Осторожно: богохульство! Открытая студия, 5 канал, 17 марта 2011. Часть 2

Начало текста >>>

КОРР.: Тамара Николина описывает книги. Библиотеке, в которой она работала не один год, больше нет. Еще закрываются детские кружки, спортивные секции, и театр. Все они работали в Нижегородском доме офицеров, который вынужден покинуть здание: военные потерпели поражение в бою за квадратные метры, сдав позиции православной церкви.

Тамара НИКОЛИНА, бывший библиотекарь дома офицеров: Я не работник уже. Я просто участник ликвидационной комиссии, все. У нас уже никого нет работников, все уже уволены.

КОРР.: Это типичный пример возврата имущества РПЦ. Борьба шла более 2 лет. Архиепископ Нижегородский и Арзамасский не раз обращался к министру обороны с просьбой вернуть то, что по его мнению, должно принадлежать церкви.

ГЕОРГИЙ, архиепископ Нижегородский и Арзамасский: Но прежде всего хотел уточнить, это здание епархиального духовного училища, где некоторое время гостил дом офицеров. Это здание носит статус объекта религиозного назначения. Раз это здание носит статус объекта религиозного назначения, оно должно быть передано религиозной организации.

КОРР.: С этими доводами министр согласился и подписал соответствующий указ.

Владимир ТОДОСЬЕВ, бывший начальник ФГУ культуры и искусства «Дом офицеров Нижегородского гарнизона»: Министры сказали, что здание передается, потому что оно было в епархии. Потому что там была церковь. Хотя я считаю, что это заведомо ложная информация, потому что на основании, допустим, тех документов, которые вчера взяли из архива, в строении вообще в этом нигде не указана церковь. То есть мы считаем, что данное здание просто не является объектом религиозного назначения.

КОРР.: Пока бывшее руководство дома офицеров и епархия обмениваются обвинениями, жители района продолжают собирать подписи в защиту дома офицеров.

Анастасия ИВАНОВА, местная жительница: Это место прогулочное для всех отдыхающих, а самое главное, театр исчез. Театр был замечательный. Цены были доступные. Можно было ходить.

КОРР.: Горожане продолжают борьбу: уже написали письмо президенту. Вероятно это последняя инстанция. Надеяться на бога, когда его слуги закрывают детские секции, не приходится.

НИКА СТРИЖАК: Александр Глебович.

Александр НЕВЗОРОВ: А сюда бы надо было добавить выкидывающийся музей декабристов в Чите, выкидывается музей Москвы в Москве, закрываются планетарии, закрываются детские учреждения.

НИКА СТРИЖАК: Это к вопросу о культуре.

Александр НЕВЗОРОВ: Это к вопросу о культуре и о том, скажем так, как ведут себя церковь, которой развязали руки.

Владимир ХОМЯКОВ: Детские сады закрывали, наверное, не для того, чтобы там делать магазины и общественные туалеты. Правильно? У нас что, церковная собственность – это последнее здание, где можно разместить библиотеку?

НИКА СТРИЖАК: Подождите, давайте разберемся.

Александр НЕВЗОРОВ: Владимир Евгеньевич, давайте тогда я вам задам вопрос, ладно?

НИКА СТРИЖАК: Только давайте для короткого ответа.

Александр НЕВЗОРОВ: Очень кратенько. В книге, которую вы, вероятно, читали, есть сцена, где главного героя по имени Иисус сатана поднимает на крыло храма и показывает ему огромное количество недвижимости и говорит: Это все может быть твоим. И герой вашей книги, понимая, что прием этой  недвижимости, вероятно,  может сослужить страшную роль и страшно испортить репутацию того дела, отказывается от этого. Не видите ли вы здесь аналогии с сегодняшним днем?

Владимир ХОМЯКОВ: Вы знаете, аналогию можно найти решительно во всем. Господь отказался от предложенной ему власти над миром, насколько я помню. Ему предложена была материальная власть. Он также отказался от идеологической власти, кстати, когда ему сказали «прыгни с храма и тебя ангелы подхватят» и так далее. Вы знаете, искушения были, искушения выдержали далеко не все. Искушения не выдержала, прежде всего, наша интеллигенция, наши СМИ не выдержали. Это мы все прекрасно знаем.

