ОГЛАВЛЕНИЕ

2. Гонение Траяна. 

3. Гонение Марка Аврелия. 

Гонение Траяна.

      Гонение Траяна в начале 2 века (99-117 гг.) было первым систематическим гонением на христиан. Мы называем его систематическим потому, что оно вытекало из сознания опасности, какою грозило христианство твердости языческой римской империи. Этим гонение Траяна отличается от других гонений, бывших до этого времени и носивших характер случайности.

      Траян не был каким-нибудь слабоумным, но жестоким тираном, который по своему слабоумию вынужден бывает уступить страстям толпы. Траян не был ни Нероном, ни Домицианом. Он был муж серьезного ума, поклонник философии своего времени, друг лучших людей века – Тацита и Плиния Младшего, был искусным политиком.

     Поставив своей задачей снова поднять начинавшее дряхлеть римское государство, он был ревностным поборником язычества. Отсюда новая религия не могла ждать от него пощады. При том же, он был очень подозрителен ко всяким вновь возникающим обществам и союзам; он видел в них опасность для государственного благосостояния.

      Траяном в начале царствования издан был указ против тайных обществ. Он имел отношение по преимуществу к области Вифинской в Малой Азии. Этот указ не имел в виду общества христианского. В Вифинии сильно процветала жизнь общественная: там любили торжественно проводить важнейшие семейные празднества, любили ежегодно праздновать принятие начальником его новой должности... На каждое такое событие созывалось множество гостей. Такие собрания Траян считал опасными. Ему казалось, что они могли служить зерном для заговоров политических. К ним то и имел отношение закон его о тайных обществах.

      С другой стороны, Вифиния часто страдала от пожаров. Чтобы сколько-нибудь помочь беде, общество завело артели из людей простого звания, на обязанности которых было спешить тушением пожара, попросту сказать, учреждены были пожарные команды. Но Траян к таким невинным артелям относился с подозрением; ему казалось, что такие артели могли рождать беспорядки и возмущение в городах.

      Итак, закон о тайных обществах ничуть не имел ввиду христиан, однакож на деле он был приложен и к христианам. Этим христиане обязаны усердию проконсула Вифинского, Плиния Младшего.

      Плиний Младший принадлежал к лучшим людям своего времени, был хорошо образован, любил литературу и науку, но это не мешало ему или, лучше сказать, пособляло сделаться врагом христиан. Языческий ученый не мог оставаться равнодушным к христианам, которые низко ценили состояние языческой образованности.

      Плиний принадлежал к коллегии авгуров, на обязанности которых лежало заботиться об интересах языческого жречества и языческой религии. Да и по душе Плиний был усердным почитателем богов римских; там и здесь он строит на свой счет храмы. Как чиновник, он был очень ревностен и желал быть на хорошем счету у императора.

      Плиний назначен был в Вифинию главным образом затем, чтобы устранить многие беспорядки, накопившиеся здесь в правление прежних проконсулов. Плиний тотчас по вступлении в должность обратил внимание и на христиан, начал суд и расправу с ними.

      Кто такое были, по его мнению, христиане и как поступал он с ними – все это обстоятельный чиновник подробно описал в своем донесении Траяну. Содержание документа следующее: великое множество христиан, обвиненных в нарушении указа о тайных обществах, представлено было пред Плиния. Плиний был в затруднении, как поступить в подобном случае; с одной стороны потому, что он никогда не присутствовал при делах этого рода, а законодательство давало лишь общие правила относительно религий новых, с другой стороны он был изумлен громадным числом христиан, ибо по его словам «таковых было множество всякого возраста и состояния, и обоего пола», и притом по сознанию Плиния зараза этого суеверия росла все более и более: «…храмы были покинуты, богослужение языческое забыто, жертвы почти ни кем не покупались».

