Но кто в состоянии представить себе в ясных и отчетливых идеях фантастическую и химерическую бесконечность, которой преосвященный из Камбре и все наши богопоклонники предлагают нам поклоняться как богу всемогущему и бесконечно совершенному во всех родах совершенства, хотя он не имеет однако никакого видимого и ощутимого совершенства и даже никакой формы или облика, даже какой-нибудь составной части или протяжения? Никто конечно не может составить себе настоящего представления о такой бесконечности. Наши христопоклонники, даже самые одаренные, неспособны составить себе о ней настоящее представление; отсюда я вывожу против них также ту очевидную истину, что идея, которую они составляют себе о своем боге, нисколько не доказывает его существования. И удивительно, как люди умные могут задаваться мыслью непререкаемо доказать таким путем его бытие. Рассмотрим это ближе.
Вот их рассуждение и умозаключение, которые они считают наглядными. Необходимо, говорят они[1], приписывать бытие бога чему-то, что ясно заключается уже в самом представлении (об этом бытии). Это общий принцип всех наук; но действительное и необходимое бытие очевидно заключено в идее бога, т. е. в идее бесконечно совершенного существа, значит, бог, или существо бесконечно совершенное, существует. Наши богопоклонники новой декартовской школы воображают, что торжествуют, и думают доказать наглядно этим умозаключением существование своего бога. Но несомненно это только самообман. Ведь ясно и очевидно, что из этого умозаключения нельзя вывести бытие бога, или бесконечно совершенного существа, поскольку это бесконечно совершенное существо предполагается действительно реальным, а не только воображаемым. В самом деле, если не предполагается нечто действительно реальное, то смешно выводить его существование только из представления о нем. Но тут дело не в одном только предположении, что существо, представляемое бесконечно совершенным, есть действительно нечто реальное. Здесь требуется еще и доказательство ввиду того, что его отрицают; а вышеуказанное умозаключение не доказывает, что предполагаемое бесконечно совершенным существо — действительно нечто реальное, оно только предполагает его вместо того, чтобы доказать его; значит, ясно, что вышеуказанное умозаключение является только чистым софизмом, который ровно ничего не доказывает. Верным и очевидным признаком этого служит то, что если бы оно доказывало что-нибудь, то легко было бы также доказать тем же умозаключением, что существует человек, бесконечно совершенный, что существует лошадь, бесконечно совершенная, что существует птица, бесконечно совершенная, или что вообще существуют и всякие другие подобные вещи. В самом деле, одинаково легко вообразить бесконечно совершенного человека, бесконечно совершенную лошадь, бесконечно совершенную птицу или же вообразить себе некое другое существо, бесконечно совершенное. Пользуясь вышеприведенным умозаключением, так же легко доказать, что существует бесконечно совершенный человек, бесконечно совершенная лошадь или бесконечно совершенная птица, как и то, что существует некое другое бесконечно совершенное существо; ведь очевидно, что одинаково легко приложить это умозаключение как к тому, так и к другому доказательству, и одинаково легко можно утверждать это как по поводу одного, так и по поводу другого. Мы должны приписывать вещи то, что ясно воспринимается как заключенное в представлении о ней. Это общий, основной принцип всех наук. Но необходимость бытия ясно содержится в идее человека, бесконечно совершенного, в идее лошади, бесконечно совершенной, в идее птицы, бесконечно совершенной.
Следовательно человек бесконечно совершенный существует, существует бесконечно совершенная лошадь, и, значит, существует наконец бесконечно совершенная птица. Все эти следствия одинаково выводятся из того же принципа и того же умозаключения, к которым наши богопоклонники прибегают для доказательства бытия своего бога. Но не смешно ли доказывать или воображать доказанным посредством этого отменного умозаключения действительное существование бесконечно совершенного человека, бесконечно совершенной лошади или бесконечно совершенной птицы? Да, конечно это мнимое доказательство смешно, и наши богопоклонники сами не преминули бы потешаться над тем, кто предложил бы им такое доказательство. Как же они хотят доказать им существование своего бога! Ведь это мнимое доказательство не менее смешно как в одном, так и в другом случае. Просто удивительно, повторяю, что люди с умом решаются даже предложить подобное рассуждение.
