Союзно общество гнетут

А.Н.Радищев. Стихотворения.
Библиотека поэта. Большая серия. 2-е изд.
Ленинград: Советский писатель, 1975.

Примечание к стихотворению

РАДИЩЕВ А. Н. («Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона»)

РАДИЩЕВ А. Н. (статья В. Е. Якушкина из «Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона», 1890 – 1907)

Радищев (Александр Николаевич) — известный писатель, один из главных представителей у нас «просветительной философии».

Дед его, Афанасий Прокофьевич Радищев, один из потешных Петра Великого, дослужился до бригадирского чина и дал своему сыну Николаю хорошее по тому времени воспитание: Николай Афанасьевич знал несколько иностранных языков, был знаком с историей и богословием, любил сельское хозяйство и много читал. Он был очень любим крестьянами, так что во время Пугачёвского бунта, когда он со старшими детьми спрятался в лесу (жил он в Кузнецком уезде Саратовской губернии), а младших детей отдал на руки крестьянам, никто не выдал его. Старший сын его, Александр, любимец матери, родился 20 августа 1749 г. Русской грамоте он выучился по часослову и псалтырю. Когда ему было 6 лет, к нему был приставлен учитель француз, но выбор оказался неудачный: учитель, как потом узнали, был беглый солдат. Тогда отец решил отправить мальчика в Москву. Здесь Радищев был помещён у родственника своей матери, М. Ф. Аргамакова, человека умного и просвещённого. Радищев был поручен заботам очень хорошего француза-гувернёра, бывшего советника руанского парламента, бежавшего от преследований правительства Людовика XV. Очевидно, от него Радищев узнал впервые некоторые положения философии просвещения. Аргамаков, по связям своим с Московским университетом (другой Аргамаков, А. М., был первым директором университета), доставил Радищеву возможность пользоваться уроками профессоров.

С 1762 по 1766 г. Радищев учился в пажеском корпусе (в Санкт-Петербурге), и, бывая во дворце, мог наблюдать роскошь и нравы Екатерининского двора. Когда Екатерина повелела отправить в Лейпциг, для научных занятий, двенадцать молодых дворян, в том числе шесть пажей, из наиболее отличившихся поведением и успехами в учении, между последними находился и Радищев. О пребывании Радищева за границей, помимо собственного свидетельства Радищева (в его «Житии Ф. В. Ушакова»), даёт сведения целый ряд официальных документов о жизни русских студентов в Лейпциге. Эти документы служат доказательством, что Радищев в «Житии Ушакова» ничего не преувеличил, а скорее даже смягчил многое; то же подтверждают и дошедшие до нас частные письма родных к одному из товарищей Радищева.

При отправке студентов за границу была дана инструкция относительно их занятий, написанная собственноручно Екатериной II. В этой инструкции читаем: «1) Обучаться всем латинскому, французскому, немецкому и, если возможно, славянскому языкам, в которых должны себя разговорами и чтением книг экзерцировать. 2) Всем обучаться моральной философии, истории, а наипаче праву естественному и всенародному и несколько и Римской истории и праву. Прочим наукам обучаться оставить всякому по произволению». На содержание студентов были назначены значительные средства — по 800 р. (с 1769 г. — по 1000 р.) в год на каждого. Но приставленный к дворянам в качестве воспитателя («гофмейстера») майор Бокум утаивал значительную часть ассигновки в свою пользу, так что студенты сильно нуждались. Их поместили в сырой, грязной квартире. Радищев, по донесению кабинет-курьера Яковлева, «находился всю бытность (Яковлева) в Лейпциге болен, да и по отъезде ещё не выздоровел, и за болезнью к столу ходить не мог, а отпускалось ему кушанье на квартиру. Он в рассуждении его болезни, за отпуском худого кушанья, прямой претерпевает голод». Бокум был человек грубый, необразованный, несправедливый и жестокий, дозволявший себе применять к русским студентам телесные наказания, иногда очень сильные. К тому же он был человек крайне хвастливый и невоздержанный, что ставило его постоянно в очень неловкие и комические положения. С самого выезда из Петербурга у Бокума начались столкновения со студентами; неудовольствие их против него постоянно росло и наконец выразилось в очень крупной истории. Бокум постарался выставить студентов бунтовщиками, обратился к содействию Лейпцигских властей, потребовал солдат и посадил всех русских студентов под строгий караул. Только благоразумное вмешательство посла нашего, князя Белосельского, не дало истории этой окончиться так, как её направлял Бокум. Посол освободил заключённых, вступился за них, и хотя Бокум остался при студентах, но стал обходиться с ними лучше, и резкие столкновения более не повторялись.

Неудачно также было избрание для студентов духовника: с ними был отправлен иеромонах Павел, человек весёлый, но малообразованный, вызывавший насмешки студентов.

