Игумен Иларион (Алфеев)
<<назад содержание вперед>>
Глава X
Обожение. Видение Бога
Православное учение о видении Бога, сформулированное догматически
святителем Григорием Паламой и его сторонниками на нескольких Поместных
Соборах в период с 1340 по 1360 гг., основывается на многочисленных свидетельствах
Священного Писания и творениях Святых Отцов. В систематическом виде оно
изложено Владимиром Лосским в книге "Боговидение".[1]
Лосский отмечает, что уже в Библии содержится два ряда текстов,
как бы противоречащих друг другу: один отрицает возможность боговидения,
другой, напротив, утверждает, что в этом видении и заключается высшее
предназначение человека. К первому ряду, в частности, относятся слова
Бога Моисею: "Лица Моего не можно тебе увидеть, потому что человек
не может увидеть Меня и остаться в живых" (Исх. 33:16; ср. Суд. 6:22,
Ис. 6:5, Ин. 1:18). Ко второму ряду относятся ветхозаветные и новозаветные
повествования о встречах Бога с людьми, в частности слова Иакова "я
видел Бога лицом к лицу, и сохранилась душа моя" (Быт. 32:30), рассказ
о Моисее, который видел Бога "лицом к лицу" и беседовал с Ним,
"как друг с другом" (Исх. 33:11), а слова Иова, который твердо
верит в возможность боговидения: "Я знаю, Искупитель мой жив, и Он
в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию, и я во
плоти моей узрю Бога. Я узрю Его сам, мои глаза, не глаза другого - увидят
Его" (Иов. 19:27), и его слова в конце книги: "Я слышал о Тебе
слухом уха, теперь же глаза мои видят Тебя" (Иов. 42:5). Сюда относятся
также слова Христа "блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят"
(Мф. 5:8). Апостолы Иоанн и Павел пишут о конечных плодах усыновления
Богу, когда мы "увидим Его, как Он есть" (1 Ин. 3:2) и не через
тусклое стекло, а "лицом к лицу" (1 Кор. 13:12).[2]
В творениях Святых Отцов тоже присутствуют оба мотива: утверждается
невидимость и неприступность Бога и вместе с тем ясно говорится о возможности
видеть Его. Преподобный Симеон Новый Богослов, например, горячо полемизирует
с теми, кто усматривает в словах апостола Иоанна "Бога не видел никто
никогда" (Ин. 1:18) указание на невозможность боговидения. Он пишет,
что его идейные противники, услышав от него о видении Бога, "тотчас
изменяют выражение лица и отворачиваются, как будто услышав нестерпимое
богохульство. Потом, приняв кроткий вид... отвечают: "И кто же посмеет
сказать, что он когда-либо видел или всецело созерцал (Бога)?.. Ведь сказано:
Бога не видел никто никогда". О помрачение! Кто это сказал, ответь
мне? - "Единородный Сын, - говорит, - Сущий в недре Отчем, Он явил".
Правду говоришь, и свидетельство твое истинно, но только оно против твоей
души. Ибо если я покажу тебе, что Тот же самый Сын и Бог говорит, что
это возможно - что тогда скажешь? А Он говорит: Видевший Меня видел Отца
(Ин. 14:9). И это сказал Он не о видении Его тела, но об откровении Его
Божества".[3]
Утверждение о невозможности видения Бога преподобный Симеон называл
самой худшей ересью, совмещающей в себе все существующие ереси.[4] Он
утверждал, исходя из собственного опыта, что Бог открывается человеку
и становится видимым, причем не в будущей жизни, но уже здесь, на земле:
"Откуда я знал, что Ты являешь Себя приходящим к Тебе, еще пребывающим
в мире?.. Откуда я знал, Владыко, что Ты, будучи невидимым и невместимым,
бываешь видимым и вмещаешься внутри нас?.. Ибо слыша, как Твои проповедники
говорили об этом, я полагал, что это бывает в будущем веке и только по
воскресении, и не знал, что это и теперь... совершается".[5]
Каким образом невидимый Бог может быть видим, и как с Неприступным
можно общаться? Не устраняя изначальной антиномичности проблемы боговидения,
святитель Григорий Палама разрешает ее при помощи различения между "сущностью"
(ousia) и "энергией" (energeia - действие) Бога: "Божественная
сущность приобщима не в самой себе, а в своих энергиях".[6] Он пишет:
"Сущность Божия непричастна и некоторым образом причастна. Мы приобщаемся
Божественного естества и вместе с тем нисколько его не приобщаемся. Итак,
нам нужно держаться того и другого утверждения".[7] Сущность Божия
остается цельной и неизменной, и божественная благодать не является излиянием
сущности Бога, но проявлением Его энергии. И человек, созерцая Бога, не
сливается с сущностью Созерцаемого, а становится причастным Его энергии.
