В заключение заявляю вам, мои друзья, что во всем том, что я тут высказал или написал, я имел в виду следовать исключительно только естественному разуму, у меня не было другого намерения и другой цели, я попытался только открыть и высказать откровенно и чистосердечно истину. Всякий порядочный и честный человек должен вменять себе в обязанность высказать истину, когда он ее знает. Я высказал ее так, как думал, и высказал ее для того, чтобы познакомить вас с ней и освободить вас, как я уже сказал, насколько это в моих силах, от дурмана всех этих возмутительных заблуждений и суеверий религии, которые служат только для того, чтобы дурачить вас, держать в узде, напрасно возмущать спокойствие вашего духа и не давать вам мирно наслаждаться благами жизни, и все это для того, чтобы сделать вас ничтожными и злосчастными рабами тех, кто вами правит. Но я знаю, что это писание, которое я намерен сдать в судебную регистратуру ваших приходов для сообщения его вам после моей смерти, не преминет при своем появлении возбудить против меня бурю гнева и негодования церковников и тиранов, которые с своей стороны не преминут осыпать меня оскорблениями и клеветой и возмутительно поносить меня после моей смерти по поводу моего писания. На этот случай я заявляю наперед протест против всех тех оскорбительных выходок, которые они тогда смогут по своей недобросовестности позволить себе по отношению ко мне по поводу этого писания. Я заявляю наперед протест против них как против злоупотребления, протест перед единственным трибуналом здравого разума, справедливости и естественной правды[1], протест перед лицом всех умных и просвещенных людей, всех честных людей, способных отрешиться от всякого пристрастия, всяких предубеждений и всяких предрассудков, идущих вразрез со справедливостью или истиной. При этом я не признаю судьями в этом своем деле всех невежд, всех святошей, всех льстецов, всех лицемеров и вообще всех тех, кто так или иначе заинтересован в сохранении пустых и безрассудных суеверий религиозного культа ложных божеств, или тех, кто заинтересован в поддержании и сохранении могущества и тиранического правления богачей и сильных мира сего.
Я ни разу не совершил никакого преступления и никакого злого или дурного поступка; я уверен, что в настоящее время никто из власть имущих не мог бы по праву бросить мне упрек в этом. А поэтому, если я стану предметом оскорбительных и недостойных выходок, поруганий и клеветы после моей смерти, то исключительно потому, что я чистосердечно высказал истину с целью дать вам возможность рассеять окутывающий вас туман и дать вам возможность, если вы готовы войти в соглашение друг с другом, достигнуть избавления и освобождения от всех этих возмутительных заблуждений, от всех проклятых суеверий и от всех пагубных злоупотреблений, жалкой жертвой которых вы теперь являетесь. Сила самой истины заставляет меня высказывать ее, и только ненависть к несправедливости, шарлатанству, тирании и всякому другому беззаконию вынуждает меня так говорить. Ибо я действительно не могу терпеть и ненавижу всякую несправедливость и всякое беззаконие[2]. «Возненавидел я всякий путь беззакония»[3]. «Возненавидел я беззаконие и почувствовал отвращение к нему»[4]. Я крайне ненавижу всех, кто любит творить зло и находит удовольствие в этом[5]. Возненавидел я их крайней ненавистью, и они стали мне врагами[6]. Разумные люди, влиятельные ученые, писатели и красноречивые ораторы должны достойным образом представить этот вопрос и отстаивать здесь должным образом справедливость и истину. Они сделают это несравненно лучше меня. Ревность к справедливости и истине, равно как и ревность к общественному благу и всеобщему освобождению изнывающего народа должны побудить их к этому; они должны беспрестанно порицать, осуждать, преследовать и разбивать все возмутительные заблуждения и все возмутительные тирании, о которых я говорил, пока не сметут и не уничтожат полностью их все; они должны поступать в этом случае, как тот, кто сказал: «Буду преследовать врагов своих и не остановлюсь, пока они не будут в изнеможении»[7]. Пусть погибнут все злодеи, пусть погибнут все тираны и «будут посрамлены в своей гордыне»[8].
После всего сказанного пусть думают обо мне, пусть судят, говорят обо мне и делают все, что угодно; я нисколько об этом не беспокоюсь. Пусть люди приспособляются и управляют собой, как им угодно; пусть они будут мудры или безумствуют, пусть будут или добрыми, или злыми, пусть говорят обо мне после моей смерти или делают со мной все, что хотят, я об этом совсем мало забочусь. Я уже почти не принимаю участия в том, что происходит в мире. Мертвых, с которыми я собираюсь итти одной дорогой, не тревожит уже ничто, их уже ничто не заботит.
Этим ничто я тут и кончу. Я и сам уже сейчас не более как ничто и вскоре и в полном смысле слова буду ничто и т. д.
[1] Кто отказывается от подчинения этому суду, тот удаляется от самого разума и вместе с тем сам заслуживает осуждения.
[2] Пс., 118.
[3] Там же, 104.
[4] Там же. 163.
[5] Там же, 113.
[6] Там же, 138:20.
[7] Пс., 58:12.
[8] Там же, 17:41.