Из товарищей Радищева особенно замечателен Фёдор Васильевич Ушаков, по тому огромному влиянию, какое он оказал на Радищева, написавшего его «Житие» и напечатавшего некоторые из сочинений Ушакова. Одарённый пылким умом и честными стремлениями, Ушаков до отъезда за границу служил секретарём при статс-секретаре Г. Н. Теплове и много работал по составлению рижского торгового устава. Он пользовался расположением Теплова, имел влияние на дела; ему предсказывали быстрое возвышение на административной лестнице, «многие обучалися почитать его уже заранее». Когда Екатерина II приказала отправить дворян в Лейпцигский университет, Ушаков, желая образовать себя, решился пренебречь открывавшейся карьерой и удовольствиями и ехать за границу, чтобы вместе с юношами сесть на ученическую скамейку. Благодаря ходатайству Теплова, ему удалось исполнить своё желание. Ушаков был человек более опытный и зрелый, нежели другие его сотоварищи, которые и признали сразу его авторитет. Он был достоин приобретённого влияния; «твёрдость мыслей, вольное их изречение» составляли его отличительное свойство, и оно особенно привлекало к нему его юных товарищей. Он служил для других студентов примером серьёзных занятий, руководил их чтением, внушал им твёрдые нравственные убеждения. Он учил, например, что тот может побороть свои страсти, кто старается познать истинное определение человека, кто украшает разум свой полезными и приятными знаниями, кто величайшее услаждение находит в том, чтобы быть отечеству полезным и быть известным свету. Здоровье Ушакова было расстроено ещё до поездки за границу, а в Лейпциге он ещё испортил его, отчасти образом жизни, отчасти чрезмерными занятиями, и опасно захворал. Когда доктор, по его настоянию, объявил ему, что «завтра он жизни уже не будет причастен», он твёрдо встретил смертный приговор, хотя, «нисходя во гроб, за оным ничего не видел». Он простился с своими друзьями, потом, призвав к себе одного Радищева, передал в его распоряжение все свои бумаги и сказал ему: «помни, что нужно в жизни иметь правила, дабы быть блаженным». Последние слова Ушакова «неизгладимой чертой ознаменовались на памяти» Радищева. Перед смертью, ужасно страдая, Ушаков просил дать ему яду, чтобы поскорее окончились его мучения. Ему в этом было отказано, но это всё-таки заронило в Радищеве мысль, «что жизнь несносная должна быть насильственно прервана». Ушаков умер в 1770 г.

Занятия студентов в Лейпциге были довольно разнообразны. Они слушали философию у Платнера, который, когда его в 1789 г. посетил Карамзин, с удовольствием вспоминал о своих русских учениках, особенно о Кутузове и Радищеве. Студенты слушали также и лекции Геллерта или, как выражается Радищев, «наслаждался его преподаванием в словесных науках». Историю студенты слушали у Бема, право — у Гоммеля. По словам одного из официальных донесений 1769 г., «все генерально с удивлением признаются, что в столь короткое время оказали они (русские студенты) знатные успехи, и не уступают в знании тем, кто издавна там обучается. Особливо же хвалят и находят отменно искусными: во-первых, старшего Ушакова (в числе студентов было двое Ушаковых), а по нём Янова и Радищева, которые превзошли чаяние своих учителей». По своему «произволению» Радищев занимался медициной и химией, не как любитель, а серьёзно, так что мог выдержать экзамен на врача и потом с успехом занимался лечением. Занятия химией тоже навсегда остались одним из его любимых дел. Вообще, он приобрёл в Лейпциге серьёзные знания по естественным наукам. Инструкция предписывала студентам изучать языки; как шло это изучение, мы не имеем сведений, но Радищев хорошо знал языки немецкий, французский и латинский. Позднее он выучился языку английскому и итальянскому. Проведя несколько лет в Лейпциге, он, как и его товарищи, сильно позабыл русский язык, так что по возвращении в Россию занимался им под руководством известного Храповицкого, секретаря Екатерины.

Читали студенты много, и преимущественно французских писателей эпохи Просвещения; увлекались сочинениями Мабли, Руссо и в особенности Гельвеция. В общем, Радищев в Лейпциге, где он побыл пять лет, приобрёл разнообразные и серьёзные научные познания и сделался одним из самых образованных людей своего времени не только в России. Он не прекращал занятий и усердного чтения во всю свою жизнь. Его сочинения проникнуты духом «просвещения» XVIII века и идеями французской философии.