НИКА СТРИЖАК: Подождите. Владимир Евгеньевич, вам надо какой-то ответ придумать, который вы будете всегда говорить, когда вас спрашивают: Зачем церковь забирает все эти дома или выгоняет музеи на улицы, или как детский реабилитационный медицинский центр как это было и есть в Крестовоздвиженском монастыре в Домодедово.

Владимир ХОМЯКОВ: Я напомню вам русскую сказку про избушку лубяную и ледяную.

НИКА СТРИЖАК: Детям с ДЦП ваша сказка сейчас будет отлично слушаться. Если позволите, у нас сейчас Дмитрий Минеев из Нижнего Новгорода, Дмитрий, извините, подключайтесь ненадолго. Скажите, пожалуйста, дом офицеров, который мы видели, это что храм? Что за здание архитектурно.

Дмитрий МИНЕЕВ, журналист: Там находилось женское епархиальное училище до 1917 года. И именно на этом основании церковь и хочет его вернуть себе.

НИКА СТРИЖАК: А как, еще раз, а что офицеры? Они сказали: Ну, что делать? Собрали чемоданы и поехали? Или все-таки какой-то бунт в Нижнем Новгороде по этому поводу есть.

Дмитрий МИНЕЕВ, журналист: Бунт среди руководства дома офицеров, единственное, что директор подал в арбитраж в Москву, чтобы обжаловать, по его мнению, незаконное решение. Но он был уволен 31 числа и иск в суде просто прекратил свое существование, потому что кроме директора он никому не был нужен. Население Нижнего Новгорода, я так думаю, что любой антипиарщик церкви не мог бы придумать лучшего хода, вот именно как сейчас люди настроены против не самой церкви, а против вот этой вот ситуации.

Владимир ХОМЯКОВ: А в Подмосковье выселяют дома офицеров под кабаки. И это нормально? Давайте отменим рыночную экономику по этому поводу.

Александр НЕВЗОРОВ: Да, но если вы хотите быть в рыночной экономике, то ведите, ребята, бизнес честно и начните платить налоги. И налог на имущество, которое вам передано, и налог на прибыль, которую имеет русская православная церковь. Тогда возможно разговор будет более уважительным.

Владимир ХОМЯКОВ: Церковь некоммерческая организация. Вы говорите о прибыли.

Александр НЕВЗОРОВ: Секундочку, вы только что сравнили церковь с кабаком зачем-то. Нет, какие-то кабаки отнимают какие-то дома, было сказано. Запутался товарищ в показаниях-то.

НИКА СТРИЖАК: Я настаиваю на том, Елена Николаевна, хотя бы вы меня услышьте, пожалуйста. Мы сейчас говорим о том, что мы вам выкладываем типичные претензии больного общества.

Александр НЕВЗОРОВ: Почему больного? А, они нас считают больными, совершенно верно.

НИКА СТРИЖАК: Понимаете, я сталкиваюсь с тем, на каждом эфире, что у противоположной стороны как-то не хватает смелости, не то не хватает аргументированности придумать какие-то простые ответы. Что надо объяснять людям, в Нижнем Новгороде, которых выселяют, что надо объяснять детям, которых в Домодедово выселяют, больных, и так далее. Одно простое слово: почему?

Елена ПИСАРЕВА: Во-первых, я не должна отвечать на вопрос «почему». Я не знаю почему, но я так же обеспокоена тем, что происходит в церкви и обществе, так же как и вы.

НИКА СТРИЖАК: Вы считаете это правильно или нет, вы считаете?

Елена ПИСАРЕВА: Нужно рассматривать каждую конкретную ситуацию. Я была свидетелем ситуации, как театр МГУ уезжал из здания храма МГУ, и как восстанавливался храм. Это было на моих глазах. Я была свидетелем этого конфликта. Вот о нем я могу говорить.

НИКА СТРИЖАК: Там вы на чьей стороне были?

Елена ПИСАРЕВА: Я с самого начала знала, тогда весь факультет журналистики, на котором я училась, был против того, чтобы уезжал театр студенческий. Театру студенческому давалось отдельное помещение. Исторически там был храм всегда. Храм восстановили не на деньги государства, это я Александру Глебовичу говорю.

НИКА СТРИЖАК: Ну еще бы не хватало, на деньги государства его восстанавливать.

