуру начала уголовное преследование Самодурова. Возмущённые письма в его адрес стали писать бывшие участники диссидентского движения 1970-х годов. Появились и выступления в его защиту. Вдова Сахарова от своих претензий отказалась.

Логика фанатиков, выступающих от имени Церкви, совпала с логикой некоторых неверующих людей, - физиков, писателей, политиков. Первые возмущались кощунством, которое были готовы преследовать в любом месте. Вторые возмущались тем, что кощунству дали место именно в центре, носящем имя Сахарова.

«Борьба за право показывать кощунственные произведения … напоминает провокацию, - написал Юрий Орлов, - Настоящее произведение искусства, будь оно хоть трижды кощунственно с чьей-то точки зрения, имеет полное право на существование и недопустимо ограничивать доступ к нему. Но мне почему-то кажется, что это не имеет отношения к данной выставке».

Примечательно в реплике Орлова «почему-то», висящее в воздухе без аргументации. Не менее примечателен термин, типичный для большевистского новояза: «Провокация».

Профессора физики Марк Перельман и Мирон Амусья, знавшие Сахарова лично, заявили, что для Сахарова были святынями и СССР, заявили, что выставка была бы не одобрена Сахаровым: «Орден Ленина, сейчас элемент одного из экспонатов выставки, для Сахарова был знаком признания заслуг, а не символом революции … [Сахаров] не мог бы помыслить ни распад СССР как таковой, ни циничное глумление над его символами».

Как и Орлов, Перельман и Амусья не смогли до конца объяснить свои исходные посылки. Орлов не объяснил, что имеет в виду под «провокацией», Перельман и Амусья оговорили, что «в самой попытке ответить на подобные вопросы заложена определённая, возможно и непозволительная, вольность. И, тем не менее…» - но не оговорили, что «тем не менее». Их оценка, однако, однозначна: «Совершенно недопустимо». Безо всяких аргументов выступил Борис Альтшулер: «Нелепа, неуместна и оскорбительна увязка этих эпатажных экспериментов с именем … Сахарова».

Более всего обрушился на выставку Юлий Рыбаков, подписавшийся «правозащитник» и подчеркнувший: «За протест против советской цензуры в искусстве я провёл за колючей проволокой 6 лет и, выйдя на свободу, многие годы боролся за свободу художественного творчества».

Письмо Рыбакова переполнено штампами советской и современной черносотенной пропаганды: «нравственные растлители, современные, «образованные» смердяковы», «патологические пакостники». «Поощряемые вами пакостники, сосредоточились именно на православии, но обходят стороной символы и святыни ислама и иудаизма. Это неудивительно - они понимают, что, обратившись в ту сторону, они получат отпор, граничащий с риском для жизни. Христианство терпимее - значит можно глумиться».

Аргументация Рыбакова та же, что у тех правительственных и религиозных чиновников, которые ввели в российских школах принудительные уроки катехизиса: «Лишённое Бога российское общество стало не только жертвой, но и творцом Гулага… Современное российское общество, отвернувшись от Заветов, может стать творцом нового Освенцима…».

Протест Юлия Рыбакова напоминает о трагической судьбе многих оппозиционеров 1970-х годов. Ведь диссидентство самого Рыбакова началось с демонстрации по случаю смерти художника Евгения Рухина (1943-1976): смерть была объявлена делом рук чекистов. А вот как описывает творчество Рухина симпатизирующий ему человек: «Особую роль в творчестве Рухина играли религиозные мотивы. ... В позднем творчестве художника особенно любимым мотивом была «растекающаяся», как бы самоуничтожающаяся икона богоматери, иногда, как на известной работе 1976 г., соединенная с другими иконами во впечатляющий символ всеобщей разрухи, будучи помещены на растрескавшийся черно-белый фон, с пустыми облупившимися дырами в иконостасе, и как бы следами пожарища и дыма на всей картине». А картина 1969 г. – коллаж «тряпка с иконой»… С точки зрения Рыбакова образца 2007 года – кощунство! Дурной вкус!

Бывшая жена Рыбакова Юлия Вознесенская, в 1970-е представительница «андеграунда» в искусстве, стала в 2000-е годы в беллетрестической форме популяризировать псевдоцерковные суеверия, её книжки, создающие образ китчевого церковности, приобрели большую популярность в среде «новых православных».

