XL. [Пятое заблуждение: учение о гневе божием за первородный грех и о наказании рода человеческого]
Таких заблуждений я отмечаю в первую очередь три.
Первое заключается в том, что совершенная добродетель и высшее благо и польза человека полагаются в взыскании скорбей и страданий согласно правилам их божественного главы Иисуса Христа, который говорил, что блаженны нищие, блаженны плачущие, блаженны алчущие и жаждущие, блаженны терпящие гонения за правду... Согласно другим правилам того же Иисуса, нужно нести крест свой, нужно отречься от самого себя, отказаться от всего имущества и, если желаешь быть совершенным, продать все, что имеешь, и раздать нищим. С другой стороны, он возвещает несчастья и проклятие богатым и тем, которые находят наслаждения и удовлетворение в этом мире. Второе заблуждение его морали состоит в том, что она осуждает как преступления и пороки, достойные вечных наказаний, не только действия, но и мысли, желания и влечения плоти, крайне необходимые для поддержания, сохранения и умножения человеческого рода. Она их безусловно осуждает и считает их преступлениями и пороками, достойными вечных наказаний, если мужчина и женщина не связаны друг с другом законными узами согласно ее законам и установлениям. При этом она имеет в виду не только плотское и фактическое соединение полов, но и всякие другие действия и эротические соприкосновения, даже всякие желания, мысли, вожделения, взгляды, сознательно клонящиеся к этой цели. Она, как я уже говорил, рассматривает все эти чувства и желания как преступления, достойные вечного наказания, согласно изречению их Христа[1], что всякий, кто воззрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал в сердце своем и уже повинен в этом преступлении, уже погрешил с ней в сердце своем. Таким образом, следуя этому правилу, христианская религия, которую я считаю самой чистой и самой святой, объявляет смертным грехом, достойным вечного наказания в аду, не только все действия и эротические соприкосновения, но также все желания, мысли, взгляды и речи, сознательно направляемые к этой цели женщиной и мужчиной, не находящимися в законном брачном союзе согласно ее законам и установлениям. Третье заблуждение христианской морали заключается в том, что она одобряет и рекомендует соблюдать известные правила и как бы определенные предписания, явно направленные к ниспровержению справедливости и естественной правды и в то же время к благоприятствованию злым и угнетению добрых и слабых. Ибо она одобряет и рекомендует соблюдать предписания и правила Христа, который говорил и заповедал своим ученикам любить своих врагов и делать добро тем, кто причиняет вам зло. Он заповедывал не противиться злым, покорно терпеть от них обиды и дурное обращение, не только не мстить за них, но даже не раздражаться, не роптать, не жаловаться. Он говорил им также[2], что, если кто ударит их в одну щеку, они должны подставить ему другую щеку[3] и, если кто отнимет у них верхнюю одежду, они должны отдать ему и нижнюю и т. д. На основании этих прекрасных правил один из наших известных христопоклонников[4] мог утверждать, что девиз плотского человека — побеждать для того, чтобы не страдать, а девиз христианина — страдать, чтобы победить, быть попираемым ногами для того, чтобы не упасть, и умереть, чтобы жить; впрочем не видно среди них желающих следовать этим прекрасным правилам. Ясно, что они сами не придавали им веры и знают отлично, что им не особенно поздоровилось бы от соблюдения их. Ибо в самом деле[5]...
Ошибочно утверждать, что совершенство добродетели заключается в взыскании скорбей и страданий; это все-равно что сказать, что высшая добродетель состоит в том, чтобы хотеть быть жалкими и несчастными и стремиться к тому, что совершенно противно природе и даже уничтожает ее. Ибо нельзя отрицать, что скорби и страдания, голод и жажда, оскорбления и гонения противны природе и уничтожают ее.