Автор «Изыскания истины» не может не признать, что от такого рассуждения получаются нелепости, и заявляет, что есть разница между применением этого умозаключения для доказательства бытия бога и применением его для доказательства существования всякого другого существа. Вот как он высказывается по этому поводу: «Правда, раз прибегать к подобному умозаключению, то надо приписывать вещи лишь то, что ясно мыслится в представлении о ней. В представлении о теле бесконечно совершенном ясно мыслится необходимое существование; стало быть, тело бесконечно совершенное существует. Правда, — говорит он, — на такое умозаключение мне вправе были бы ответить, что оно не дает основания заключать о действительном существовании бесконечно совершенного тела, а говорит лишь, — заметьте себе это хорошо, — что если предположить существование подобного тела, то оно должно бы получить от самого себя свое существование. Это, — говорит он, — получается оттого, что идея бесконечно совершенного тела есть фикция ума или, вернее, идея сложная, следовательно она может быть ложной и противоречивой, какою она и является на самом деле. Дело в том, что нельзя ясно представить себе бесконечно совершенные[2] тела, потому что отдельное конечное существо, каким является тело, нельзя представлять себе чем-то всеобщим и бесконечным. Но идея бога, — говорит он, — или бытия вообще, бытия без ограничения, бытия бесконечного не есть фикция ума, и не есть идея составная, заключающая в себе некоторое противоречие. Нет ничего более простого, чем эта идея, хотя она обнимает все, что есть, и все, что может быть. Итак, эта идея, — говорит он, — простая и естественная, идея бытия или бесконечного, включает в себе необходимое существование; ибо очевидно, что бытие (я не говорю существо) существует через себя самого и что бытие не может не быть в действительности, так как невозможно в виду внутреннего противоречия, чтобы истинное бытие не имело существования».
Присмотримся к рассуждению этого автора. Вышеприведенное умозаключение, по его мнению, не доказывает существования бесконечно совершенного тела, но доказывает существование бесконечно совершенного бога, потому что идея бесконечно совершенного тела есть фикция ума. Словно идея другого существа, представляемого бесконечно совершенным, не такая же фикция ума, как идея тела, представляемого бесконечно совершенным. Без сомнения та и другая идея одинаково являются фикциями ума; таким образом это умозаключение не доказывает ни существования одного, ни существования другого. И если оно не доказывает существования тела, представляемого бесконечно совершенным, как признает сам автор, то без сомнения оно не доказывает также существования другого существа, представляемого бесконечно совершенным. И, если, несмотря на это, автор утверждает, что представление о другом бесконечно совершенном существе не есть фикция ума, то он и все его единомышленники должны доказать ясными и очевидными доводами реальность этого мнимого бесконечно совершенного существа. А это было бы для них так же трудно и даже невозможно сделать, как и доказать существование своего бога. Таким образом, пока они не докажут более удачными доказательствами и доводами реальность этого мнимого бесконечно совершенного существа, мы вправе утверждать, что оно лишь воображаемо и что их представление о нем в действительности лишь фикция их ума, и следовательно их якобы убедительное умозаключение решительно не дает никакого основания заключать о существовании их бога совершенно так же, как и о существовании некоего тела, представляемого бесконечно совершенным.
Автор прибавляет, что представление о бесконечно совершенном теле есть идея сложная и следовательно может быть ложной и противоречивой, какая она и есть на самом деле; ибо нельзя, — продолжает он, — представить себе ясно тела, бесконечно совершенные. Но каким образом их представление об их мнимом бесконечно совершенном существе оказывается более простым или менее сложным, чем их представление о бесконечно совершенном теле? Оно не может быть более простым и менее сложным как таковое, я хочу сказать — по своей природе и по своему характеру как представление; ибо, сколько бы ни говорили, что существуют мысли более тонкие и утонченные или более грубые, этим не хотят сказать, что в действительности одни являются более материальными, более телесными, чем прочие. Все акты души, или ума, в этом отношении одинаковы по своей природе и одинаково духовны, следовательно сами-по-себе одинаково просты; это не допускает возражений. Стало быть, очевидно, что одна идея может считаться более простой и менее сложной, чем другая, только потому, что она не заключает в себе идеи ряда других вещей, заключенных в другой идее. Таким образом, например можно сказать, что представление о доме сложно, потому что заключает в себе представление о многих других вещах, а именно о дереве или камне, из которых он построен, и о крыше и стенах, о дверях и окнах, а также о дымоходах и трубах в этом доме; и даже одна идея крыши — уже идея сложная, потому, что она заключает в себе идею черепиц или шифера, идею балок и стропил, идею подпорок, которые поддерживают всю крышу; и наоборот, можно сказать, что идея протяжения — идея простая, потому что она не заключает в себе никакой другой идеи кроме идеи протяжения.