*

*

Летом 2007 года свящ. Анатолий Чибрик счёл кощунством, что в гостинице "Даниловская" - официальной гостинице Московской Патриархии - вся утварь украшена изображением креста. Рожки для обуви, полотенца, стулья. "Вытираются ноги и не только ноги о Крест Христов". Чибрик отметил, что "некоторые владыки благословляют покрывать пол соборов и храмов крестами, оправдывая это беззаконие тем, что якобы православный народ не ходит по крестам, а лишь по геометрическим фигурам в форме креста" (О попрании Святого Православного Креста в Даниловском гостиничном комплексе г.Москвы. Открытое письмо протоиерея Анатолия Чибрика 18.7.2007).

Обвинения имеют и антикатолический подтекст - именно в попрании изображений креста обвинял католиков преп. Феодосий Печерский.

Примечательно, что возмущение Чибрика - напускное. Он упоминает в письме, что останавливался в этой гостинице "с 2000 г. неоднократно". Однако молчал. Заговорил только теперь, чтобы подкрепить выступление еп. Диомида с призывом к МП отказаться от экуменизма, осудить демократию и т.п.

2008: КОЩУНСТВО ПО-ВЕНСКИ

В Венском соборе в 2008 г. была устроена выставка знаменитого австрийского художника Альфреда Хрдлички. Одна работа вызвала скандал и 20 марта кардинал Шенбрунн распорядился её убрать: изображение Тайной вечери, на которой апостолы развратничают друг с другом. Аргумент: оскорбляют чувства верующих. Чувство у верующего христианина одно - любовь к другим, включая врагов и особенно к врагам. Посмотрел - вздохнул, простил. Что уж там хотел сказал Хрдличка - напомнить про скандал со студентами в одной из австрийских католических семинарий, или что-то более разумное, неважно. Кажется, выставка и проходила не в самом соборе, а в музее при соборе. Не надо было выставлять, а коли уж выставили - не надо было убирать. Теперь несчастная картинка заполонит интернет. Я даже не решился поставить "Распятие" Хдлички к размышлениям о Евангелии - вглядываюсь и думаю: а не изображено ли там что-то не то?... Что там делают эти двое у подножия креста?..

Попахивает идолопоклонством. Ужас от кощунств есть идолопоклонство, вывернутое наизнанку. Кощунство тоже есть идолопоклонство, вывернутое наизнанку, но кощунство хотя бы рискует, а ужас от кощунств есть чистый ресентимент. Формально это злоба на людей, на кощунников, а по сути это злоба на Бога, Который почему-то перестал защищать Себя. Ковчег Завета поразил прикоснувшихся к нему силой Божией, а не охрана зарубила. Табуировали не потому, что боялись за предмет табу, а боялись, что священное само убьёт прикасающихся к нему. В чём и ахиллесова пята нынешних борцов за табу - ибо они глубоко не верят, в то, Бог кого-то сам позаботится поразить. Он, действительно, не позаботится, ибо у Него совершенно другие, как выяснилось, намерения. "Мои пути не ваши пути". К счастью!

В те же мартовские дни католическое официозное агенство "Зенит" торжественно сообщает: у бывшего советского народа появилась возможность возрастать в приверженности Божьему милосердию. "Возможность" в том, что в крошечную общину римо-католиков в Душанбе привезли две иконы Божественного милосердия. Руководит миссией отец Авила. Ничтожное событие: привезли две иконы. Как можно мыслить в понятиях "народа", "появления возможности", "возрастания в приверженности Божьему милосердию"... Насколько адекватнее мышление правозащитников, попросту помогающих таджикам. Вот это и есть идолопоклонство - когда из иконы делают нечто, что может помочь, да ещё помочь целому народу.

2010 ГОД: КРЕСТ - ШКОЛЬНИКАМ

В мае 2010 г. десять государств присоединились к Италии в качестве защитников закона о праве государства помещать в школьных классах изображение Распятия (дело «Лауци против Италии» в Страсбургском суде) . Перечень государств характерный: Россия, Армения, Болгария, Греция, Кипр, Литва, Мальта, Монако, Сан-Марино, Румыния. Назвать эти государства изгоями слишком много для них чести, а вот «охвостье Европы» в самый раз. Удивительно, что Польша осталась в стороне.