      Первым делом Плиния было разведать: что такое в самом деле были христиане. Он подвергает пыткам двух служительниц из христианского общества, которые звались диаконисами. Вероятно, он много рассчитывал на слабость женского пола. И однакож от них он не узнал ничего такого, что могло бы выставлять христиан в невыгодном свете.

      Вся вина христиан заключается в следующем: «в определенный день – день солнца (воскресенье) перед рассветом они собирались вместе, пели гимны Христу, как Богу, обязывались друг пред другом чтобы не воровать, не любодействовать, не обманывать, и что: вечером они снова собирались для вкушения пищи простой и обыкновенной (Агапы)». Все это было успокоительно для римского чиновника; одно было из рук вон плохо: это – непоколебимая привязанность христиан к их религии. И Плиний, верный государственным идеям своего времени, находил: "Что бы такое ни было, что христиане исповедуют, – одно упрямство и непоколебимая непреклонность заслуживают казни". Это значит, что римский чиновник, смотря на религию, как на дело подведомственное государству, требовал со стороны христиан подчинения авторитету государственному в делах самой веры.

      Плиний принимает строгие меры против христиан: он решительно требует от них отречения от своей веры, требует, чтобы курили ладаном перед бюстами богов и императора, совершали возлияние в честь их. В случае отказа поступать так, после троекратного, но тщетного приглашения последовать требованию, Плиний допускал смертную казнь относительно христиан.

      Много было отступников от христианства, по уверению Плиния: запертые было храмы языческие отворились, жертвы снова запылали. Читая известие об этом факте у Плиния – нужно помнить: кто пишет. Пишет римский чиновник, который хотел выставить перед императором особенную ревность в исполнении своих обязанностей. Конечно, отступники могли быть, но едва ли их было много: ведь это была первая пора христианства, когда ревность по вере была изумительно сильна.

      Ответ императора был краток: он воспрещает отыскивать христиан наравне с другими преступниками путем полицейским; за ними не должно быть поисков; но если они будут представлены на суд и уличены, они должны быть наказаны, но как? На это Траян отказывается дать ответ, находя, что случай случаю рознь. Впрочем, смертная казнь была обыкновенным наказанием в подобных случаях. Ответ императора Плинию составлен в форме указа, и он и составил первый закон против христиан.

      Закон Траяна в сущности был чрезвычайно жесток. Закон дает прямой ответ на вопрос: есть ли христианство само по себе преступление? И ответ дается утвердительный. «Доказанный христианин подлежит казни», по этому указу.

      Жизнь христианина оставалась в постоянной опасности. На него мог донести нищий, которому он отказал в подаянии, кредитор, которому он не заплатил в срок, беспорядочный юноша, которому он отказал в руке своей дочери, дурной сосед и т.д. Христианин косвенно лишился возможности прибегнуть с жалобой в суд на какого-либо обидчика, потому что обидчик всегда мог в отмщение указать на христианство обвиняющего.

      После этого весьма справедливо замечание Евсевия (3,33) по поводу указа Траянова: "Людям, которые желали делать зло христианам, открывалось после этого указа много к тому поводов. В одних странах чернь, в других правители могли устроять против христиан гонения".

      Скажем об актах мученических, сохранившихся до нас от времени гонения Траянова. Таких актов не много, и они, к сожалению, не стоят ни в какой связи с указом Траяна.

     Во времена Траяна потерпел мученическую кончину Симеон, второй епископ Иерусалимский, вероятно, брат апостола Иакова, так называемого брата Господня; полагают, что Симеону было уже 120 лет. Он обвинен был какими-то еретиками в том, что он был христианин и потомок Давида, следовательно был презрителем римской религии, – обвинен был и представлен на суд палестинского проконсула Аттика; в продолжение многих дней мужественно вынес различные мучения, и, наконец, был пригвожден ко кресту.

      До нас сохранилось несколько древних редакций или актов св. Игнатия Богоносца, епископа Антиохийского.