Но явное заблуждение и даже безумие — утверждать, что совершенство в добродетели заключается в стремлении к противному природе, направленном даже к ее разрушению. Явное заблуждение и безумие также утверждать, что величайшее благо человека — это плакать и стенать, алкать и жаждать и т. п. Следовательно ошибочно утверждать, что совершенство в добродетели и величайшее благо для человека состоит в любви к страданию. Правда, что наши христопоклонники полагают совершенную добродетель и величайшее благо человека не в страданиях и скорбях в буквальном и точном смысле слова, так как претерпевание скорбей есть всегда зло, а те, кто более всех страдают, не всегда бывают поэтому самыми добродетельными. Но они хотят только сказать, что совершенная добродетель состоит в постоянном терпении ради благой цели и что величайшее благо для человека состоит в воображаемых великих благах и наградах на небесах, причем ими будут обладать и наслаждаться, все те мужчины и женщины, кто в скорбях и страданиях прожил жизнь и претерпел их стойко, не изменяя добродетели. В этом смысле Христос говорил: Блаженны плачущие, так как они будут утешены, блаженны гонимые за правду, так как их есть царство небесное... Но эти объяснения не мешают этому правилу морали наших христопоклонников, рекомендующему искать страданий и скорбей, быть абсолютно ложным; стремиться к скорби и страданию, чтобы стяжать себе таким путем воображаемые блага и награды вечные, всегда будет заблуждением и даже безумием. Мнимое царство небесное, которому наши христопоклонники по-видимому придают такое большое значение, есть, как я уже выше показал, только воображаемое царство, и внушать народным массам жажду и взыскание действительных скорбей и страданий с целью стяжания таким путем наград, существующих только в воображении, значит злоупотреблять наивностью и легковерием масс. К тому же это правило — взыскание страданий, своего креста, отречение от себя и от всего своего достояния — основывается лишь на словах жалкого фанатика, как я уже показал выше. Итак придавать веру и следовать подобному правилу, неприемлемому с точки зрения естественного блага и прямого разума, является заблуждением и безумием.
Точно так же является заблуждением христианской морали осуждать, как это она делает, все естественные плотские удовольствия и не только естественные действия и проявления плоти, но также все желания и помышления о них, если нет налицо, как они выражаются, законного брака, заключенного по законам и постановлениям этой морали. Является ошибкой, говорю я, в этой морали считать все эти действия и мысли преступными и достойными вечного наказания. Нет ничего более естественного и законного, чем эта склонность, естественно приводящая всех людей к взаимному влечению; поэтому осуждать как порочную и преступную, склонность мужчин и женщин, которая является для них естественной и исходит из самой сокровенной глубины их природы, значит в некотором роде осуждать самое природу и ее творца, если бы она имела кроме самой себя другого творца. Как! Бог, бесконечно благий, захотел бы например обречь на вечный огонь ада молодых людей за то, что они вкусили друг с другом несколько минут наслаждения! за то, что они последовали сладостному влечению своей природы! за то, что они поддались тому влечению, которое сам бог так мощно внедрил в их природу, или даже лишь за то, что им приятны были мысли, желания или порывы плоти, которые сам бог вложил и пробудил в них? Это было бы совершенно смешно и нелепо; и смешно даже подумать нечто подобное о боге и о существе, которое предполагается бесконечно благим и бесконечно совершенным. Одна мысль о подобной недостойной жестокости вызывает ужас.
Итак явной ошибкой христианской морали является то, что она осуждает в людях мысли, желания и склонности, столь естественные, законные и необходимые для сохранения и умножения рода человеческого; смотреть на них как на порочные наклонности или пороки, достойные вечного наказания и отвержения, есть великое заблуждение.