В 1771 г. с некоторыми из своих товарищей Радищев возвратился в Петербург и скоро вступил на службу в Сенат, как товарищ и друг его, Кутузов, протоколистом, с чином титулярного советника. Они недолго прослужили в Сенате: им мешало плохое знание русского языка, тяготило товарищество приказных, грубое обращение начальства. Кутузов перешёл в военную службу, а Радищев поступил в штаб командовавшего в Петербурге генерал-аншефа Брюса, в качестве обер-аудитора, и выделился добросовестным и смелым отношением к своим обязанностям.

В 1775 г. Радищев вышел в отставку с чином армии секунд-майора. Один из товарищей Радищева по Лейпцигу, Рубановский, познакомил его с семьёй своего старшего брата, на дочери которого, Анне Васильевне, он и женился.

В 1778 г. Радищев был вновь определён на службу в государственную камерц-коллегию на ассесорскую вакансию. Он быстро и хорошо освоился даже с подробностями порученных коллегии торговых дел. Вскоре ему пришлось участвовать в разрешении одного дела, где целая группа служащих, в случае обвинения, подлежала тяжёлому наказанию. Все члены коллегии были за обвинение, но Радищев, изучив дело, не согласился с таким мнением и решительно восстал на защиту обвиняемых. Он не согласился подписать приговор и подал особое мнение; напрасно его уговаривали, пугали немилостью президента, графа А. Р. Воронцова, — он не уступал; пришлось доложить об его упорстве Воронцову. Последний сначала действительно разгневался, предполагая в Радищеве какие-нибудь нечистые побуждения, но всё-таки потребовал дело к себе, внимательно пересмотрел его и согласился с мнением Радищева: обвиняемые были оправданы.

Из коллегии Радищев в 1788 г. переведён был на службу в петербургскую таможню, помощником управляющего, а потом и управляющим. На службе в таможне Радищев тоже успел выдаться своим бескорыстием, преданностью долгу, серьёзным отношением к делу. Занятия русским языком и чтение привели Радищева к собственным литературным опытам. Сначала он издал перевод сочинения Мабли: «Размышления о греческий истории» (1773), затем начал составлять историю российского Сената, но написанное уничтожил. После кончины горячо любимой жены (1783) он стал искать успокоения в литературной работе. Существует маловероятное предание об участии Радищева в «Живописце» Новикова. Более вероятно, что Радищев участвовал в издании «Почты Духов» Крылова, но и это не может считаться доказанным.

Несомненно литературная деятельность Радищева начинается только в 1789 году, когда им было напечатано «Житие Фёдора Васильевича Ушакова с приобщением некоторых его сочинений» («О праве наказания и о смертной казни», «О любви», «Письма о первой книге Гельвециева сочинения о разуме»).

Воспользовавшись указом Екатерины II о вольных типографиях, Радищев завёл свою типографию у себя на дому и в 1790 г. напечатал в ней своё «Письмо к другу, жительствующему в Тобольске, по долгу звания своего». В этом небольшом сочинении описывается открытие памятника Петру Великому и попутно высказываются некоторые общие мысли о государственной жизни, о власти и проч. «Письмо» было лишь как бы «пробой»; вслед за ним Радищев выпустил своё главное сочинение: «Путешествие из Петербурга в Москву», с эпиграфом из Телемахиды: «Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй». Книга начинается с посвящения «А. М. К., любезнейшему другу», т. е. товарищу Радищева, Кутузову. В посвящении этом автор пишет: «Я взглянул окрест меня — душа моя страданиями человеческими уязвлена стала». Он понял, что человек сам виноват в этих страданиях, оттого что «он взирает не прямо на окружающие его предметы». Для достижения блаженства надо отнять завесу, закрывающую природные чувствования. Всякий может сделаться соучастником в блаженстве себе подобных, противясь заблуждениям. «Се мысль, побудившая меня начертать, что читать будешь». «Путешествие» разделяется на главы, из которых первая называется «Выезд», а последующие носят названия станций между Петербургом и Москвой; оканчивается книга приездом и восклицанием: «Москва! Москва!» Книга стала быстро раскупаться. Её смелые рассуждения о крепостном праве и других печальных явлениях тогдашней общественной и государственной жизни обратили на себя внимание самой императрицы, которой кто-то доставил «Путешествие».