Сообщение об этом в информационной ленте ватиканского «Зенита» соседствует с восхвалением «таинства ненасилия» в подвиге о. Ежи Попелюшко. Неужели Попелюшко или Мень погибли, чтобы школьникам мозолило глаза распятие? Чтобы Евангелие стало обязательным для чтения? Насилие многообразно, и распятие в школе  – разновидность насилия. Крест, обязательный для рассматривания, столь же противоречит сути Креста, как кресты из золота на шеях бандитов и священников.

РАЗНОЕ

Борьба с кощунством всегда связана с исповеданием двойного стандарта. Половина очарования своего идола в том, что он - свой, защищает от чужого идола и вообще "настоящий". На сторонний взгляд, идолы совершенно одинаковы - разве что у одного губы пухлее, у другого вызолочена не голова, а грудь. Если объективно судить, оба - ложь или оба - истина. Двойной стандарт есть половинчатая объективность, субъективная объективность.

Поскольку внешность идола есть всего лишь внешность, идолопоклонник оценивает не внешность, он "читает в сердцах" - и вычитывает совершенно разное в зависимости от того, идёт ли речь о поклонниках "хорошего" или "плохого" идола. Индуист рисует божество с синим лицом - ужас! Православный иконописец рисует Христа в тёмно-синем круге - восторг! наконец-то найден истинный символ славы Божией!

Хуже всего, однако, приходится художнику, если он не желает участвовать в идолопоклонстве - а настоящий художник предпочтёт уклониться от подобного развлечения. Время и силы дороже славы. Вот уж здесь двойной стандарт включается на полную мощность, причём идолопоклонники из всех религий соединяются. Лучше синеликий индуистский бог, чем чёрный квадрат Малевича! Во всяком случае, для победы над чёрным квадратом можно заключить временный союз с синеликими, отложив разборку с ними на день после победы. А уж с какой лаской идолопоклонники относятся к "своим"! Омерзительно слащавые религиозные идолы одинаково слащавы (и для Бога омерзительны) во всех религиях.

Китч есть китч и в православии, и в католичестве, и в протестантизме, хотя поклонники китча издеваются над китчем иноверцев. Свой же китч одобряют даже те, кто знает, какая это дрянь. Логика совершенно большевистская (сатанинская то ж): цель оправдывает средства. Картинка слащавая, но сделана и используется с добрыми намерениями, для религиозного восхождения. Следовательно, её слащавость можно простить, можно даже пролить над нею слезу умилению - а чёрный квадрат будем судить по всей строгости закона. Потому что у создателя чёрного квадрата чёрные-чёрные краски, чёрное-чёрное сердце и чёрные-пречёрные замыслы.

*

Самая гениальная фраза в обвинении Самодурова за выставку "Запретное искусство" (напомню, там картины были скрыты за щитами с дырочками, так что случайно увидеть картину было невозможно - посетитель сознавал, что идёт на риск):

Самодуров совершил преступление, ибо сознавал, что "просмотр экспозиции посетителями через отверстия в стене-перегородке будет происходить не по причине согласия с позицией авторов экспонатов и организаторов выставки или их одобрения, а по причине самой по себе явки в место проведения выставки, то есть основного действия, проявляющего волю зрителя посетить выставку".

Если б я был перформансист (так это называется?), я бы собрал десять художников, которые бы сидели и по очереди нараспев произносили эту фразу часа три-четыре...

В переводе на русский язык это означает веру в то, что человек, коли уж он пришёл на выставку, не в силах воздержаться и не заглянуть в дырочку.

Это, в свою очередь, подразумевает веру в то, что Бог отвечает за всё зло, ибо коли уж Бог впустил человека в мир с дырочкой, то человек не мог в эту дырочку не сунуться.

Правда же в абсолютно безумном утверждении Окуджавы: "Пуля дырочку найдёт".Неизбежность там, где не человек.

*

СУЕЛОГ или СОВ.РИСК

"Совриск" - так, оказывается, сокращают художники выражение "современное искусство". Только в России это понимается однозначно: "Советский риск".

История выставки "Двоесловие/Диалог", устроенной в июне 2010 г. в Татьянинской церкви МГУ о.Максимом Козловым и М.Гельманом, показала несколько вещей.

Во-первых, власть (а оба персонажа - люди сугубо казённые, хотя формально, в духе необольшевизма, от власти независимы) не прочь имитировать либерализм. Власть готова терпеть любое кощунство, лишь бы кощунник изъявлял лояльность. Юрий Самодуров был судим за организацию выставок в Сахаровском центре не потому, что там были кощунства (да и не было), а потому что Самодуров не было лоялен к власти. Сергей Ковалёв "сдал" Самодурова и посадил на его место вполне лояльного - в "мемориальском" стиле - преемника, власть успокоилась.