Елена ПИСАРЕВА: Его восстановили на средства прихожан. И я видела кадры, мой друг журналист там снимал, он был прихожанином этого храма, в каком состоянии был храм, и в каком состоянии был там театр МГУ. Ему дали отдельное здание, и церкви исторически вернули храм. Вы все время говорите про какие-то негативные моменты.

НИКА СТРИЖАК: Да потому что эти моменты нас ссорят, понимаете? Я говорю сегодня о том, что нас с вами ссорит.

Елена ПИСАРЕВА: Меня невозможно с вами поссорить сейчас. Потому что я не понимаю, о чем вы говорите.

НИКА СТРИЖАК: Я, как представитель больного общества, сегодня…

Елена ПИСАРЕВА: Я не считаю людей никаких больными. Неправильно говорить, больные они или нет. И мы с вами совершенно не ссоримся. Я хочу вам сказать про то, что тот же Александр Глебович не хочет увидеть того, что делается теми же священниками русской православной церкви. Вот у меня к нему вопрос, он живет в Санкт-Петербурге, можно мне ему вопрос задать? Он мне задал. Вы со многими священниками, клириками русской православной церкви общались лично? Со многими?

Александр НЕВЗОРОВ: Да, конечно. С огромным количеством.

Елена ПИСАРЕВА: Ну, приблизительно?

Александр НЕВЗОРОВ: Это митрополит Антоний, это митрополит (в свое время он был когда был митрополитом, Алексий, когда он был митрополитом Ленинградским и Новгородским), это митрополит Иоанн Снычев. Он кстати, знал все о моих взглядах, и тем не менее мы поддерживали какие-то сложные, но тем не менее интересные для нас обоих отношения. Я могу назвать еще 10-20 имен.

Елена ПИСАРЕВА: Мне очень странно. Что если вы общались с теми людьми, даже, которых вы перечислили, мне очень странно, что у вас такое отношение ко всем клирикам русской православной церкви. Потому что мне, наверное, очень повезло, но я видела всегда людей образованных, патриотов своей страны, людей, которые свои деньги вкладывают в восстановление приходов.

НИКА СТРИЖАК: Елена Николаевна, очень много достойных людей…

Александр НЕВЗОРОВ: Пока эти люди занимаются своим делом, то есть своей корпоративной верой в своего бога, они меня совершенно не беспокоят, и я не испытываю по их поводу никакого беспокойства или осерчания. Как только начинается выход в общественную организацию…

Елена ПИСАРЕВА: Очень жаль, что вас не беспокоят люди, которые создают богадельни для пенсионеров, детские приюты для детей-сирот. Вот эти люди вас совершенно не беспокоят.

Александр НЕВЗОРОВ: Угу, видели Боголюбовский монастырь. Видели и слышали.

НИКА СТРИЖАК: Давайте я попрощаюсь с Нижним Новгородом. Дмитрий, спасибо вам огромное, извините, сегодня так горячо. У меня только одно слово про Нижний Новгород: вы знаете, что будет там в этом здании?

Дмитрий МИНЕЕВ, журналист: Дело в том, что в настоящий момент пока идет ликвидация, она затянулась, должна была закончиться 15 числа, продлится еще недели две, после этого Минобороны должно окончательно утвердить, кому отойдет это здание. Но поскольку церковь уже достаточно давно на него претендует, скорее всего, оно снова станет епархиальным женским училищем.

НИКА СТРИЖАК: Прощу прощения, что мы не так много времени уделили, напоминаю, что это Дмитрий Минеев,  журналист из Нижнего Новгорода.

Вы знаете, я зацеплюсь за слово «дети в приюте», сейчас посмотрим рекламу, и у меня будет тоже вопрос по этому поводу.

Так, я хотела возвращаясь в эфир задать вопрос про приют, где обижали детей, и у меня замечание, что были нарушены все конвенции ООН по защите детей, потому что не то чтобы детей морить голодом нельзя, просто запрещено в мире. У меня вопрос к отцу Михаилу, может быть. Отец Михаил, многим показалось странным, что мы вообще не услышали никаких слов патриарха. Что мы не слышали патриарха по поводу очень многих бед, которыми страдает Россия, нищеты, маленьких пенсий, завышенных тарифов, люди мучаются. Про это ничего церковь не говорит. Она только говорит: мини-юбки не носите, Пушкина переписать. Я утрирую, конечно, но все равно, слова в защиту народа нету. Нету же?