Хотя книга была издана «с дозволения управы благочиния», т. е. с разрешения установленной цензуры, но всё-таки против автора было поднято преследование. Сначала не знали, кто автор, так как имя его не было выставлено на книге; но, арестовав купца Зотова, в лавке которого продавалось «Путешествие», скоро узнали, что книга писана и издана Радищевым. Он был тоже арестован, дело его было «препоручено» известному Шешковскому. Екатерина забыла, что Радищев и в пажеском корпусе, и за границей учился «праву естественному» по высочайшему повелению и что она сама проповедовала и дозволяла проповедовать принципы подобные тем, какие проводило «Путешествие». Она отнеслась к книге Радищева с сильным личным раздражением, сама составила вопросные пункты Радищеву, сама через Безбородко руководила всем делом. Посаженный в крепость и допрашиваемый страшным Шешковским, Радищев заявлял о своём раскаянии, отказывался от своей книги, но вместе с тем в показаниях своих нередко высказывал те же взгляды, какие приводились в «Путешествии». Выражением раскаяния Радищев надеялся смягчить угрожавшее ему наказание, но вместе с тем он был не в силах скрывать свои убеждения. Кроме Радищева допрашивали многих лиц, причастных к изданию и к продаже «Путешествия»; следователи искали, нет ли у Радищева сообщников, но их не оказалось. Характерно, что расследование, произведённое Шешковским, не было сообщено палате уголовного суда, куда, по высочайшему указу, было передано дело о «Путешествии».

Судьба Радищева была заранее решена: он был признан виновным в самом указе о предании его суду. Уголовная палата произвела очень краткое расследование, содержание которого было определено в письме Безбородко к главнокомандующему в Петербурге графу Брюсу. Задача палаты состояла только в придании законной формы предрешённому осуждению Радищева, в подыскании и подведении законов, по которым он должен был быть осуждён. Задача эта была нелёгкая, так как трудно было обвинить автора за книгу, изданную с надлежащего разрешения, и за взгляды, которые ещё недавно пользовались покровительством. Уголовная палата применила к Радищеву статьи Уложения о покушении на государево здоровье, о заговорах, измене, и приговорила его к смертной казни. Приговор, переданный в Сенат и затем в Совет, был утверждён в обеих инстанциях и представлен Екатерине. 4-го сентября 1790 г. состоялся именной указ, который признавал Радищева виновным в преступлении присяги и должности подданного, изданием книги, «наполненной самыми вредными умствованиями, разрушающими покой общественный, умаляющими должное ко властям уважение, стремящимися к тому, чтобы произвести в народе негодование против начальников и начальства и, наконец, оскорбительными и неистовыми изражениями против сана и власти царской»; вина Радищева такова, что он вполне заслуживает смертную казнь, к которой приговорён судом, но «по милосердию и для всеобщей радости», по случаю заключения мира со Швецией, смертная казнь заменена ему ссылкой в Сибирь, в Илимский острог, «на десятилетнее безысходное пребывание». Указ тогда же был приведён в исполнение.

Печальная судьба Радищева привлекла к себе всеобщее внимание: приговор казался невероятным, в обществе не раз возникали слухи, что Радищев прощён, возвращается из ссылки, но слухи эти не оправдывались, и Радищев пробыл в Илимске до конца царствования Екатерины. Положение его в Сибири было облегчено тем, что граф А. Р. Воронцов продолжал всё время оказывать поддержку ссыльному писателю, доставлял ему покровительство со стороны начальников в Сибири, присылал ему книги, журналы, научные инструменты и пр. К нему в Сибирь приехала сестра его жены, Е. В. Рубановская, и привезла младших детей (старшие остались у родных для получения образования). В Илимске Радищев женился на Е. В. Рубановской. Во время ссылки он изучал сибирскую жизнь и сибирскую природу, делал метеорологические наблюдения, много читал и писал. Он чувствовал такое стремление к литературной работе, что даже в крепости, во время суда, воспользовался разрешением писать и написал повесть о Филарете Милостивом. В Илимске он занимался также лечением больных, вообще старался помочь чем кому мог и сделался, по свидетельству современника, «благодетелем той страны». Его заботливая деятельность простиралась вёрст на 500 вокруг Илимска.

Император Павел вскоре после своего воцарения вернул Радищева из Сибири (Высочайшее повеление 23 ноября 1796 г.), причём Радищеву предписано было жить в его имении Калужской губернии, сельце Немцове, а за его поведением и перепиской велено было наблюдать губернатору. По ходатайству Радищева ему было разрешено государем съездить в Саратовскую губернию посетить престарелых и больных родителей. После воцарения Александра I Радищев получил полную свободу; он был вызван в Петербург и назначен членом комиссии для составления законов. Сохранились рассказы (в статьях Пушкина и Павла Радищева) о том, что Радищев, удивлявший всех «молодостью седин», подал общий проект о необходимых законодательных преобразованиях — проект, где опять выдвигалось вперёд освобождение крестьян и пр. Так как проект этот не найден в делах комиссии, то высказаны были сомнения в самом существовании его; однако, кроме показаний Пушкина и Павла Радищева, мы имеем несомненное свидетельство современника, Ильинского, который был тоже членом комиссии и должен был хорошо знать дело. Несомненно, во всяком случае, что проект этот, как его передаёт сын Радищева, вполне совпадает с направлением и характером сочинений Радищева. Тот же Ильинский и другой современный свидетель, Борн, удостоверяют также верность другого предания, о смерти Радищева. Предание это говорит, что когда Радищев подал свой либеральный проект необходимых реформ, председатель комиссии, граф Завадовский, сделал ему строгое внушение за его образ мыслей, сурово напомнив ему о прежних увлечениях и даже упомянув о Сибири. Радищев, человек с сильно расстроенным здоровьем, с разбитыми нервами был до того потрясён выговором и угрозами Завадовского, что решился покончить с собой, выпил яду и умер в страшных мучениях. Он как бы вспомнил пример Ушакова, научивший его, что «жизнь несносная должна быть насильственно прервана». Скончался Радищев в ночь на 12 сентября 1802 г. и похоронен на Волковом кладбище.