Во-вторых, падение нравственного чувства пределов не имеет. Это банально, а каждый раз поражает. Безнравственно заявлять, что участие художников в той или иной выставке "их личное дело". В условиях, когда в километре от одной выставке в суде судят за другую выставку это - безнравственно. Это предательство не только цеховой, профессиональной солидарности, но и, прежде всего, человеческой солидарности. С таким же успехом можно было бы проводить выставки в Освенциме для надзирателей (впрочем, и для заключённых). "Личное дело"! Я очень рад, что очень уважаемый Никита Алексеев нашёл в себе силы свою ошибку признать.

Нравственный уровень духовенства - не всего, конечно - ничуть не выше. Но дело не в том, что - духовенство, а в том, что - совки, точнее, совковые интеллектуалы. Священники Максим Козлов и Игорь Шумский окончили один МГУ, другой пединститут.

Словарный запас Шумского? "Долой антинародное, буржуазное, маргинальное, пошлое искусство!"

Этический запас Шумского - увы, очень характерный, тут он ничем не отличается от любого советского человека - всё - ничто, квартира - всё. Он даже не понимает, что поступил постыдно, безнравственно, получив от Лужкова - через ходатайство патриарха Алексия I - квартиру, большую квартиру в центре, на Сухаревке, он радуется и видит в этом ещё и прозорливость своего старца. Воровать не надо ни с благословения старца, ни без онаго. Да и ни при чём тут старчество, а всё вполне укладывается в советскую же поговорку "Наглость - второе счастье". Ведь Шумский просил квартиру многократно - у префекта - и предлагали, да не там, где хотелось, и не так быстро, как хотелось. Вот и вся цена чадолюбию Шумского. Не детей он любит, а халяву, полученную благодаря детям. Конечно, для Шумского буржуазное - это зарез. Попробовал бы он в США от мэра Нью-Йорка бесплатную квартиру себе получить через ходатайство Билли Грэма.

Да здравствует "народное" - то есть, моё. Ну как не быть агрессивно лояльным к патриархам и мэрам, которые тебе за лояльность дают квартиру стоимостью, видимо, под миллион долларов по нынешним ценам. Да и не за стоимость ценят такие квартиры, доллары отобрать могут, а квартиру - нет, тут у власти с подданными неписаный, но очень твёрдый договор. Квадратные метры - самая надёжная русская валюта.

Третий герой этой истории тоже - типичный советский же интеллектуал, о. Фёдор Котрелёв. Не духовная среда его формировала, да только различия-то не было между советскими интеллектуалами и советскими священниками. Каково - возмущаться, что Никита Алексеев не согласен на цензуру: "Ну я прошу тебя, давай, немножко подвинься, иначе нам будет больно". Даже, если бы Котрелёв пришёл к Алексееву в гости, так говорить было бы наглостью и хамством, а тут позвал в гости к себе, сделал вид, что подвинулся - человек, как сейчас говорят, "повёлся", поверил верующему, тут ему и предлагают: "Давай-ка мы тебя оскопим, а то нам будет больно!" Классическое большевистское представление о компромиссе.

Причём, больно-то не было бы, ничего кощунственного в картине Алексеева нет, как и во всех прочих, что придаёт всей истории, начиная с "Осторожно, религия!" кафкианский характер. Какая боль от того, что слово "ходящие" заменено на "мятущиеся"? Что за воспалённая психика?

Главный герой истории, конечно, советский народ и его лидер товарищ Путин. Попытки Козлова и Котрелёва изобразить из себя либералов и тем самым угодить партии, были пресечены самой партией. Выставку закрыли досрочно, невзирая на то, что патриарх не возражал. Неужели это Шевкунов сильнее Патриарха? Но и Шевкунов особенно не возражал. Следовательно, остаётся предположить, что выставка оскорбила чувства кого-то повыше и Шевконова, и Козлова, и Гундяева. Сила этого кого-то в том, что он - не прыщ-отшельник, а уста большинства.

В заключение стоит заметить: рассуждения Алексеева о том, что выставка была заведомо обречена: "Величайшая ценность православия заключается в непреклонном соблюдении канонов, иначе вынешь маленький камешек - все посыплется" - неверны. Никакого отношения к православию, христианству, даже к канонам все эти игры Шевкунова, Шаргунова, Шумского, Козлова, Котрелёва не имеют.