      Вероятно, Игнатий был арестован в Антиохии по распоряжению местного проконсула по обвинению в приверженности к христианству, как глава тайного общества, а, как известно, тайные общества запрещены были Траяном. Он был осужден и приговорен к растерзанию зверями. Из Антиохии глава христианского общества для исполнения приговора пересылается в Рим.

      Переправление осужденных на съедение зверями из провинций в Рим для услаждения римлян было делом обыкновенным. (О Траяне известно, что при нем гладиаторские игры и травля зверей в Риме приняли колоссальный размер. По завоевании Дакии в 107 году праздник в честь события продолжался 123 дня и состоял из зрелищ кровавого свойства.)

      В течение пути Игнатий пишет несколько посланий. Между ними замечательно послание в Рим к тамошним христианам, в котором он увещевает их не препятствовать его мученической кончине. Он преисполнен был жажды мученичества и ничего не опасался, как того, чтобы что-нибудь не воспрепятствовало исполниться его желанию соединиться с Христом. Этой жаждой дышат все его послания. «Я пшеница Божия, говорит он, и измелют меня зубы зверей, чтобы я сделался чистым хлебом Христовым».

      Игнатий боялся со стороны римских христиан чего-то такого, что воспрепятствовало бы ему восхитить мученический венец. В послании к римлянам он пишет: «Боюсь вашей любви, чтобы она не повредила мне, потому что вам легко то, что вы хотите сделать, а мне трудно достигнуть Бога, если вы пожалеете меня». В другом месте того же послания: «Сказываю, что добровольно умираю за Христа, если только вы не воспрепятствуете мне. Умоляю вас: не оказывайте мне неблаговременной любви».

      Игнатий переправляется в Рим достаточно длинным путем. Арестантов, по крайней мере не важных, переправляли по империи не с нарочитым конвоем, а пользовались для переправы различными случайными обстоятельствами.

      Путешествие Игнатия было очень свободно. Игнатий долго оставался в Смирне, где свободно виделся с епископом Смирнским Поликарпом; принимал многие депутации от других христианских общин, которые являлись подкреплять исповедника и насладиться его беседой. Здесь, в Смирне, он писал свои послания к различным церквам.

      Когда Игнатий высадился в гавани, называвшейся Порт, он отправился в Рим. По дороге и в самом Риме его встретили римские христиане с радостью и печалью, с радостью, потому что удостоились видеть богоносца, и печалью, потому что знали, какой жребий ожидает его в столице. Некоторые из христиан не оставляли однако же надежды на освобождение исповедника, о чем ранее знал Игнатий, они хотели достигнуть того, чтобы исповедник был пощажен. Но Игнатий со слезами умолял их, чтобы они никак не препятствовали ему совершить свое течение и соединиться с Богом. После того христиане преклонили колена, а Игнатий произнес молитву к Богу. По окончании молитвы он отведен был в амфитеатр и предан зверям, которые тотчас растерзали его. Остались только твердые части его тела, которые потом и перенесены в Антиохию.

      К числу мучеников Траянова времени некоторые историки присоединяют еще Климента, епископа Римского. Хотя нет оснований сомневаться, что Климент скончался мученически и именно при Траяне, но ничего нельзя сказать достоверного об обстоятельствах, при каких это произошло.

 Гонение Марка Аврелия.

      После царствования Траяна проходит целое полустолетие, в которое мы не встречаем новых законодательных мер против христиан. Лишь царствование знаменитого философа-императора Марка Аврелия (161-180 гг.) повторило в этом отношении царствование Траяна.

      Марк Аврелий – философ-стоик, – и гонение на христиан с первого раза представляется каким-то странным сочетанием. Историк Капитолин говорит: «Во всем он показывал великую умеренность, удерживая людей от зла и побуждая к добру… Он старался за каждое преступление налагать меньшее наказание, чем какое положено по закону». Гуманность его была всем известна. Он избегал всякого проявления жестокости.

      Спрашивается: чем объяснить, что Марк был гонителем христиан и гонителем жестоким?