В этом контексте понимается повествование о Моисее, который не мог увидеть
лицо Бога, но мог увидеть "Бога сзади": "[Моисей] сказал:
"покажи мне славу Твою". И сказал [Господь]: "...Я проведу
пред тобою всю славу Мою... лица Моего не можно тебе увидеть, потому что
человек не может увидеть Меня и остаться в живых... когда же будет проходить
слава Моя, Я поставлю тебя в расселине скалы и покрою тебя рукою Моею,
доколе не пройду; и когда сниму руку Мою, ты увидишь Меня сзади, а лице
Мое не будет видимо"" (Исх. 33:18-20, 22-23). "Лицо Бога"
- это Его сущность, которая невидима и неприступна, а "увидеть сзади"
означает приобщиться к Его энергии. Впрочем, боговидение в Ветхом Завете
было частичным и неполным, в Новом Завете оно полнее и ярче: люди видят
лицо Христа, воплощенного Бога. Об этом апостол Иоанн говорит: "Бога
не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил"
(Ин. 1:18), то есть Сын Божий открыл Бога людям, сделал Его видимым.
В житиях святых и в творениях Отцов Церкви описано множество случаев,
когда во время молитвы ум человека бывал "восхищен" в иной мир,
где он созерцал Бога, ангелов, Царство Небесное. Апостол Павел пишет:
"Не полезно хвалиться мне, ибо я приду к видениям и откровениям Господним.
Знаю человека во Христе, который назад тому четырнадцать лет, (в теле
ли - не знаю, вне ли тела - не знаю: Бог знает) восхищен был до третьего
неба. И знаю о таком человеке (только не знаю - в теле, или вне тела:
Бог знает), что он был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых
человеку нельзя пересказать" (2 Кор. 12:1-4). Преподобный Исаак Сирин
пишет о созерцаниях и откровениях, которые случались со святыми во время
молитвы: "Когда священник приготовится, станет на молитву, умилостивляя
Бога, молясь и собирая свой ум воедино, тогда Дух Святой нисходит на хлеб
и вино, предложенные на жертвеннике. И Захарии во время молитвы явился
ангел и предвозвестил рождение Иоанна. И Петру, когда во время шестого
часа молился в горнице, явилось видение... И... архиерей однажды в год,
в страшное время молитвы... входил во Святое святых и повергался на лицо
свое, и слышал Божьи глаголы в страшном и неизреченном видении. О, как
страшно сие таинство, которому служил при этом архиерей! Так и все видения
святым бывают во время молитвы. Ибо какое другое время так свято и по
святыне своей столь прилично принятию дарований, как время молитвы, в
которое человек собеседует с Богом? В это время... человек... погружается
мыслью в единого Бога, и сердце его наполнено бывает Богом, и оттого уразумевает
он непостижимое... и ум поражается и поглощается изумлением... и бывает
он вне мира сего... И не молитвою тогда молится ум, но бывает в восхищении,
при созерцании непостижимого - того, что за пределами мира смертных, и
умолкает в незнании всего здешнего. Сие-то незнание называется лучшим
знанием. О сем-то незнании говорится: блажен постигший незнание, неразлучное
с молитвой".[8]
Опыт боговидения для человека является столь личным и сокровенным, что
редко кто из святых говорил о нем подробно. Апостол Павел ограничился
несколькими фразами о неизреченных глаголах, которые "человеку нельзя
пересказать". В этом смысле исключительным и единственным во всей
святоотеческой литературе представляется преподобный Симеон Новый Богослов
(XI в.), который в своих произведениях с невиданной дотоле откровенностью
рассказал о встречах с Богом, о тайнах созерцания, о многочисленных видениях
и откровениях, которые он имел. Преподобный Симеон часто во время молитвы
созерцал Бога как свет:
Что за новое чудо совершается ныне?