Главное литературное произведение Радищева — «Путешествие из Петербурга в Москву». Сочинение это замечательно, с одной стороны, как наиболее резкое выражение влияния, какое приобрела у нас в XVIII веке французская философия Просвещения, а с другой — как наглядное доказательство того, что лучшие представители этого влияния умели применять идеи Просвещения к русской жизни, к русским условиям. «Путешествие» Радищева как бы состоит из двух частей: теоретической и практической. В первой мы видим постоянные заимствования автора из различных европейских писателей. Радищев сам объяснял, что он писал свою книгу в подражание «Иорикову путешествию» Стерна и находился под влиянием «Истории Индии» Рейналя; в самой книге встречаются ссылки на разных авторов, а многие неуказанные заимствования тоже легко определяются. Наряду с этим мы встречаем в «Путешествии» постоянное изображение русской жизни, русских условий и последовательное применение к ним общих принципов Просвещения.

Радищев — сторонник свободы; он даёт не только изображение всех неприглядных сторон крепостного права, но говорит о необходимости и возможности освобождения крестьян. Радищев нападает на крепостное право не только во имя отвлечённого понятия о свободе и достоинстве человеческой личности: его книга показывает, что он внимательно наблюдал народную жизнь в действительности, что у него было обширное знание быта, на которое и опирался его приговор крепостному праву. Средства, которые «Путешествие» предлагает для уничтожения крепостного права, тоже согласованы с жизнью, вовсе не являются чрезмерно резкими. «Проект в будущем», предлагаемый Радищевым, указывает такие меры: прежде всего освобождаются дворовые и запрещается брать крестьян для домашних услуг, — если же кто возьмёт, то крестьянин делается свободным; дозволяются браки крестьян без согласия помещика и без выводных денег; крестьяне признаются собственниками движимого имения и удела земли, ими обрабатываемого; требуется, далее, суд равных, полные гражданские права, запрещение наказывать без суда; крестьянам дозволяется покупать землю; определяется сумма, за которую крестьянин может выкупаться; наконец, настаёт полное уничтожение рабства. Конечно, это литературный план, который не может быть рассматриваем как готовый законопроект, но общие его основания должны быть признаны применимыми и для того времени. Нападки на крепостное право — главная тема «Путешествия»; недаром Пушкин назвал Радищева: «рабства враг».

Книга Радищева затрагивает, кроме того, целый ряд других вопросов русской жизни. Радищев вооружается против таких сторон современной ему действительности, которые теперь уже давно осуждены историей; таковы его нападки на зачисление дворян в службу с детских лет, на несправедливость и корыстолюбие судей, на полный произвол начальников и пр. «Путешествие» поднимает и такие вопросы, которые до сих пор имеют жизненное значение; так, оно вооружается против цензуры, против праздничных приёмов у начальников, против купеческих обманов, против разврата и роскоши. Нападая на современную ему систему образования и воспитания, Радищев рисует идеал, во многом не осуществлённый до сих пор. Он говорит, что правительство существует для народа, а не наоборот, что счастье и богатство народа измеряются благосостоянием массы населения, а не благополучием немногих лиц и пр.

Общий характер миросозерцания Радищева отражает и его крайне резкая «Ода вольности», помещённая в «Путешествии» (в значительной степени воспроизведена в I т. «Русской поэзии» А. С. Венгерова). Стихотворению Радищева «Богатырская повесть Бова» подражал Пушкин. Радищев — совсем не поэт; его стихи по большей части очень слабы. Проза его, напротив, обладает нередко значительными достоинствами. Забывший за границей русский язык, учившийся потом по Ломоносову, Радищев часто даёт чувствовать оба эти условия: речь его бывает тяжела и искусственна; но вместе с тем в целом ряде мест он, увлекаемый изображаемым предметом, говорит просто, иногда живым, разговорным языком. Многие сцены в «Путешествии» поражают своей жизненностью, показывая наблюдательность и юмор автора.