Я это говорю однако вовсе не для того, чтобы в какой-либо мере одобрять или потворствовать распущенности тех мужчин и женщин, которые чрезмерно предаются этому животному влечению. Я порицаю и осуждаю в них излишества и беспорядочность, как и всякое другое излишество и беспорядочность. Я вовсе не оправдываю тех мужчин и женщин, которые доходят до потери чести или наживают себе какую-нибудь другую досадную неприятность только из-за плотских наслаждений. Я вовсе не думаю оправдывать тех мужчин и женщин, которые своим предосудительным поведением могут дать повод дурно отзываться о них и быть о них дурного мнения; в этом отношении, равно как и во многих других отношениях, нужно сообразоваться с общепринятыми законами и обычаями тех стран, где живешь. У нас брак между близкими родственниками безусловно воспрещен. У нас было бы сугубым преступлением соединяться вечными узами с близкой родственницей, во всяком случае — без особого на то разрешения, а в других местах это дозволяется и даже считается долгом благочестия и справедливости укреплять брак этими двойными узами любви и родства, согласно словам поэта о племени, где это общепринято (Овидий, кн. 3, 31). «Говорят, есть племена, у которых с сыном сочетается мать и дочь с отцом и растет семейное счастье от двойной любви».
Итак самое лучшее в этом отношении для всякого отдельного человека с умом — следовать законам и обычаям своей страны, не давая повода дурно думать или отзываться о них согласно другому правилу самих же наших христопоклонников: если ты в Риме, живи, как живут в Риме, в другом месте живи, как живут там.
Но называть эти поступки, желания, мысли преступлениями, достойными наказания и вечных мук ада, как учит религия и мораль христиан, есть невероятное заблуждение. Недостойно думать, что высшая благость пожелала так сурово наказывать людей по столь пустым и легким поводам. Мудро, во всяком случае, поступают те, которые умеют себя сдерживать и не следуют слепо и нескромно этому сладостному и мощному влечению природы. И мудр также тот, кто говорил по этому поводу, что он не намерен покупать раскаяние такой дорогой ценой. Это был Демосфен, см. «Исторический словарь». Но, с другой стороны, по моему мнению, глупы те, которые из-за святошества и суеверия зарекаются отведать это подчас хотя бы для опыта. Можно было бы еще многое сказать на эту тему, но того, что я сказал, вполне достаточно, чтобы воочию показать заблуждение христианской морали в этой области.
А вот другое заблуждение той же христианской морали. Она учит, что нужно любить своих врагов, что не следует мстить за обиды и не следует даже противиться злым, что нужно, напротив, благословлять тех, которые нас проклинают, делать добро тем, которые нам делают зло, позволять себя грабить, когда у нас хотят отнять наше добро, и всегда невозмутимо переносить обиды и дурное обращение и т. д. Это, повторяю, заблуждение или, вернее, ряд заблуждений. Нельзя руководиться в жизни этими правилами морали, которые так противоречат естественному праву, прямому (здравому) разуму, правде и естественной справедливости и даже хорошему и закономерному управлению.
Эти правила морали находятся в полном противоречии со веем тем, что я только-что сказал. Ведь ясно, что естественное право, здравый разум, законность и естественная справедливость требуют давать отпор злу и защищаться в случае несправедливого нападения; естественное право, здравый разум, законность и естественная справедливость внушают нам охранять свое тело, жизнь и достояние от тех, которые вздумали бы несправедливо отнимать их у нас; точно так же как вполне естественно ненавидеть зло, естественно ненавидеть и тех, которые нам несправедливо причиняют зло. Таким образом, вышеупомянутые правила христианской морали идут совершенно вразрез со всеми этими естественными правилами и следовательно ложны. Ошибочно поучать им и вводить в обиход; они противны всякому естественному праву и явно направлены к ниспровержению всякой справедливости, к угнетению бедных и слабых и противоречат хорошему управлению. Помнится мне, я читал где-то, что по этим соображениям император Юлиан, прозванный Отступником, бросил христианскую религию, не будучи в состоянии убедить себя в истинности религии, которая своими предписаниями и своею моралью направлена к низвержению справедливости и естественной правды.