      Марк Аврелий по своему религиозно-умственному строю представлял собой странное смешение идей философских с грубым суеверием. Язычество и философия равно для него были дороги. Марк Аврелий был в одно и тоже время и жалким суевером, и возвышенным философом. Он прямо верил в реальность языческих богов и их явлений. Если так доверял Марк языческой религии, то понятно, он не мог равнодушно смотреть на новую религию.

      При всем том, впрочем, языческое религиозное настроение Марка было второстепенной причиной к гонению на христиан. В Марке философ брал верх над язычником. Стоическая философия в лице Марка образовала такую школу, которая была безмерно горда, имела притязания снова воскресить древний мир. На этом пути эта школа встретила презираемую секту христиан, которая делала успехи, каких не могла ожидать стоическая школа. Секта парализовала влияние школы!

      Марк не признавал законным стремления человека решать проблемы, которые не имели прямого приложения к жизни. Между тем каждый христианин искал разрешения вечных проблем о Боге, мире, человеке. Уже с этой точки зрения Марк не мог понимать христианства, смотрел на него враждебно.

      Частности учения христианского тоже были неудобоприемлемы для его стоического миросозерцания. Центральная истина христианства – искупление – была совершенно чужда мысли Марка Аврелия. Марк учил, что человек должен искать помощи во всех случаях только в самом себе, в своих силах.

      Марк не признавал никакой необходимости в прощении грехов человеку со стороны Божества, в чем состояла практическая сторона искупления; потому что Марк не признавал грехов против Бога: «Кто грешит, говорит он, грешит против самого себя».

      Наконец Марк презирал христиан за их живое стремление к мученичеству. Для него мудрец – это человек без стремлений, без порывов, без восторгов, без воодушевления.

     Между тем христиане с воодушевлением и восторгом встречают и идут на смерть. Для Марка это не более, как суетное хвастовство. Так враждебно сталкивалась философия Марка с христианством.

      Но это еще не все. Марк должен был гнать христиан, как государственный муж, верный идеям своей империи. Может быть, ни один государь 2 и 3 века не был более исполнен языческой идеей о государстве и его правах в отношении к подданным, ни один не презирал более его права индивидуальной свободы совести, чем Марк.

      «Цель разумного существа – говорит Марк – это подчиняться законам государства и древнейшему государственному устройству». Никакое отделение себя от общегосподствующих интересов не должно быть терпимо – хотел сказать он.

     Всякое стремление к индивидуальной свободе, будь то в общественной жизни, будь то в религии, есть государственное преступление. Это идея чисто римская. Но эта идея должна была сделаться опасной для христианства.

      Христиане во всем и всегда давали знать, что они граждане нового религиозного общества, не имевшего ничего общего с религиозным устройством и направлением государства римского, и за это должны были расплачиваться своей кровью, своей жизнью.

      Гонение Марка производилось по именному императорскому приказанию, утвердившему гонение на христиан. Апологет Мелитон Сардийский свидетельствует: «Вышли новые указы, которыми преследуется род людей богобоязненных»; по характеру своему, эти указы он называет столь жестокими, что их «не заслуживали бы и неприязненные варвары» (Евсевий 4,26).

      Чтобы составить себе более ясное представление об указах Марка и самом гонении – нужно собрать характеристические черты гонения, как они указаны у христианских писателей. Черты гонения Марка новы в сравнении с гонением Траяна. Вот эти черты:

1) Правительство не только приказало хватать христиан, но приказывало отыскивать их, если они скрывались. Теперь «сыщики, по свидетельству Евсевия, употребляли все старание к отысканию христиан».

2) Правительство не хотело наказать христиан как каких нибудь преступников, а желало именно обращать их во что бы то ни стало снова к язычеству. Поэтому разрешены были пытки самые различные. Христиан устрашали зверями, их сажали в мрачные убийственные тюрьмы, растягивали ноги на деревянных колодах. (Евсевий 5.1). Только после всех этих истязаний исповедников предавали смерти.