Между прочим, не обязательно быть верующим, чтобы это различать веру от спекуляций на вере, достаточно просто быть немного знакомым с историей, что для интеллигента обязательно.

*

Когда Самодурова и Ерофеева приговорила к штрафу, многие вполне свободолюбивые люди очень радовались. Не посадили же ж!!! У Лескова поротый мужик говорил: "Подумаешь - плетьми да на выпуск". То есть, вместо абстрактного мышления, которое должно быть сильно развито у образованных людей, налицо предметное. Но самое печальное - в 90% обязательно присутствует оговорка: мол, картины были плохие, но приговор всё же несправедлив. Это, видимо, ради "объективности". Объективность не всегда есть сбалансированность. Говорить: "Да, Мандельштама уморили несправедливо, но всё же в его стихах встречаются неточные рифмы и даже ошибки в гекзаметре" - или "Освенцим преступен, но всё же бывают евреи, не соблюдающие правил дорожного движения" - не объективность, а лояльность власти более, нежели человеку. И все попытки совместить одно с другим, ублажить и власть, и человека, разбиваются о непреходящее "Невозможно служить двум господам".

*

В июле 2007 г. католический свящ. Джон Флинн опубликовал статью «Атаки на веру» в официальном ватиканском агентстве «Зенит». Статья интересна типичностью приёмов.

Во-первых,  «вера» понимается преимущественно как римо-католичество. Флинн игнорирует факты нападок на атеистов, мусульман, православных и т.п.

В одну категорию «атак» объединяются действия очень различные, как насильственные (поджог часовни), так и ненасильственные («кощунственные» картины).

Примечательно, что Флинн, критикуя появление на художественной выставке в Болонье некоего «кощунственного» изображения Пресвятой Богородицы, сообщил, что архиеп. Болоньи Карло Каффарра отслужил 19.6.2007 мессу «во искупление» («репарационную») этого кощунства. Так обнаруживается крайне архаичное представление о том, что кощунство оскорбляет вовсе не «чувства верующих», а самого Создателя, Который не только обидчив, но и жаждет «репарации». Таинство Евхаристии при этом и становится такой «репарацией».

«Репарация» может осуществляться и не Кровью Спасителя, а деньгами. Англиканская Церковь заявила, что считает кощунством использование фирмой «Сони» кадров стрельбы в соборе Манчестера в одной из игр и требует от фирмы пожертвовать («donate») деньги в собор для воспитательной работы с молодёжью. В соборе стреляли молодые люди.

«Кощунство» политизируется (или политика спутывается с религией): особое значение придано тому, что к книге фотографа Хосе Монтоя (Montoya), содержащей «кощунственные» изображения Христа, написал предисловие Франсиско Муньос, заведующий отделом культуры социалистической партии Испании. Социализм, таким образом, поощряет безбожие «официально».

К числу «атак» относится само существование других религий. Особенно возмутило Флинна совершение на руинах храма Зевса в Афинах службы Зевсу некоей Доретой Пеппой. Вместо того, чтобы попросить от имени Церкви извинений за разрушение античных храмов, священник возмущается возобновлением в них молитв божествам, во имя которых храмы были построены. Является ли кощунством готтентотство? Да это уже и не готтентотство. Когда считается нормальным разрушить храм другой религии или отобрать его и использовать как свой (Пантеон), но считается ненормальным возобновление богослужений в храме чужой религии, - это не просто неспособность отнестись к другому как к себе, это уже милитаризм, причём не духовный, а совершенно материальный.

К числу «дискриминации христиан» отнесен запрет проводить в общежитии Университета Эдинбурга конференцию Христианского Союза «об опасностях гомосексуализма». Христианство отождествлено с гомофобией. Особенно возмутило Флинна то, что при этом в общежитии разрешили проводить конференцию язычников.

*

Г.Рябых из ОВЦС заявил официальный протест против "кощунства": 4 мая 2008 г. на телеканале ТНТ в сериале "Счастливы вместе" одна из героинь заявила, что к Пасхе покрасит грудь.

В этом заявлении комичны три момента. Во-первых, неясно, почему фискал (а тут сотрудник ОВЦС исполняет функции, которые указом Петра I возлагались именно на фискалов) рассматривает окраску груди как нечто пейоративное. Почему он не допускает мысли, что это - акт благочестия? Почему одеть красную кожаную куртку к Пасхе допустимо, а окраска собственного кожного покрова недопустима?