Итак, чтобы знать, что идея бога, или существа, представляемого бесконечно совершенным, более проста или сложна, чем идея тела, представляемого тоже бесконечно совершенным, надо посмотреть, заключает ли идея бога, или существа, бесконечно совершенного в себе самом, представление о стольких же совершенствах, как идея бесконечно совершенного тела. Если она заключает в себе представление о стольких же совершенствах, сколько идея бесконечно совершенного тела, то очевидно, что обе эти идеи одинаково сложны, как одна, так и другая, и следовательно обе являются фикциями ума. Но ясно и очевидно, что идея бога, или бесконечно совершенного существа, заключает в себе идею всех возможных совершенств. Если бы она не содержала в себе идею всех возможных совершенств, то она не была бы идеей бесконечно совершенного существа, а идеей существа, лишенного некоторых совершенств и, стало быть, не бесконечно совершенного. Очевидно также и ясно, что идея бесконечно совершенного тела не может заключать в себе больше, чем идею всех возможных совершенств. Стало быть, идея бога, или существа, бесконечно совершенного, не является более простой или менее сложной, чем идея бесконечно совершенного тела, и следовательно обе идеи — лишь фикции ума, и ни та ни другая не доказывают существования бесконечно совершенного существа.
Идея бесконечно совершенного тела, говорит тот же автор «Изыскания истины», есть идея сложная, которая может быть ложной или противоречивой, как она и есть на самом деле. Я согласен с ним, что это сложная идея, что она ложна и что не может быть тела, бесконечно совершенного. Но надо согласиться также и с тем, что нет вовсе и другого существа, которое могло бы быть бесконечно совершенным, потому что идея бесконечного совершенства есть только фикция ума, как я только-что отметил. Нельзя, — говорит автор, — ясно представить себе бесконечно совершенные тела. Я согласен с этим; но разве можно более ясно и легко представить себе какое-либо другое бесконечно совершенное существо? Нисколько. Напротив, гораздо легче представить себе совершенства в теле, которое имеет протяжение и части, чем в существе, у которого нет ни формы, ни облика, ни частей, ни какого-либо протяжения. Легко например представить себе красоту и доброту в теле, которое имеет протяжение и части, но как представить себе красоту и доброту в существе, у которого нет ни формы, ни облика, ни частей, ни какого-либо протяжения? Разумеется, это совершенно невообразимо. Как представить себе в нем бесконечную красоту и бесконечную доброту, раз невозможно представить себе в нем какой-либо степени ощутимой красоты и ощутимой доброты? И наконец как можно представить себе бесконечность в существе, у которого нет составных частей и никакой протяженности? Конечно, повторяю, это невозможно, это противоречиво, уничтожается само собой и даже в словесном выражении звучит дико.
Отдельное и конечное существо, каковым является тело, мы не можем, — говорит автор, — представлять себе всеобщим и бесконечным; это правда, но ясно и очевидно также, что существо, не имеющее протяжения, нельзя представлять себе всеобщим и бесконечным. Это, говорю я, есть внутреннее противоречие, это уничтожается само собой. Но идея бога, говорят, идея бытия вообще, бытия без ограничения, бесконечного не есть фикция ума, не есть сложная идея, содержащая некое противоречие; нет ничего более простого, чем она, хотя она и обнимает все, что есть, и все, что может быть. Но, — прибавляет автор, — эта простая и естественная идея бытия, или бесконечного, заключает в себе идею необходимого существования, ибо очевидно, — прибавляет он, — что бытие (заметьте, я не говорю то или иное бытие) имеет свое существование само-по-себе и что бытие не может не быть в действительности, так как невозможно и внутренне противоречиво, чтобы истинное бытие не имело существования. Все это рассуждение автора очень верно; но заметьте ухищрение или промах этого автора (я должен так выразиться), ведь он смешивает тут, намеренно или по невниманию, бытие вообще, бытие без ограничения, бытие бесконечное с существом[3] (бытием), бесконечно совершенным, из действительного и необходимого существования бытия вообще и бытия бесконечного он довольно остроумно выводит заключение о действительном и необходимом существовании существа бесконечно совершенного, как-будто то и другое — одно и то же. Если он намеренно делает такое обманчивое умозаключение и намеренно смешивает таким образом эти две вещи, то с его стороны это уловка, которую нельзя признать добросовестной и которая не к лицу мудрому философу. А если он по невнимательности производит такое смешение, тогда налицо весьма великая с его стороны оплошность и весьма крупная ошибка; ибо ясно и очевидно, что существует очень большое различие между бытием вообще, бытием бесконечным, с одной стороны, и существом (бытием) бесконечно совершенным, — с другой. Кто говорит: бытие вообще и без ограничения, тот, как говорит автор, означает этим только бытие (etre), которое существует безразлично от способа его существования. Но кто говорит: существо (etre), бесконечно совершенное, тот этими словами означает не только бытие, которое существует, но непременно такое существо, которое имеет возможные совершенства и притом в наивысшей и бесконечной степени, ибо если оно не имело бы их всех или если бы, имея их все, оно не имело их в наивысшей и бесконечной степени, то несомненно, ясно и очевидно, что оно не было бы бесконечно совершенным; ему не хватало бы некоторого совершенства, если бы оно не имело бы их все, или же ему не хватало бы некоторой степени совершенства, если бы оно не имело их все в наивысшей и бесконечной степени. Таким образом несомненно, ясно и очевидно, что бытие вообще, без ограничения, или бытие бесконечное, не то же самое, что бытие (существо), бесконечно совершенное; и кто говорит: «бытие вообще, бытие без ограничения, бытие бесконечное», не означает этими словами существа (бытия), бесконечно совершенного. Бытие вообще без ограничения, или бытие бесконечное, есть не что иное как материя или само протяжение, если предполагать, что материя и протяжение составляют лишь одно и то же, как утверждают наши картезианцы; в рассмотрение этого нет необходимости сейчас входить.