3) Поощрялись доносы на христиан: т.е. не те только из христиан привлекаемы были к суду, кто объявляли себя христианами, но и те, кто скрытно были христианами. Доносчиков на христиан явилось многое множество. Ибо правдивым доносчикам обещано было хорошее вознаграждение, состоящее в получении имения обвиняемого.

4) Отрекшихся от христианства продолжали морить в темницах. У Евсевия говорится: «Взятые под стражу при наличии гонения и отрекшиеся от Христа были также заключаемы в тюрьму и претерпевали мучения; отречение не приносило им никакой пользы. Исповедовавшие себя тем, чем они были, – христианами, заключаемы были, как христиане, не обвиняясь ни в чем более, напротив, отрекшиеся содержались, как человекоубийцы и беззаконники» (Евсевий 5.1). Это происходило потому, что христиан кроме христианства обвиняли еще в разных самых страшных преступлениях, какие возводила на них народная толпа.

5) Обвинение и преследование христиан как преступников на основании народной молвы. Языческие власти заставляли слуг давать показания против христиан-господ. Эти слуги – язычники, боясь мучений, возводили на христиан «много такого, по словам Евсевия (5:1), чего нельзя ни выразить ни помыслить...»

      Обращаемся к мученическим актам, сохранившимся до нас от времен гонения Марка Аврелия. Таких актов не много, но тем драгоценнее они. Первое место между ними занимают мученические акты Поликарпа, епископа Смирнского. Кончина Поликарпа относится учеными к 166 г. Эти акты – не что иное, как собственно послание церкви Смирнской, извещающее прочие церкви о мученической кончине епископа Смирнского и других христиан одновременно с ним. Такими мучениками вместе с Поликарпом были 11 филадельфийцев.

      Когда наступило гонение, Поликарп хотел было оставаться в городе Смирне, но христиане убедили его, чтобы он скрылся в деревню, из этой деревни он потом укрывался в другое место. Здесь наконец и нашли его сыщики. Для открытия места нахождения Поликарпа они схватили двух рабов Поликарпа, подвергли одного из них пытке и таким образом выведали о месте, где находился исповедник. Когда сыщики открыли епископа Смирнского, он не устрашился, а приказал накрыть стол и угостить их, сам предался молитве. Затем на осле он отправлен был в город Смирну. На дороге ему встретился главный начальник полиции, посадил его к себе в экипаж и начал уговаривать его отречься от христианства. Когда же христианский епископ не внимал его убеждениям, полицейский начальник вытолкнул его из экипажа, так что исповедник повредил себе ногу, но бодро дошел до города. Затем он приведен был в амфитеатр для допроса проконсулом. Проконсул всячески старался побудить его к отречению от Христа, указывал на седину, грозил зверями, призывал одуматься. На все это Поликарп отвечал: «Мы не меняем лучшего на худшее: хорошо менять только зло на добро». «Вот уже 86 лет я служу Господу». Тогда герольды троекратно провозгласили вслух всем: «Поликарп объявил себя христианином». После этого народная толпа обратилась к распорядителю общественными зрелищами с требованием, чтобы Поликарп был отдан зверям на съедение в амфитеатре. Но он отказал в этом толпе, так как бой с зверями уже кончился. Очевидно, что в это время совершался какой-то языческий праздник в Смирне, в продолжение которого происходили кровавые игры амфитеатра. Тогда народ потребовал, чтобы Поликарп живой был сожжен. Это требование не встретило противодействия в начальстве. Сложен был костер, на нем распростерт мученик; Поликарпа хотели было пригвоздить к дереву, но так как он объявил, что он и без гвоздей останется неподвижен, то его только связали на костре. Костер наконец был зажжен, но тело мученика сопротивлялось разрушительному действию огня. В виду этого один из служителей казни подошел к мученику и пронзил его мечом. Кровь утушила пламя огня. Наконец, язычники сожгли тело Поликарпа, и христианам оставалось только собрать кости и пепел от него, что они и сделали, а также Смиряне постановили воспоминать день его мученической кончины.