В 1807 — 1811 годах в Санкт-Петербурге было издано собрание сочинений Радищева, в шести частях, но без «Путешествия» и с некоторыми пропусками в «Житии Ушакова». Первое издание «Путешествия» было уничтожено отчасти самим Радищевым перед его арестом, отчасти властями; осталось его несколько десятков экземпляров. Спрос на него был большой; его переписывали. Массон свидетельствует, что многие платили значительные деньги за то, чтобы получить «Путешествие» для прочтения. Отдельные отрывки из «Путешествия» печатались в разных изданиях: «Северном Вестнике» Мартынова (в 1805 г.), при статье Пушкина, которая появилась в печати впервые в 1857 г., в предисловии М. А. Антоновича к переводу Шлоссеровой истории XVIII века. Не всегда такие перепечатки удавались. Когда Сопиков поместил в своей библиографии (1816) посвящение из «Путешествия», страничка эта была вырезана, перепечатана и сохранилась в полном виде лишь в очень немногих экземплярах. В 1858 г. «Путешествие» было напечатано в Лондоне, в одной книге с сочинением князя Щербатова: «О повреждении нравов в России», с предисловием Герцена. Текст «Путешествия» дан здесь с некоторыми искажениями, по испорченной копии. С этого же издания «Путешествие» было перепечатано в Лейпциге, в 1876 г. В 1868 г. состоялось Высочайшее повеление, дозволившее печатать «Путешествие» на основании общих цензурных правил. В том же году появилась перепечатка книги Радищева, сделанная Шигиным, но с большими пропусками и опять-таки по искажённой копии, а не по подлиннику. В 1870 г. П. А. Ефремов предпринял издание полного собрания сочинений Радищева (с некоторыми дополнениями по рукописям), внеся в него и полный текст «Путешествия» по изданию 1790 г. Издание было напечатано, но в свет не вышло: оно было задержано и уничтожено. В 1888 г. А. С. Сувориным было издано «Путешествие», но всего в 99 экземплярах. В 1869 г. П. И. Бартенев перепечатал, в «Сборнике XVIII века», «Житие Ф. В. Ушакова»; в «Русской Старине» 1871 г. перепечатано «Письмо к другу, жительствующему в Тобольске». Академик М. И. Сухомлинов напечатал в своём исследовании о Радищеве повесть Радищева о Филарете. Глава из «Путешествия» о Ломоносове напечатана в I т. «Русской поэзии» С. А. Венгерова. Там же воспроизведены все стихотворения Радищева, не исключая «Оды вольности».

На имени Радищева долго лежал запрет; оно почти не встречалось в печати. Вскоре после его смерти появилось несколько статей о нём, но затем имя его почти исчезает в литературе и встречается очень редко; о нём приводятся лишь отрывочные и неполные данные. Батюшков внёс Радищева в составленную им программу сочинения по русской словесности. Пушкин писал Бестужеву : «Как можно в статье о русской словесности забыть Радищева? Кого же мы будем помнить?». Позднее Пушкин на опыте убедился, что вспоминать об авторе «Путешествия» не так легко: его статья о Радищеве не была пропущена цензурой и появилась в печати только через двадцать лет по смерти поэта.

Лишь со второй половины пятидесятых годов с имени Радищева снимается запрет; в печати появляется немало статей и заметок о нём, печатаются интересные материалы. Полной биографии Радищева, однако, до сих пор нет. В 1890 г. столетие со дня появления «Путешествия» вызвало очень мало статей о Радищеве. В 1878 г. дано было Высочайшее соизволение на открытие в Саратове «Радищевского музея», учреждённого внуком Радищева, художником Боголюбовым, и представляющего важный просветительный центр для Поволжья. Внук достойно почтил память своего «именитого», как говорится в указе, деда.

Главнейшие статьи о Радищеве: «На смерть Радищева», стихи и проза И. М. Борна («Свиток муз», 1803).