Несомненно, ясно и очевидно, что материя или во всяком случае протяженность необходимо существует и притом бесконечна; ибо когда думать о ней, то нельзя себе представить отсутствие протяжения, как нельзя себе представить и конечность протяжения, потому что, в каком бы месте мы ни поставили или ни предложили для него границы, все же мы будем ясно представлять себе нечто за этими пределами, и следовательно там тоже будет протяжение, и даже протяжение бесконечное, которое никогда не будет иметь конца.
Таким образом мы видим, представляем себе и познаем с очевидностью в идее материи или в идее протяжения действительное и необходимое существование бытия вообще, бытия без ограничения и бытия бесконечного, как говорит наш автор. Он прав, что простое и естественное представление об этом бытии обнимает все, что есть, и все, что может быть, потому что все, что есть, и все, что может быть, в действительности есть лишь материя или протяжение в своих различных видоизменениях. Он прав, что идея этого бытия заключает в себе идею необходимого существования и что это бытие имеет свое существование от себя самого, потому что невозможно, чтобы истинное бытие не имело существования. Но автор неправ, выводя отсюда существование бесконечно совершенного существа, потому что нет необходимой связи между ясной и естественной идеей материи или протяжения, которое действительно бесконечно, и химерической идеей бесконечно совершенного существа, которого нигде нет и которому даже не во что принять и не в чем иметь у себя то или другое истинное совершенство, потому что оно не имеет в себе никакой формы или облика и никакого протяжения.
Сколько бы ни спорили, но когда говорят «совершенство», то этим необходимо обозначают некое добро, прекрасное качество и некую совершенную модификацию бытия, а когда говорят «бесконечное в совершенстве», то это необходимо означает бесконечные, прекрасные, благие, совершенные модификации бытия; для того, чтобы существо было бесконечно совершенным, оно необходимо должно иметь в себе самом бесконечные виды прекраснейших, преблагих, совершеннейших модификаций. Все это ясно и очевидно. Точно так же, когда говорят о модификациях бытия, этим необходимо обозначается некий способ бытия, и следовательно, когда говорят о различных и бесконечных видах совершенства, то это вместе с тем означает различные и бесконечные модификации, т. е. различные и бесконечные способы бытия.
Но как представить себе и как возможны различные бесконечные модификации, т. е. различные и бесконечные способы бытия, бесконечно благие, бесконечно прекрасные, бесконечно совершенные, в существе, которое не имеет ни формы, ни облика, и даже никакой составной части и никакого протяжения? Это никак невозможно, это нечто явно смехотворное и нелепое, и следовательно ясно и очевидно, что идея, которую составляют себе наши богопоклонники о бесконечно совершенном бытии, у которого нет ни формы, ни облика, ни составных частей, ни протяжения, — идея пустая и химерическая; стало быть, с их стороны является самообманом воображать, что они доказывают бытие бога при помощи своего химерического представления о бесконечно совершенном существе.
А вот другой их самообман: они воображают, что бытие вообще, без ограничения — одно и то же, что бытие бесконечно совершенное. Между тем очевидно, что материя или протяжение вовсе не являются бесконечно совершенным бытием, хотя они и являются бытием вообще, бытием неограниченным и беспредельным. Таким образом, их ошибка заключается также в том, что они из существования бытия, которое бесконечно только по своему протяжению, выводят существование бесконечно совершенного существа. Это вместе с тем показывает слабость и несостоятельность рассуждения по этому поводу высокопреосвященного из Камбре. Вот что он говорит об этом: Я нахожу, — говорит он[4], — что бытие, которое существует само-по-себе, должно иметь наивысшее совершенство. То, что имеет бытие от самого себя, — вечно и неизменно, потому что оно всегда одинаково носит в своей собственной глубине причину и необходимость своего существования[5]. Оно само-по-себе есть все, чем оно может быть, оно никогда не может быть меньше того, что оно есть; иметь такое бытие, — говорит он, — значит существовать как наивысшая степень бытия и следовательно как наивысшая степень истины и совершенства[6].