      Другим замечательным церковно-историческим документом, относящимся к временам гонения Марка Аврелия, служат мученические акты Лионских и Вьеннских христиан в Галлии.

      Акты открываются тем, что в самых ужасных чертах описывают народную ненависть к христианам. В них говорится: «Мало того, что для нас закрыт был в ход в дома, бани, народные площади, нам нельзя было показываться в каком бы то ни было месте». Народ неистовствовал при появлении христиан, прибегал к побоям, бросал камнями, грабил, хватал и влачил христиан по улицам. Первомученики не скрывались, а готовы были перенести все за веру. Затем документ с подробностью передает сказание о мужестве и терпении исповедников среди допросов и пыток. С особенным воодушевлением акты говорят о рабыне Бландине, за которую все боялись, как бы она, по своей немощи, не отреклась от Христа, но которая однакож показала себя даже мужественнее мужей. «Бландина, говорят акты, исполнилась такой силы, что самые мучители ее, сменявшие друг друга и всячески мучившие ее с утра до вечера, наконец утомились, изнемогли и признали себя побежденными, потому что не знали уже, что более делать с нею».

      Как дело, достойное памяти потомства, акты обозначают поведение при допросе Санкта, диакона Вьеннского. «Между тем, как язычники – говорят акты – удручали исповедника продолжительностью и тяжестью пыток, он с твердостью противостоял им, так что даже не объявил ни своего имени, ни народа, ни города, откуда он, ни того, раб ли он или свободный, но на все эти вопросы отвечал только: «Я христианин». Это ожесточило мучителей, и они так тиранствовали над мучеником, что «все тело его сделалось раною и язвою, все стянулось и потеряло человеческий образ».

      Во второй части актов рассказывается о мученической кончине исповедников. Продержав известное время в темнице, исповедников снова подвергли пыткам и наконец предали смерти. Так как подоспела ярмарка в Лионе, во время которой здесь открывался амфитеатр и производился бой зверей, то большая часть мучеников была отдана на растерзание зверям в амфитеатре. В принятии мученической кончины между другими особенно прославились мужеством Санкт и Бландина. Бландина предстает пред глазами читателя с мальчиком Понтиком, лет пятнадцати, братом своим. Понтик, не смотря на свои отроческие лета, перенес с воодушевлением все муки, среди которых и испустил дух. Сама Бландина, по словам актов, пострадав под ударами бичей, под челюстями зверей, на раскаленной сковороде, наконец была опутана сетью и брошена волу. Животное долго бросало ее вверх, и среди таких мучений она скончалась.

      Акты в заключение указывают на глубокое смирение мучеников: «Несмотря на то, что они претерпели всевозможные мучения, и сами они не назывались мучениками, и нам не позволяли себя называть этим именем; напротив негодовали, если кто в письме или разговоре называл их мучениками. «Мы только слабые и смиренные исповедники», говорили они сами о себе и просили братий молиться за них.

      Акты своим повествованием направляются против монтанизма, который в это время уже довольно распространяется в Малой Азии. Монтанисты не признавали своими братьями падших во время гонений, то есть поколебавшихся в вере, чуждаясь таких. Напротив, акты говорят о галльских мучениках, что они «не превозносились над падшими», – этим давался урок гордому монтанизму.

      Далее, мотанисты учили, что нужно всячески домогаться мученической кончины. Поликарп, по их воззрению, не осуществлял идеала истинного христианина. Им могло представляться зазорным, что Поликарп сначала позволил себе укрываться от гонений. Напротив галльские мученики только тогда являются на суд, когда их требует толпа или проконсул, или к тому побуждает польза братий.

      Затем монтанисты, если им удавалось потерпеть истязания за имя Христово, любили величаться прозвищем мучеников. Напротив галльские мученики чуждались подобного наименования, как неприличного человеку и принадлежащего единственно Христу.