Биографии: в IV ч. «Словаря достопамятных людей русской земли» Бантыш-Каменского и во второй части «Словаря светских писателей» митрополита Евгения. Две статьи Пушкина в V томе его сочинений (объяснение их значения в статье В. Якушкина, «Чтения Общества Истории и Древностей Российских», 1886, кн. 1 и отдельно). Биографии Радищева, написанные его сыновьями Николаем («Русская Старина», 1872, т. VI) и Павлом («Русский Вестник», 1858, № 23, с примечаниями М. Н. Лонгинова ). Статьи Лонгинова «А. М. Кутузов и А. Н. Радищев» («Современник», 1856, № 8), «Русские студенты в Лейпцигском университете и о последнем проекте Радищева» («Библиографические Записки», 1859, № 17), «Екатерина Великая и Радищев» («Весть», 1865, № 28) и заметка в «Русском Архиве», 1869, № 8. «О русских товарищах Радищева в Лейпцигском университете» — статья К. Грота, в 3 вып. IX т. «Известий» II отделения Академии Наук. Об участии Радищева в «Живописце» см. статью Д. Ф. Кобенко в «Библиографических Записках», 1861, № 4, и примечания П. А. Ефремова к изданию «Живописца», 1864. Об участии Радищева в «Почте Духов» см. статью В. Андреева («Русский Инвалид», 1868, № 31), А. Н. Пыпина («Вестник Европы», 1868, № 5) и Я. К. Грота («Литературная жизнь Крылова», приложение к XIV т. «Записок» Академии Наук). «О Радищеве» — ст. М. Шугурова, «Русский Архив», 1872, стр. 927 — 953. «Суд над русским писателем в XVIII веке» — ст. В. Якушина, «Русская Старина», 1882, сентябрь; здесь приведены документы из подлинного дела о Радищеве; новые важные документы об этом деле и вообще о Радищеве даны М. И. Сухомлиновым в его монографии: «А. Н. Радищев»; XXXII том «Сборника Отделения русского языка и словесности Академии Наук» и отдельно (Санкт-Петербург, 1883), а затем в I томе «Исследований и статей» (Санкт-Петербург, 1889). О Радищеве говорится в руководствах по истории русской литературы Кенига, Галахова, Стоюнина, Караулова, Порфирьева и др., а также в сочинениях Лонгинова «Новиков и московские мартинисты», А. Н. Пыпина «Общественное движение при Александре I», В. И. Семевского «Крестьянский вопрос в России», Щапова «Социально-педагогические условия развития русского народа», А. П. Пятковского «Из истории нашего литературного и общественного развития», Л. Н. Майкова «Батюшков, его жизнь и сочинения». Материалы, касающиеся биографии Радищева, напечатаны в «Чтениях Общества Истории и Древностей Российских», 1862, кн. 4, и 1865, кн. 3; в V и в XII томах «Архива князя Воронцова»; в X т. «Сборника Императорского Русского исторического Общества»; в собрании сочинений Екатерины II помещены её рескрипты по делу Радищева; письма Екатерины об этом деле напечатаны также в «Русском Архиве» (1863, № 3, и 1872, стр. 572); рапорт Иркутского наместнического правления о Радищеве — в «Русской Старине», 1874, т. VI, стр. 436. О Радищеве в современных перлюстрированных письмах см. в статье «Русские вольнодумцы в царствование Екатерины II» («Русская Старина», 1874, январь — март). Письма родных к Зиновьеву, одному из товарищей Радищева — «Русский Архив», 1870, № 4 и 5. Часть документов, касающихся дела о «Путешествии» Радищева, с исправлениями и дополнениями по рукописям, перепечатана П. А. Ефремовым при собрании сочинений Радищева 1870 г. О Радищеве говорится в записках Храповицкого, княгини Дашковой, Селивановского («Библиографические Записки», 1858, № 17), Глинки, Ильинского («Русский Архив», 1879, № 12), в «Письмах русского путешественника» Карамзина. Примечания П. А. Ефремова к его не появившемуся изд. соч. Радищева помещены в «Русской поэзии» С. А. Венгерова.

Портрет Радищева был приложен к 1-й части его сочинений, издания 1807 г. (а не к первому изданию «Путешествия», как ошибочно показано у Ровинского в «Словаре гравированных портретов»); портрет гравирован Вендрамини. С этой же гравюры был сделан гравированный портрет Радищева Алексеевым, для невышедшего второго тома «Собрания портретов знаменитых Россиян» Бекетова. С бекетовского портрета сделана большая литография для «Библиографических Записок» 1861 г., № 1. Снимок с портрета Вендрамини дан в «Иллюстрации» 1861 г., № 159, при статье Зотова о Радищеве; тут же и вид Илимска. В издании Вольфа «Русские люди» (1866) помещён очень неудачный гравированный портрет Радищева по Вендрамини (без подписи). К изданию 1870 г. приложена копия с того же Вендрамини в хорошей гравюре, исполненной в Лейпциге Брокгаузом. В «Историческом Вестнике» 1883 г., апрель, при ст. Незеленова помещён политипажный портрет Радищева с алексеевского портрета; политипаж этот повторен в «Истории Екатерины II» Брикнера и в «Александре I» Шильдера. Ровинский поместил снимок с вендраминиевского портрета в «Словаре гравированных портретов», а снимок с алексеевского портрета — в «Русской иконографии», под № 112.