Он находит, что бытие, которое имеет бытие от самого себя, должно иметь наивысшую степень совершенства. Он тут явно ошибается, потому что очевидно, что всякая материя, всякое протяжение, которые сами от себя являются тем, что они есть, тем не менее не обладают наивысшей степенью совершенства. Например, материя, которая образует лягушку, мушку или земляного червячка, имеет бытие от самой себя, а между тем ясно и очевидно, что она вовсе не обладает действительно бытием в высшей степени совершенства, т. е. в самой совершенной модификации, потому что она могла бы принять много других модификаций, быть может, более совершенных, по крайней мере, с нашей обычной точки зрения, а я рассуждаю здесь с этой точки зрения, а не с какой-либо другой. А поэтому, если мне припишут утверждение, что все модификации бытия одинаково совершенны в себе и что например модификация бытия, т. е. материи, одинаково совершенна в грязи и в сиянии солнца, в зловонной падали и в прекрасном живом теле, полном крепости и здоровья, то я даже не стану спорить против этого. Ибо знаю, что для материи безразличны все возможные ее модификации, а поэтому очень может статься, что все они одинаково соответствуют ей и что следовательно все они также одинаково совершенны сами в себе и что только наше суждение, наша точка зрения заставляет нас находить больше красоты и совершенств в одних, нежели в других. И если бы в данном случае наши богопоклонники утверждали, что каждое бытие во всех своих различных видоизменениях должно обладать высшим совершенством бытия, они, значит, из каждой различной модификации бытия создали бы бога, который обладал бы наивысшей степенью совершенства: хорошенькое учение!
То, что имеет бытие от самого себя, — говорит высокопреосвященный из Камбре, — вечно и неизменно. Правильно, что имеющее бытие от самого себя — вечно: но неверно то, что имеющее бытие от себя самого неизменно. Протяжение и материя, если это различные вещи, имеют одинаково бытие от самих себя, как я уже это выше доказал. Правда, что протяжение неизменно, потому что оно всегда одно и то же во всех местах; но очевидно, что материя не неизменна, потому что она в действительности движется и ежеминутно меняет свой вид и форму; быть может, на этом основании и можно думать, что материя и протяжение не в точности одно и то же, как утверждают наши картезианцы.
Высокопреосвященный из Камбре утверждает, что существо, которое имеет бытие от самого себя, неизменно и вечно потому, что в нем в самом всегда заложена причина и необходимость его существования. Это основание доказывает, что такое существо вечно и не может быть никогда уничтожено; но оно нисколько не доказывает, что существо неизменно. Ибо из того, что существо вечно и не может быть уничтожено, отнюдь не следует, что оно неизменно или должно быть неизменным; это ясно видно на материи, которая сама-по-себе вечна и не может быть уничтожена, но в то же время не является неизменной, потому что она движется и меняет, как мы это видим на каждом шагу, свой вид и форму.
Существо, которое имеет бытие от самого себя, — продолжает он, — есть благодаря самому себе все то, чем оно может быть; оно не может никогда быть ни больше, ни меньше того, что оно есть. Это верно в одном смысле и неверно в другом. То, что имеет бытие от самого себя, является от себя по существу и действительно всем тем, чем оно может быть; оно не может быть бытием в большей или меньшей степени, чем оно есть. Материя например, которая есть бытие вообще, не может быть материей в большей или меньшей степени, чем она есть. Точно так же протяжение, которое тоже в своей целокупности есть бытие вообще, не может быть в своей целокупности протяжением в большей или меньшей степени, чем оно есть; оно действительно есть все, чем оно может быть. Это верно в данном смысле, но не верно, что бытие вообще действительно всегда есть все, чем оно может быть, в отношении своей формы и своего вида, т. е. в отношении своего способа бытия. Ибо реально оно не имеет всех тех способов бытия, какие оно может иметь, так как оно может в действительности менять свой способ бытия и существовать то одним, то другим способом. Это ясно в отношении материи: хотя она и не может быть материей в большей или меньшей степени, чем она есть сама в себе, тем не менее она не имеет в каждый момент всех тех способов бытия, какие она может иметь, и даже невозможно, чтобы она имела их все одновременно, потому что есть много способов бытия, друг с другом несовместимых и друг друга взаимоисключающих.