Михаил АРДОВ: Одна из моих самых больных тем. Я уже в начале передачи говорил, что у церкви в современном безрелигиозном постхристианском мире есть одна важная функция – это нравственная оценка всему, что происходит в мире. И вот эту миссию московская патриархия и патриарх не выполняют. Это, например, ну почему бы ему когда-нибудь не выступить о цене на бензин в нашей нищей стране, в любой стране, в которой есть своя нефть, бензин стоит копейки, а у нас он стоит дороже, чем в Америке.

НИКА СТРИЖАК: А может, считается, что это недостойно патриарха, вот такие темы? Опускаться, хотя людей это мучает.

Михаил АРДОВ: Дело в том, что патриарх находится в связке с власть имущими. И ему что-то рекомендуют говорить, а что-то не рекомендуют. Я в этом абсолютно убежден. И вот я думаю, что это последняя моя реплика. Я очень хочу рассказать современную историю, думаю, что она вымышленная, но она очень характерная. Представьте себе: пасхальная ночь в большом городе. Не в Петербурге, и не в Москве, но в какой-нибудь Самаре или Саратове. Собор, недавно восстановленный за государственный счет. Вот-вот начнется пасхальная заутреня. В алтаре сидит митрополит, епископ, попы, дьяконы, протодьяконы, прислужники, вот-вот начнется крестный ход. Около клириса стоит губернатор, все местные чиновники, богатеи, полный храм народа. За 10 минут до начала 20 человек в камуфляже и черных масках врываются с автоматами в храм и главарь кричит: Все православные встать к этой стенке! Все прочие свободны! И все начинают убегать из храма. Через 10 минут у стенки стоит старенький 80-летний батюшка, полуспившийся протодьякон, три монахини, четыре человека еще человек десять. Тогда главарь снимает маску и говорит: ну вот, батюшка, а теперь спокойно начинайте службу. Вот вам история.

НИКА СТРИЖАК: В связи с этим, люди вспоминают, как много, к сожалению, восстановлено церквей на бандитские деньги, понимаете? Много всего. Елена Николаевна, надо искать пути, давайте, предлагайте пути, мы будем работать над собой, а как вы будете работать над собой?

Елена ПИСАРЕВА: Я над собой работаю каждый день, это смысл жизни православного христианина. Это путь и процесс некий. Я хочу сказать, а если патриарх Кирилл выступит по поводу цен на бензин, по поводу тех безобразий, которые творятся в детских домах и вообще творятся в нашей жизни, такое вмешательство в общественную жизнь устроит вас, Александра Глебовича?

НИКА СТРИЖАК: Как вы полагаете, он встанет на сторону страждущих, на сторону обиженных? Нет?

Александр НЕВЗОРОВ: Я полагаю, что они должны быть отделены от государства в соответствии с Конституцией. И вообще по всем поводам. Потому что если мы не признаем за ними права править Пушкина, добивать детей в боголюбовских приютах, отбирать планетарии и музеи, то мы должны… мы здесь вдвоем хотим одного, мы ходим всего-навсего… когда вы говорите о гей-парадах, я очень удивляюсь, потому что совершенно непонятно, вы что собираетесь остаться без епископата?

НИКА СТРИЖАК: Не углубляйтесь, Александр Глебович, вы сегодня так хорошо по грани прошли, практически не оскорбив никого, так как это бывает, к сожалению.

Александр НЕВЗОРОВ: Никого  не оскорблял, и мне все здесь очень симпатичны. И я никого не хотел обидеть. Мы здесь занимаемся чем? Мы всего-навсего с тобой вдвоем отстаиваем элементарную Конституцию. Мы всего-навсего, я прекрасно понимаю, что Конституция в России большая условность, по которой, в принципе, можно спокойно отпалиться из танковых пушек. Но мы говорим о пока еще действующей и не отмененной Конституции.

НИКА СТРИЖАК: То есть, когда Всеволод Чаплин говорит, что государство должно применять силу против мятежников, он не имеет права этого делать.

Александр НЕВЗОРОВ: Он имеет право это делать. А мы имеем право вообще никак не реагировать, это их корпоративные забавы, это их корпоративные ценности, их корпоративные представления о жизни, они себе придумали каких-то богов, какие-то особенности их жизни, но это их дело. До тех пор, пока они не вмешиваются в нашу жизнь, мы готовы относиться к ним с симпатией.