Во-вторых, странно, что обвинитель не увидел прямой связи происшедшего с изобразительным искусством, которое сейчас включает в себя "боди-арт". Г.Рябых должен был бы указать на несомненную связь этого кощунства с выставкой в Сахаровском центре. Вполне вероятно, что т.н. "художники" готовят антиправительственный заговор, участники которого будут узнавать друг друга по окрашенным частям тела, наподобие китайского восстания Красных повязок 1351 г.

К дозволенному "боди-арту" следует отнести нанесение масла на лоб и другие части тела, практикуемое в православном обряде. Своеобразным апофатическим подвидом боди-арта является запрет на использование помады (видимо, следует особо строго запрещать пользоваться красной помадой на Пасху, даже и вне храмов, наипаче же следить, чтобы красной помадой на Пасху не пользовались телеведущие).

В-третьих, выкрашивание яиц есть обряд языческий (как и катание яиц по шкурам скота), ставящей своей целью магическое умножение плодородия скота. Обряд этот в Церковь проник извне и никоим образом не является предписываемой практикой, но лишь терпимой из снисхождения к народному невежеству. Таким образом, надлежащим истцом в этом деле может быть лишь язычник (который, кстати, имеет право требовать от православных отказаться от использования языческого обычая либо платить язычникам определённую сумму с каждого выкрашенного яйца).

В четвёртых, заявление актрисы являтся не кощунством, а лишь покушением на кощунство. Кощунством было бы, если бы дама осуществила своё намерение. Следует ожидать, что в ближайшее время будет вменено милиции в обязанность проверять, в какие цвета окрашены груди гражданок, равно как и аналогичные по возможности учинения кощунства части тела граждан. Ведь если художникам, выставившим свои картины в Сахаровском центре за перегородками, было вменено в вину именно укрывание спорных предметов, и герои веры, равно как и следователь, поставили себе в обязанность заглядывать туда, куда они могли бы и не заглядывать, то кольми паче следует заглядывать под одежды подозреваемых в кощунстве (коими являются по праву рождения все россияне), и в случае обнаружения краски - штрафовать и отмывать.

Примечательно, что просмотр телесериала не является актом добродетели и, видимо, осуществлялся Г.Рябых в порядке послушания священноначалию.

*

Борьба с кощунствами не знает пределов. Единственный её реальный предел – это борьба разных борцов с кощунствами между собой. Обычно, как и в случае с любым насилием, победителем выходит государство, обеспечивая себе монополию на агрессию. Негосударственные инквизиторы, впрочем, всегда могут рассчитывать на сочувствие – тут уж лотерея. На рынке доносов и фанатизма предложение всегда превышает спрос.

Эскалация привела к тому, что к концу 2000-х годов в России начали выискивать кощунства в достаточно старых произведениях искусства. Спектакль Александринского театра 1992 года «Ревизор» обвинили в порнографичности (Хлестаков «почти» перешёл границу в общении с дочкой городничего). Дмитрия Ямщиков из Тюмени – юрист, видимо, решивший сделать себе имя и сумевший попасть в прессу – нашёл кощунства в песнях Б.Гребенщикова 1980-1990-х годов. Например, оскорбляет чувства православных  «Древнерусская тоска» (1997 год):

«Куда ты, тройка, мчишься, куда ты держишь путь // Ямщик опять нажрался водки или просто лег вздремнуть// Колеса сдадены в музей, музей весь вынесли вон // В каждом доме раздается то ли песня, то ли стон // Как предсказано святыми - все висит на волоске // Я гляжу на это дело в древнерусской тоске».

Человека можно и нужно защищать на дочеловеческом, животном уровне. Тело - вот рубеж. Что его нужно защищать, тривиально, что только его можно защищать - часто провозглашается, редко осуществляется, ещё реже понимается. Сжечь человека - человеческое тело - за книгу, за мысль, это ещё двести лет назад было нормально. Посадить человека за мысль нормально и в наши дни, а ведь сажают - тело. Ребёнку дают подзатыльник - чтобы вырос человеком. Но каждый подзатыльник придавливает человеческое и высвобождает животное.

В конце концов, штраф за кощунство (теперь это называют "оскорбление религиозных чувств") - тот же подзатыльник. Ведь штраф меняет телесную практику человека, который должен заработать дополнительные средства. Да и сама угроза - перестань говорить или показывать то-то, а иначе - есть угроза телу. Нормально-то как: тебя оскорбили - оскорби. Словом оскорбили - оскорби словом.