Быть таким образом, — говорит высокопреосвященный из Камбре, — т. е. быть от себя, притом быть всем, чем возможно быть, значит существовать в высшей степени бытия, а следовательно в высшей степени истины и совершенства. Это заключение явно ложно. Всякая материя в данный момент существует сама от себя и в высшей степени бытия, в том смысле, что она не может быть материей более, чем она есть, и существовать более действительно, чем она существует, потому что она в данный момент существует в той мере, в какой она может существовать, и является в данный момент материей в той мере, в какой она может когда-либо ею быть. А между тем нельзя сказать, чтобы всякая материя достигла высшей степени совершенства, потому что очевидно, что она не имеет всех возможных совершенств и даже не может иметь все их одновременно, даже не может иметь какое-либо из них в бесконечной степени совершенства. Следовательно неверно, что существующее само собою и существующее в высшей степени бытия тем самым оказывается в высшей степени совершенства. Это иллюзия высокопреосвященного из Камбре, равно как и автора «Изыскания истины»[7]; они воображают, что высшая степень совершенства и бесконечное бытие — то же самое, что бесконечно совершенное существо; это говорю я, иллюзия у них; с их стороны также явная ошибка выводить бытие бесконечно совершенного бога из существования бытия, находящегося в высшей степени бытия и являющегося бесконечным только по своему протяжению. Однако все их рассуждения вращаются вокруг этой ошибки и этого самообмана, и поэтому легко видеть всю их слабость и пустоту.
Перейдем к самому сильному из всех их аргументов или по крайней мере к тому, который кажется самым сильным, — впрочем в сущности он мне не кажется сильнее остальных. Этот довод они выводят, как я уже сказал, из величия, превосходства, красоты, порядка, правильности, планомерности и замечательной связи, которую они находят во всех вещах природы. Я не могу, — говорит высокопреосвященный из Камбре[8] по этому поводу, — я не могу, открыв глаза, не любоваться на мастерство, которое обнаруживается во всей природе; малейшего взгляда достаточно, чтобы увидеть руку, создающую все. Князь верующих св. Павел тоже говорит, что видимые вещи этого мира делают явным для людей то, что есть невидимого в боге, а именно его вечное могущество и божественность, так что те, которые не знают его или не прославляют его, как должно, не имеют оправдания[9]. Итак все наши богопоклонники утверждают, что непременно нужен был истинно-божественный дух, т. е. дух всемогущий, бесконечно добрый и бесконечно мудрый, чтобы создать столько замечательных творений, которые бесконечно превосходят гений и силу всех самых прекрасных умов мира. Они утверждают, что вся природа являет бесконечное мастерство своего создателя и что вся вселенная носит на себе самой печать и отображение причины, бесконечно мощной и бесконечно деятельной, так как невозможно, согласно их мнению, чтобы только случай или только слепое случайное стечение необходимых и лишенных разума причин произвело столько прекрасных и удивительных вещей. Это они доказывают приведенными мною выше примерами, вроде устройства прекрасного дома, прекрасных часов, прекрасной картины, сочинения и напечатания прекрасной книги, которая мудро говорит о многих вещах, и многими другими подобными примерами, которые можно еще привести на этот предмет. Как отлично известно, прекрасный дом, прекрасные часы, прекрасная картина, сочинение и напечатание прекрасной книги никак не могут производиться сами, непременно нужны умелые и искусные мастера, чтобы сделать их так хорошо и так правильно; смешно и нелепо приписывать их создание или устройство только случаю или только взаимодействию нескольких слепых и лишенных разума причин. А поэтому, говорят наши богопоклонники, удивительное устройство всего мира воочию являет нам существование мастера, сделавшего его, так как невозможно, чтобы мир сделался сам или чтобы он был сделан только взаимодействием нескольких слепых причин, как невозможно, чтобы прекрасный дом, прекрасная картина, прекрасные часы или прекрасная мудрая книга сделались сами собой или были созданы только несколькими слепыми и лишенными разума причинами, и если смешно утверждать, что все эти прекрасные и удивительные произведения искусства человека сделались сами собой или что они сделаны только случайным взаимодействием каких-нибудь слепых причин, то, говорят наши богопоклонники, смешно приписывать слепым и лишенным разума и мышления причинам создание, устроение и упорядочение столь прекрасных и удивительных произведений, которые мы видим в природе.
Посмотрим, действительно ли это так, как утверждают наши богопоклонники, потому что если это так, то несомненно придется признать их правыми; но если это не так, то надо, чтобы они поняли свои заблуждения и свое самообольщение по этому вопросу.
Чтобы правильно судить о природе и о происхождении всех этих прекрасных и изумительных творений или, если угодно, всех этих прекрасных и удивительных произведений, которые мы наблюдаем в природе, нужно только правильно познать их главные причины, которых три, а именно:
1. Их субстанциональная причина, я разумею под этим основную причину их бытия, т. е. то, из чего они все сделаны, без всякого отношения к их форме или к их образу бытия.
2. Их формальная причина, т. е. то, что делает их особенными, или специально такими, или такого рода, как они есть.
3. Их производящая причина, т. е. причина активная или деятельная, которая все образует, установляет и размещает в том порядке, в каком оно находится.