НИКА СТРИЖАК: Смотрите, если можно, отец Кирилл, я вам задам вопрос очень серьезный, но я понимаю, что он, может быть, заслуживает большого и многочасового разговора, но если можно, минуту посвящу этому. Ведь сейчас настолько тяжелая ситуация вообще с христианством в мире, христианство теряет свои позиции. Наступление на христианство очень велико, православие невероятно велико в разных странах, и мы говорим не только о Европе, мы можем говорить и об Африке, где есть тоже православные храмы, что говорят о том, что XXI век может закончиться религиозными войнами очень серьезными, в то время, когда вам надо беречь очень всех людей, которые входят в круг верующих, кто хотя бы интересуется этим, церковь занимается тем, что она отдаляет, отдаляет, отдаляет. Но это очень опасная тенденция. Я об этом сегодня хочу сказать. Или я не права?

Кирилл КОПЕЙКИН: Нет, понимаете, вы только одну сторону выпячиваете. Это есть, да, без сомнения. Это плохо. Я согласен.

НИКА СТРИЖАК: Но просто, если завтра, не дай Бог, война, под ваши знамена встанет гораздо меньшее число людей, чем теоретически еще позавчера могло встать. Вот  я о чем.

Кирилл КОПЕЙКИН: Не хотелось бы, чтобы была война. Потом, вы знаете, я все-таки не согласен с этим тезисом, не я лично, а просто на основании социологических опросов, вы знаете, что скажем, в Германии, 70% людей молодых, в возрасте до 25 лет, они считают себя верующими. То есть, они необязательно конфессионально верующие: протестанты или католики, но они признают наличие высшего существа, они верят в законы воздаяния, это то, о чем я говорил. Что в принципе, религиозность, она есть, просто она принимает другие формы.

НИКА СТРИЖАК: Я не отрицаю. Я даже говорю, что религиозность очень высока, даже если мы не будем считать те проценты, 4-5% людей, которые реально доходят до храма и даже в самые такие популярные в народе, пасхальные дни, рождественские, но просто персонификация происходит не в образе бога, вы меня простите, сейчас мы вернемся к началу разговора, а в образе конкретного попа, который служит в церкви в таком-то районе, ездит на такой-то машине, и ведет себя так-то. Вот ужас-то в чем. И просто это не наша уже нравственная проблема, а ваша, к сожалению, внутрицерковная проблема.

Кирилл КОПЕЙКИН: Не совсем. Я бы по-детски все-таки не отождествлял бога с конкретным священнослужителем.

НИКА СТРИЖАК: Я не отождествляю. Просто люди видят то, что ближе к ним. А ближе к ним, к сожалению, конкретный человек. Ближе учитель математики, чем министр Фурсенко. Вот я так объясняю, да? Не любишь учителя – не любишь математику. И так далее. Давайте так поступим, я задам один вопрос: вообще нуждается ли сегодня Бог в защите, потому что отсюда пошло богохульство. Мне хотелось бы услышать ваш ответ. Или мы расстанемся на том, с чем сегодня пришли: вы нам ничего не должны, мы не должны, и тогда не обращайте внимания на то, как мы и что говорим. Здесь есть и комплименты и критика в адрес отца Михаила. Есть очень интересное письмо, длинное, не буду его целиком читать, но пишут из Бурейска дама. Пишет: «Я всегда очень хорошо относилась, я сама верующий человек, но в моих глазах упал авторитет патриарха Кирилла после того, как он сердечно с наилучшими пожеланиями поздравил с 55-летием Анатолия Чубайса. Дескать, какой вы замечательный, трудов вам, то-се, дескать, не надо было этого делать». Это к вопросу о том, о чем патриарху говорить, а о чем нет. Итак, вопрос, давайте отец Кирилл я вам первому задам вопрос и отпущу. Вот как вы полагаете, может быть, все эти разговоры не имеют смысла, потому что Бог в нашей защите не нуждается.

Кирилл КОПЕЙКИН: Я думаю, что Бог в нашей защите, конечно, не нуждается. Но дело в том, что помимо Бога есть еще люди, у которых есть представления о боге. И этим людям может быть больно. Эти представления могут быть наивными, да. Но этим людям очень больно, когда касаются их веры. И мне кажется, они нуждаются в защите. И гражданское общество, оно все-таки подразумевает, что мы допускаем каждому человеку жить в своих внутренних границах в пределах своей веры, и не вторгаемся в его личную религиозную жизнь.