Тебе кажется, что унизили твоего родственника, твою жену, твоего мужа, твоего Бога - унижай, пожалуйста, в ответ. Но - симметрично. Оскорбили словом - не отвечай телом. Оскорбили картинкой - не отвечай пощёчиной. Так ведь нет - для того и обращаются в суд, для того и прибегают к помощи государства - то есть, физической, телесной силе - чтобы на словом ответить не на словесном уровне, а на телесном. Причина очевидна: в так называемом "оскорблённом" тело взяло верх над человеческим, животное - над духовным.

Многие люди согласятся, скорее всего, что было бы неплохо не решать вопросы идей и духа при помощи физической силы в разных её формах, от штрафа до ареста. Однако, заметят, что мир станет хуже: без страха физического наказания люди превратятся в бесконечно кричащих, оскорбляющих друг друга словами, картинками, статьями и т.п. субъектов. Стадо. Анархия. Ужас, ужас, ужас.

Такой жуткий прогноз был бы справедлив при условии, что человек есть не человек, а волк. Но разве это не высочайшее оскорбление? К тому же, просто неправда - и с точки зрения науки, и с точки зрения религии, и с точки зрения практики, как телесной, так и духовной. Человек становится волком, когда пытается регулировать другого человека. А если не давать регулировать, мы довольно быстро возвращаемся в человеческое состояние. Свобода от власти творит чудеса - особенно, когда у меня нет власти кого-либо наказывать, физически, при помощи силовичков разных родов.

В современном мире "вседозволенности" (там, где она действительно есть, то есть уж во всяком случае, не в России и в Бресте, а левее) оскорблений, вражды и прочих нехороших излишеств во много раз меньше чем в мире репрессивном, архаичном, патриархальном. Только в репрессивном мире подавляют не только свободу, но и информацию, поэтому там слёзы избитых и замученных остаются невидимыми, не попадают на страницы газет и в протоколы. А в свободном мире и одна слезинка ребёнка громко аукается. В России же аукается лишь то, что начальство соблаговолит пустить в ауканье.

Самый простой, классический пример оскорбления, золотой эталон, который постоянно выставляют как высший аргумент противники свободы слова: "А вот если твою мать оскорбят? Ты что же, стерпишь?"

Во-первых, конечно, можно и нужно стерпеть. Терпение придумано - во всяком случае, Богом - как раз на такие случаи. Когда терпят то, что легко терпеть - это не терпение, а развлечение, в крайнем случае, тренировка.

Во-вторых, когда оскорбляют мать, нужно прежде всего подумать: "А что такого я сделал, что оскорбляют мою мать?" У каждого преступника, знаете ли, есть мать...

В-третьих, если совесть абсолютно чиста, то зачем пачкать её яростью, гневом, раздражительностью? Можно себе представить преподобного Серафима Саровского, который начинает с клюкой гоняться за мерзавцами, оскорбляющими его мать или даже Господа Иисуса Христа? Или даже не с клюкой, но идущего в суд подать заявление на богохульников? Не тем преподобный занимался, не тем, за это его и почитали, и почитают. А кто в суд ходил, тот революция выходил.

Вне счёта - самое главное, то, что можно сказать лишь верующим. (В суд подают, кощунства видят там, где их нет, расправой угрожают - неверующие, пусть даже и в церковных облачениях). Всё можно стерпеть, даже настоящее кощунство, настоящее оскорбление, можно даже стерпеть, когда хулится Имя Христово, и только одного нельзя стерпеть - когда не прославляется Имя Божие. Человек способен прославлять Бога. Но у Бога нет тела, почему всякое идолопоклонство грех. Можно прославлять лишь Имя Божие. "Лишь"!!! Ничего более человеческого быть не может, как сказать "Слава Богу!", сказать и телом, и душой, и духом "Благословен Бог наш!". Всякие же иски и всякая инквизиция свидетельствуют о полном угасании благоговения у тех, кто претендует защищать Бога. Они тратят время, которое должно быть уделено прославлению Бога - а это всё время, какое есть - на судебные заседания, на составление обличительных бумаг, на ругань и высокомерные поучения.