Этого достаточно, чтобы видеть ясно, надо ли признать все эти прекрасные и удивительные творения природы делом всемогущей руки божьей и божественного совершенного разума или же они могут происходить только от какой-нибудь слепой и лишенной разума причины.
Рассмотрим это.
Во-первых, что касается субстанциональной и основной причины их бытия, то каждый согласится, и даже наши богопоклонники соглашаются, что материя является их субстанциональной причиной и их субстанциональным бытием; ибо если все вещи материальны и телесны, то необходимо, чтобы именно материя была основой их бытия и их субстанции; одним словом, они — материя и сама материя, никто в этом не сомневается. А между тем материя никогда не могла быть создана или образована из ничего никакой причиной, как я это выше очень ясно показал. Эти доказательства находятся на странице 428 и на следующих за ней страницах. Нет надобности и было бы слишком длинно приводить их здесь. При такой предпосылке уже ясно и очевидно, что все эти прекрасные и удивительные творения природы не могли в своей субстанции и в своем субстанциональном бытии быть созданы и образованы из ничего никакой причиной. А если они не могли быть созданы и образованы из ничего никакой причиной, то несомненно и их существование или их субстанциональное бытие не показывает и не доказывает никоим образом необходимости существования творца.
Во-вторых, их причина формальная и специальная; я разумею под этим то, что делает всех их именно таким, а не иным видом бытия, и придает им такой, а не иной способ бытия. Она есть не что иное как внутреннее и внешнее сочетание всех частей той же составляющей их материи, которые встречаются, связываются, соединяются и изменяются до бесконечности разнообразно во всех различных существах, видимых нам и невидимых. Несомненно ясно и очевидно, что не требуется ничего другого кроме этих различных сочетаний, изменений и соединений частей материи для создания и образования всех этих прекрасных и изумительных произведений, которые мы наблюдаем в природе. Даже если бы их сознательно сделал всемогущий мастер, то и он делал бы их только путем этих различных сочетаний, соединений и изменений частей материи. Самое прекрасное творение человеческого искусства и мастерства создается только таким путем, что рабочие формируют, располагают и связывают свои материалы; точно так же и все самые прекрасные и совершенные произведения природы создаются только путем сочетания, связывания и видоизменения частей материи. На наших глазах рабочие повседневно делают например из одной и той же массы олова, гипса или воска произведения, имеющие величину и подобие людей, зверей, птиц и т. д., всевозможную посуду, как блюда, ложки, тарелки и горшки, и всякие другие подобные предметы единственно путем придания своему материалу различной формы, образа и связи; точно так же все самые прекрасные, самые совершенные и самые удивительные творения природы создаются, как я уже сказал, только различными сочетаниями, соединениями и изменениями частей материи. Значит, все самое прекрасное, самое удивительное, совершенное в природе не может прибавить ничего реального к материи сверх этих различных сложений, соединений, сочетаний и изменений ее частей. Что же касается мнимых субстанциональных и акциденциальных форм, о которых говорят некоторые философы-перипатетики и которые они считают особыми реальными существами, вышедшими из недр материи и как бы зачатыми в лоне ее могущества, то это все — только фантазии, не заслуживающие даже опровержения, и наши картезианцы вполне правы, целиком отвергая их. А поэтому, повторяю, очевидно, что все красоты и все совершенства, которые мы видим в творениях природы, будучи в действительности только простейшими видоизменениями материи, не показывают и не доказывают никоим образом необходимости существования творца.