НИКА СТРИЖАК: То же самое, в принципе, что сказал Александр Глебович. Спасибо вам огромное, я с вами попрощаюсь. Я напомню, это был протоиерей, секретарь ученого совета Санкт-Петербургской духовной академии, отец Кирилл Копейкин, спасибо огромное. Александр Глебович, вам слово. Только коротко.

Александр НЕВЗОРОВ: Во-первых, какой бог нуждается или не нуждается, я не знаю этих богов слишком много. Во-вторых, я подозреваю, что, судя по тому характеру, который описан в Ветхом и новом завете, у этого существа достаточно и энергетических и прочих мощностей постоять за себя, мы помним, с какой легкостью он истреблял целые города и превращал в соляные столбы, поэтому, то, что сейчас на нашу дискуссию он реагирует, если он есть, положительно, то это говорит о двух вещах: либо у него неважно с ушами, либо наш сегодняшний диалог доставил ему некоторое удовольствие.

НИКА СТРИЖАК: Отец Михаил, пожалуйста, вам слово. Есть ли смысл в таких разговорах, я вас так честно спрошу. Как-то нам никогда не удается договориться почему-то.

Михаил АРДОВ: В разговорах в этих есть, безусловно, смысл. Бог не нуждается в защите, он ни в чем не нуждается. А вот люди верующие и церковь, они нуждаются в защите хотя бы на уровне политкорректности. Уж я не говорю о морали в данном случае.

НИКА СТРИЖАК: Я благодарю вас. Елена Николаевна, ваш взгляд, в том числе, на сегодняшнюю дискуссию.

Елена ПИСАРЕВА: Я верю в то, что бог поругаем не бывает. И мне кажется, наш разговор сегодня не состоялся по той простой причине, что мы плохо друг друга слышим.

НИКА СТРИЖАК: Вот это главная проблема, вообще не наша сегодня, а может быть, вообще наша проблема.

Елена ПИСАРЕВА: Представители церкви, вот вы заметили, люди, которые считают, что они принадлежат к русской православной церкви, они услышали и вашу критику, и согласились с ней. Они все сказали, что: да, все о чем вы говорите, есть в русской православной церкви. Но ничего другого они не захотели услышать.

Александр НЕВЗОРОВ: Только нас еще назвали больными.

Елена ПИСАРЕВА: Вот это очень обидно.

НИКА СТРИЖАК: Владимир Евгеньевич, пожалуйста, вам слово. Вам завершать сегодняшний разговор.

Владимир ХОМЯКОВ: Хорошо. Бог в защите, конечно, не нуждается. С этим я соглашусь. Однако, церковь в защите нуждается. Я сам себя считаю частью церкви, и я действительно не позволю, как часть общества, чтобы меня и мои взгляды оскорбляли, чтобы относились к ним непочтительно. Что касается ситуации в церкви, то мы ее знаем гораздо лучше Александра Глебовича, который от нее отдалился.

НИКА СТРИЖАК: Критика допустима, коротко скажите?

Владимир ХОМЯКОВ: Критика допустима. В СССР тоже показывали запад исключительно через показ безработных негров. Вот я думаю, что сегодня Александр Глебович примерно так же говорил о церкви. Но я бы не согласился с вами, что церковь в упадке, что упущен какой-то шанс. Напротив, по сравнению с 90-ми церковь сейчас набирает очень серьезный вес и авторитет, он, наверное, не видел полных храмов на праздники, не видел 40-тысячных крестных ходов, он этого не видел. Которые по несколько суток идут. Американец в Вятке, спецназовец, попытался пройти два дня за бабушками – упал. Это на всякий случай, по поводу духа. И я думаю, что у церкви сейчас появляется наоборот исторический шанс, и уж во всяком случае, допускать нападок на нее, мы, общество, не позволим.

НИКА СТРИЖАК: Вы сегодня общество разделили пополам. Вы – общество и мы – общество. Вот давайте разговаривать дальше.

Владимир ХОМЯКОВ: Это неравные части, поверьте.

НИКА СТРИЖАК: Вы сами назвали: мы больное общество, вы здоровое.

Владимир ХОМЯКОВ: Я сказал – нравственной болезнью.

НИКА СТРИЖАК: Эфир закончен, я благодарю всех. Давайте продолжать, но уже в следующий раз.