Кто гоняется за иконоборцами, тот унижает иконы, опуская их до положения идолов. Ведь этот человек так же не верит в то, что Бог Сам справится с иконоборцами, как чекисты не верили в то, что революция сама справится с контрреволюционерами. Коммунисты насилием немного помогали коммунизму, идолопоклонники насилием немного помогают Богу. Пытаются помочь. Но даже эти попытки не мешают Богу оставаться незапятнанным глупостью и жестокостью ханжей.

Ах да - где же тут "новое о Христе"? А что новое о Боге есть новое о Христе - непонятно? А что милосердие Божие - новость, во всяком случае, в России и во всём мире среди ханжей - разве не так? А что Имя Христово, состоящее из каких-то ничтожных звуковых колебаний, которое можно произнести - такое же невероятное явление, как Тело Христово - из ничтожных людей, - это всего лишь "хорошо забытое старое"? Да не было пока ещё настоящего почитания Имени Божия, и менее всего Имя Божия защищали те, кто поклонялся ему механически и кулаки в ход пускал, чтобы "защитить". Так ведь это наивные имяславцы начала ХХ в. кулаки в ход пускали, а нынешние защитники небесного отечества пускают в ход государственную машину во всём её позорном великолепии.

БИБЛИОГРАФИЯ

Анти-мир русской культуры. Язык. фольклор. Литература: Сб. ст./ Под ред. Н. Богомолова. — М„1996.

Бердяев Н. Кризис искусства. М., 1918. Репринт: М., 1990.

Живов В. Кощунственная поэзия в системе русской культуры конца XVIII — начала XIX в./ Анти-мир русской культуры. Язык. фольклор. Литература: Сб. ст./ Под ред. Н. Богомолова. — М., 1996.

Кошмарчук, 2006. - Кошмарчук Максим (РИА Новости). Сообщение пресс-службы исследовательской группы по изучению творчества Сальвадора Дали. E-mail: koshmarchuk@yandex.ruраб. телефон +7 (383) 236-22-40, моб. +7-913-914-75-60. http://www.religare.ru/print26331.htm, 20.2.2006.

Мавроматти О. Россия возвращается в абсолютное средневековье. 2010.

Малевич К. Государственникам от искусства. // Казимир Малевич. Собрание сочинений в пяти томах. Том 1. Статьи, манифесты, теоретические сочинения и другие работы. 1913-1929. М.: Гилея, 1995.

Материалы дискуссии правозащитников вокруг выставки «Запретное искусство – 2006» - www.sakharov-center.ru/museum/exhibitionhall/forbidden-art/#progr.

Мачулина, 2007. - Мачулина, Диана. Лечить не диагноз, а болезнь // http://azbuka.gif.ru/critics/diagnoz, 2007.

Российский акционизм 1990-2000 г. М., 2007.

Юрков С. Е. Под знаком гротеска: антиповедение в русской культуре (XI-начало ХХ вв.). СПб., 2003.

Dartevelle, P., S Borg, Denis, Ph., Robyn, J. (eds.). Blasphemes et libertes. Paris: CERF, 1993

Henderson, 2006 - Henderson, Charles. Madonna's Crucifixion: Blasphemy or Inspiration? // http://www.godweb.org/madonnacruci.htm, 2006.

Higgenbotham, 1979. - Higgenbotham, Virginia. Luis Bunuel. Twayne, Boston: 1979.

Papciak, 1993. - Bryan M. Papciak. "Thank God I'm an athiest:" The surrealistic cinema of Luis Bunuel. // The Regent Journal of Film and Video Volume 1, Number 1 Winter 1993. http://www.regent.edu/acad/schcom/rojc/sync1.html.

Plate, S. Brent Blasphemy: Art that Offends (London: Black Dog Publishing, 2006)

Siegal E. The Purim-Shpiel and the Passion Play // Jewish Free Press, March 16 2000, pp. 12-3. www.ucalgary.ca/~elsegal/Shokel/000316_ShpielPassionPlay.html, 2007.

Spraggon, Julie. Puritan Iconoclasm during the English Civil War. Boydell Press, 2003.

Thornton, T. C. G. "The Crucifixion of Haman and the Scandal of the Cross." Journal of Theological Studies 37 (1986): 420-29.

Wells, 1955. - Wells, W.A.J. The Rev. “Modern Art and the Catholic Church,” Australian Church Quarterly, July, 1955, pp. 32-34.

http://parazite.pp.fi/mohammed_image_archive/links/ - подбор на англ. материалов по карикатурам на Мухаммеда.