Бог и ныне желает быть для грешников зримым...
Я страшусь и подумать, как же выражу словом?
Как язык все опишет или трость начертает?
Как поведает слово, как язык мой расскажет,
Как уста изрекут все, что я вижу сегодня?..
Среди ночи глубокой, среди тьмы беспросветной
С изумленьем и страхом я Христа созерцаю.
Небеса отверзая, Он нисходит оттуда,
Со Отцом мне являясь и Божественным Духом.
Он один, но в трех Лицах:
Три в единстве всецелом,
Трисвятое сиянье в трех Божественных солнцах.
Озаряет Он душу ярче солнца земного,
Просвещает Он светом помраченный мой разум...
К тем, кто видит, приходит Он как свет среди света,
В светозарном сиянье все Его созерцают.
Ибо зрячие видят в свете Духа Святого,
Кто же Духа увидел, созерцает и Сына,
А кто Сына увидел, тот Отца созерцает,
И Отец вместе с Сыном созерцаем бывает.
Все сие, как сказал я, происходит со мною,
Несказанное чудо я едва понимаю,
Вдалеке созерцая красоту, что незрима
Из-за яркого света ослепительной славы...
Трепеща, ужасаясь, я пришел в исступленье
И не мог выносить я нестерпимую славу
В эту ночь ощущений несказанных и странных...[9]
В "Гимнах" преподобный Симеон говорит о том опыте боговидения,
о котором апостол Павел не смог или не захотел сказать:
Опять мне ясно светит свет, опять его я вижу,
Он отверзает небеса и ночь уничтожает...
Ко мне нисходит свет с небес и выше всех возносит:
Я, находясь среди всего, вдруг вне всего поставлен.
Не знаю - в теле, или нет - но там я пребываю,
Где светит свет один простой, который созерцая
Я тоже становлюсь простым, незлобивым и кротким.[10]
В учении преподобного Симеона нет ничего, что не было бы известно Святым
Отцам прежних веков; он не создал "нового богословия" в смысле
догматических новшеств: новизна его богословия в том, что он огласил,
сделал явным и изъяснил сокровенный опыт боговидения, о котором никто
до него не дерзнул говорить столь прямо. Божественный свет, который он
созерцал, не имеет ничего общего с обычным земным светом: это нетварный
свет, являющийся, как о том учил спустя три столетия после Симеона святитель
Григорий Палама, энергией Божества. Этот свет осиял апостолов на Фаворе,
этот же свет был явлен Моисею на Синае и назван мраком. Если Синайский
мрак и Фаворский свет по природе одно и то же, будучи и тот и другой энергией
Бога, то различие между ними должно заключаться в степени "интенсивности"
Божественного присутствия: ветхозаветный праведник был покрыт десницей
Божьей и не мог видеть лицо Бога, а только видел Его "сзади",
апостолы же созерцают сияющее лицо Христа. Преподобный Симеон почти никогда
не пишет о мраке, а всегда о свете: он созерцал Бога лицом к лицу и общался
с Ним без всяких преград.
Примечания:
1. Вл. Лосский. Боговидение. М., 1995.^
2. Вл. Лосский. Боговидение. Сс. 14-18.^
3. Огласительное слово 29, 137-150 [SC 113, 176-178].^
4. Нравственное слово 5, 83-97 [SC 129, 86].^
5. Благодарение 1, 28-70 [SC 113, 306-310].^
6. PG 150, 937D.^
7. PG 150, 932D.^
8. Слово 32 [Isaak tou Syrou eurethenta asketika. Sel.
139].^
9. Гимн 14, 1-82 [SC 156, 232-238].^
10. Гимн 40, 1-16 [SC 174, 484-486].^
<<назад содержание вперед>>
|