Между тем эти правила христианской морали не только направлены к низвержению справедливости, они явно благоприятствуют злым, способствуют угнетению добрых и слабых злыми. Ведь, с одной стороны, утверждать, что не нужно мстить за обиды и дурное обращение, которому мы несправедливо подвергаемся, значит явно благоприятствовать злым. Разве не благоприятствуют злым, если предоставляют им свободу действия, даже позволяют грабить себя, когда у нас хотят отнять то, что мы имеем? Разве не значит потворствовать злым, если говорят, что надо любить их и делать им добро за все то зло, которое они нам причиняют? Несомненно, это значит потворствовать им, поощрять их в их злонамерениях и злодеяниях, давать им повод смело нападать на добрых и слабых, позволять им безнаказанно и без боязни делать все, что им угодно. С другой стороны, не значит ли это явно отдавать хороших, добрых и слабых людей в жертву обидам, оскорблениям и плохому обращению со стороны злых, которые рады будут извлекать для себя выгоду из этих прекрасных правил, будут свободно и смелее оскорблять и обижать людей справедливых, порядочных и слабых на том основании, что те не посмеют или не захотят мстить им и не станут даже защищаться от них, как должны были бы? Без сомнения это значит отдавать добрых в жертву обидам и оскорблениям злых или же требовать, чтобы добрые люди сами отдавали себя в жертву злым и своим врагам. Ведь честные люди не могут следовать этим правилам, не предоставляя злым делать все, что они хотят; поэтому говорить честным людям, что надо следовать вышеупомянутым правилам, значит сказать им, что они должны предоставлять злым полную свободу действия. А это, как я уже сказал, явно клонится к низвержению всякого порядка и справедливости. Следовательно эти правила явно ложны и вредны для действительного общественного блага.
Правда, в некоторых случаях лучше терпеливо снести какую-нибудь неправду, обиду, несправедливость, нежели прибегать к мести, лучше уступить кое в чем злым, чем ни в чем не уступать им. Известно, что благоразумие требует, смотря по обстоятельствам, выбирать меньшее зло во избежание большего. Приходится покупать мир, когда его нельзя получить иначе. Но другое дело говорить вообще, следуя принципам христианской морали, что нужно все терпеть от злых, что надо позволять себя грабить, обижать, разрывать на части и, если представится случай, даже заживо сжигать и что к тому же еще надо любить злых, желать и делать им добро, — все это под предлогом усовершенствования в добродетели, все это в пустой и обманчивой надежде на более великую, вечную награду, которой никогда не будет. Говорить так — значит сеять заблуждения, смешные и нелепые, противные здравому смыслу, природе и прямому разуму, вредные для честных людей, для государства и для хорошего управления, которое требует, чтобы честным людям были обеспечены мир и спокойствие, а злые встречали строгий отпор и наказание за свои злодеяния.
Поэтому древний закон Моисея, который наши христопоклонники признают за божественный закон, предписывал ближайшим родственникам человека, убитого злым недругом, строго мстить за смерть своего родича злостному убийце. Вот как гласит этот закон: Если кто-нибудь умрет от полученного им злостного удара, смерть его будет отмщена смертью того, кто его поразил; ближайший родственник убитого убьет убийцу при первой встрече; и если тот совершил убийство из ненависти и из засады, то ближайший родственник убитого отомстит его смерть убийце и умертвит его при первой встрече, как только найдет его.
Этот закон, явно противоречащий вышеприведенным правилам христианской морали, тоже показывает с очевидностью ложность их. Итак христианская религия содержит в своем учении и в своей морали явные заблуждения, как я доказал всеми этими аргументами и рассуждениями. Отсюда ясно следует, что она ложна и, стало быть, не является богоустановленной, как хотели бы нам втолковать наши христопоклонники. Вот пятое доказательство из числа тех, которые я собирался привести.
[1] Матф., 5:28.
[2] Матф., 5:39.
[3] Луки, 6:32.
[4] Quesnel на св. Иоанна Злат., 16:1.
[5] Пропуск в оригинале. - Прим. пер.