Остается рассмотреть третью причину, а именно производящую причину всех этих красот и всех этих удивительных совершенств, которые мы видим в произведениях природы. Что требуется для какого-нибудь существа, чтобы действовать? Зрело обдумав этот вопрос, я нахожу, что для этого требуется и вместе с тем вполне достаточно, чтобы существо двигалось или обладало способностью движения. Ибо мы ясно представляем себе, что, поскольку существо находится в полном и глубоком покое, оно не может действовать: одно и то же, оставаясь одним и тем же, всегда делает одно и то же (idem manens idem semper facit idem). Согласно этому совершенно верному правилу вещь, пребывающая все время в одном состоянии, должна всегда оставаться одной и той же. Значит, существо, поскольку оно пребывает в совершенном покое, всегда находится в совершенном покое и следовательно ничего не делает, но с того момента, как оно начинает двигаться, оно начинает действовать и находится в действии, и, чем больше или меньше оно движется, тем в большей или меньшей степени оно находится в действии. Если оно движется слабо или вяло, то оно и действует слабо и вяло; если оно движется с силой и стремительностью, то оно действует с силой и стремительностью; если оно движется сознательно и свободно, то оно действует сознательно и свободно; если оно движется слепо и в силу необходимости, то оно действует слепо и силою необходимости; если оно движется правильно и регулярно, то оно действует правильно и регулярно; если, напротив, оно движется неправильно и беспорядочно, то оно действует неправильно и беспорядочно; одним словом, всякое действие естественно и необходимо согласуется с характером движения движущегося существа. Все это ясно и очевидно. Все эти различные движения, о которых я только-что говорил, могут также видоизменяться на бесчисленное множество ладов, и все существа, находящиеся в движении и являющиеся мельчайшими частицами материи, могут смешиваться друг с другом, входить в сочетания, в связь, в соединения, в сопряжения, в сцепления и взаимосплетения или во взаимные столкновения, могут распадаться, разъединяться, рассеиваться одни от других на бесчисленное множество ладов и способов. Отсюда ясно и очевидно также, что все эти различные существа, т. е. все эти различные части материи, при всей своей слепоте, должны путем различных движений, различных своих сочетаний и соединений производить как бы естественно и необходимо бесконечные виды различных произведений, прекрасных, безобразных, посредственно прекрасных и посредственно безобразных, хороших и плохих и наряду с этим безразличных, малых и больших, притом всех размеров и видов, твердых и мягких, текучих и жидких, сухих и бесплодных, светлых и блестящих или лучезарных, сумрачных или темных, легких и тонких и тяжелых и массивных, одних одного вида, других другого, одних одного цвета, других другого, одушевленных и неодушевленных. В конце-концов все разнообразные части материи, при всей своей слепоте, должны как бы естественно и необходимо своими различными движениями или скоплениями, своими различными соединениями, сочетаниями и видоизменениями производить бесконечное множество различных видов творений и произведений всевозможной величины и всевозможных очертаний, всевозможных цветов и всевозможных качеств и видов. Это мы видим совершенно ясно в мире. Так же ясно и очевидно, что все эти различные результаты, или творения, которые мы видим в природе, создаются движением материи и различными скоплениями и соединениями ее частей, ибо невозможно, чтобы бесконечное множество существ и частей материи, постоянно двигались бесчисленными способами, не встречаясь, не смешиваясь, не соединяясь, не создавая и не производя всех этих прекрасных или безобразных, больших и малых, вообще — всех этих удивительных творений, которые мы видим в природе. Если бы они не были таковыми, каковы они сейчас, то они были бы в каком-либо другом виде, равноценном тому, который мы видим в настоящее время. Все эти части материи, которые слепо соединились и связались в результате своего движения и своих случайных встреч, могут также в результате своего естественного движения и движения других частей материи, которые их постоянно ударяют и двигают, отрываться и отделяться одни от других; из этого необходимо следует, что все произведения, составленные из этих частей материи, которые соединились и связались или сгруппировались вместе, могут естественно разрушиться, так как все составляющие их части материи могут совершенно оторваться и отдалиться одни от других, как они были до своего соединения.
Такое разъединение, или распадение, частиц, соединенных в одном произведении, или в одном сочетании, происходит более или менее легко, раньше или позже, сообразно тому, как крепко они соединены между собой или как сильны толчки, получаемые ими от соседних частиц материи. Это является естественной причиной недугов, болезней, старости и самой смерти в живых телах и гниения или порчи в телах безжизненных. Это явно и каждодневно происходит в произведениях природы, так что нельзя отрицать ничего из вышесказанного. Очевидно, что все произведения природы, даже самые прекрасные, самые совершенные и самые удивительные, зависят в своем образовании и в своем распадении только от движения материи и от соединения или от распадения ее частиц. Это движение материи может происходить только от самой материи, как я это выше показал на стр. 447 и следующих; упомянутые соединения и распадения части материи являются лишь естественным следствием ее движения и регулярного или беспорядочного движения ее частиц. Отсюда следует, что даже образование всех этих прекрасных и удивительных произведений природы никоим образом не показывает и не доказывает необходимости существования бесконечно мудрого мастера, как это утверждают наши богопоклонники, и следовательно никоим образом не показывает и не доказывает бытия бесконечно совершенного бога.
[1] Existence de dieu. Р. 360, 366. Recherche de la vérité. Tome II, p. 91 et 93.
[2] Но сам-то автор ясно ли представляет себе, что существо, не имеющее никакого протяжения, бестелесное, без формы и образа, может тем не менее быть бесконечно совершенным? Конечно он себе этого не представляет и никогда не представлял.
[3] В тексте в том и другом случае: etre — слово, означающее и бытие и существо. — Прим. пер.
[4] Existence de dieu. Р. 370.
[5] Там же, стр. 371.
[6] Там же, стр. 271.
[7] Recherche de la vérité. Tome II, p. 294.
[8] Existence de dieu. Р. I.
[9] Римл., 1:20.
LXXXIV. [Все материальные вещи образуются в результате движения частиц материи]