Сын его, Николай Александрович, также занимался литературой, между прочим, перевёл почти всего Августа Лафонтена. Он был близок с Жуковским, Мерзляковым, Воейковым, служил предводителем в Кузнецком уезде Саратовской губернии, оставил биографию своего отца, напечатанную в «Русской Старине» (1872, т. VI). В 1801 г. он напечатал «Алёша Попович и Чурила Пленкович, богатырское песнотворение» (Москва), оказавшее несомненное влияние на «Руслана и Людмилу» Пушкина (см. проф. Владимиров, в «Киевских Университетских Известиях», 1895, № 6).

Список заметок

© Церковь Господа Нашего Хэнка, который улыбается и смеется за нас на небесах, чтобы мы подражали ему. Поэтому Господь учит, что нужно искать причины для радости, счастья и хорошего настроения. В отличии от конкурентов, которые учат искать страданий, переживать и искать причины для для лишних переживаний, дискомфорта и страданий. В подтверждение этого много могу сказать, но чтобы было короче в подтверждение приведу хотя бы эту страницу - Масштабы маразма (страдания).

А лучший способ для этого это Любить и делать добро:)

Можно, конечно, использовать для этого и другие средства... типа алкоголя и, может быть, некоторых наркотиков... Но для того, чтобы получать от них удовольствие и радость нужно сначала, пострадать. Чтобы в жизни было что - то не так. И, пожалуй, большая её часть была наполнена тяжестью в душе, болью или страданиями. Кроме того от этого придется пострадать в дальнейшем потому, что это приности и вред и потом может случится так, что без этого Вы уже не сможете радоваться жизни. И будете страть от болезней из - за этого. Поэтому врядли кто - то сознательно захочет такой вариант... если понимать почему люди пьют. Но некоторые наделали так много ошибок из - за Иисуса Христа и его банд, что для них это единственный вариант пребывать в богоугодном настроении, избавиться от постоянно появляющейся боли или тяжести на душе, которая не дает закрывает их уста от смеха и улыбки. Наша церковь не осуждает их. Но просто не надо им подражать в этом. И счиать, что это как - то модно и круто. Несчастные люди, которым можно только посочувствовать. И нужно просто понимать, почему они употребляют такие вещества и им это нравится. Все это становится проблемой потому что люди делают это потому что так делают другие. По привычке, по традици, потому что нужно или правильно и т.п. А не потому, что хотим, как учат бесы. И проблемы на самом деле начинаются из - за того, что мы делаем то, чего не хотим. А не потому что делаем то, что хотим. Как вот фильме "Я и дургие". Если кратко. ( Алкоголизм, Наркомания).

И вот конкурирующие церкви как бы борются этим, против этого. Но учат так, чтобы захотели называя все это удовольствием, например, и так чтобы это нравилось (потому что страдание). А Хэнкославие наоборот. Можно, не плохо. Но учит так, чтобы не хотелось и не доставляло удовольсвия.

Думаете история про то, что Иисус Христос пожертвовал ради нас просто так придумана и все время рассказывается?:) Нет, чтобы не заметно и постепенно сделать всех такими же жертвами, мучениками как он и христианские святые (Христос и святые пример для подражания). Чтобы терпели, смирялись и страдали И ЭТО НРАВИЛОСЬ! (Все мы мазохисты ). Чтобы с людьми можно было совершенно безнаказано делать что угодно.

Тоже самое касается и всяческих извращений. Нужно просто понимать механизм. Я раскрываю причинно - следственную связь этих растройств психики на соответсвующих страницах (Гомосексуализм , Педофилия). По сути гомосексуализм это новая мировая религия, которую нам пытаются навязать, чтобы сделать слабыми, приучить сдаваться, чтобы таким образом можно было навязывать любой бред и превращать людей в биороботов.

По сути религии это программирование и с их помощью можно внушить обществу любую мысль и навязать что угодно... Почему Вы все время говорите об этом? Потому, что это моя религия. Моя религия учит этому. Это святое.

Не очень пока хорошо и полно, но я сделал и выложил видео об этом на своем канале на YouTube. Можете посмотреть там, чтобы узнать и понять что происходит и почему подробнее - http://www.youtube.com/playlist?list=PLrWIsxpjKdgz5M-rdWYf00_8Pg1EM_Kc6.

Мог бы много ещё чего сказать, но не хочу чтобы было очень много текста.

Но важно знать каждому, что по Хэнкославию в Ад попадает тот, кто мало улыбается и редко смеется в этом мире. Откровение об этой истине было дано мне Господом, когда я писал статью Масштабы маразма (о смехе и веселии) . А лучший способ для этого это Любить и делать добро.

Поэтому прошу рассказать Вам о Хэнке всем своим друзьям, знакомым и не знакомым людям. Чтобы и они спаслись для царствия небесного и попали в рай. А так же спасли свой мозг от ложных богов служащих на самом деле Дьяволу, хоть они и говорят, что Богу.

Ложь - служение Сатане
Кто же этот Дьявол, который убеждает нас, что Бога нет?